Замужество Китти - Джорджетт Хейер

– Не отчаивайся! – порекомендовал лорд. – Я и сам буду очень сильно удивлен, если что-нибудь путное выйдет из этой помолвки. Моя дорогая Эмма, ты ведь не такая гусыня, чтобы поверить, будто они действительно влюблены друг в друга!

Леди Леджервуд завязывала ленты на чепце, но, услышав это, всплеснула руками и повернулась к лорду.

– Но если она не поймала его в ловушку, то почему, скажи на милость, они помолвлены?

– А вот этого я пока что еще не знаю, – ответил он. – Я не настолько хорошо знаком с Китти, чтобы делать какие-либо предположения. Я подозреваю, что они затеяли какую-то игру…

– Придуманную не Фредди, – прервала его леди Леджервуд, взбивая локоны.

– Я слишком хорошо знаю Фредди. Определенно, это выдумал не он. По каким-то причинам, которые нам пока не известны, Китти хочет, чтобы все думали, будто она помолвлена с Фредди. Интересной особенностью этой истории является то, что по непонятным мотивам о помолвке не будет объявлено немедленно.

– Без объявления? – воскликнула она. – Но почему?

– Корь, – ответил он невозмутимо.

– Нонсенс!

– Конечно, это приношение Фредди на алтарь родительского любопытства. Китти предпочла свалить всю вину на эксцентричность твоего полоумного дяди.

– Это могло быть правдой, – сказала леди Леджервуд в глубоком раздумье. – Когда мой дядя затеял это скверное дело, от которого и мы страдаем, он думал, что пользу из этого извлечет Джек! И теперь он всем и всеми недоволен. Может быть, он надеялся, что все получится, как он хочет? А потом уж не мог отказать в разрешении на помолвку, поскольку никогда не отказывается от данных обещаний. Одна из черт оригинального характера – упрямство до тупости. Ну что нам теперь делать?

– Делать? Да ничего! Нам, пожалуй, остается только наслаждаться занимательностью создавшегося положения.

– Что же касается меня, то я не нахожу в том, что происходит, ничего занимательного! – сказала она. – Я думаю, ты должен добиться того, чтобы мы узнали обо всем.

– Ты так думаешь? А я лично считаю, что было бы глупо пытаться сделать что-нибудь в этом духе. Бедняга Фредди был рад, придумывая правдоподобную ложь, но он – честный малый, и врать дальше ему будет труднее и труднее. Я не могу заставить его мучиться, изворачиваясь. Я не стану выпытывать у него правду.

– О дорогой, я думаю, он не стал бы тебе лгать! Как все это ужасно! Он ожидает, что я подобающим образом одену Китти и стану брать ее с собой на приемы.

– А ты не ошибаешься? Мне кажется, он отказался от этого плана.

– Она возвращается в Арнсайд? – спросила ее милость с надеждой.

– О нет, вряд ли. Фредди собирается придумать что-нибудь другое.

– Леджервуд, ты прекрасно знаешь, что он так не поступит. Нам придется предпринять что-нибудь самим.

– Нонсенс, любовь моя! Фредди дал мне понять, что он что-то задумывает, – сказал лорд самым вежливым тоном, на какой он только был способен.

Но никто не был удивлен так сильно, как он, когда его наследник во время обеда, просидев в рассеянности вторую перемену блюд, вдруг грустно объявил всем присутствующим за столом:

– Я знал, что мне в голову должна прийти какая-нибудь удачная мысль! Так вот, я нашел, что надо.

Леди Леджервуд, чей разговор во время обеда вращался то вокруг страданий ее младших детей, то вокруг положения, в котором оказалась ее дочь, вышедшая замуж около года назад, внимательно посмотрела на Фредди. В ее взгляде читалось сомнение.

– Что еще пришло тебе в голову, дорогой Фредди?

– Мег, – сжато ответил Фредди. – Я собираюсь навестить ее в ближайшее время.

– Правда, любовь моя? Но, ох, теперь, когда о ней зашла речь, я вдруг вспомнила, что сегодня вечером она собирается с Эмили Купер в танц-клуб.

– Надо будет найти ее там, – сказал Фредди.

– Да, конечно, дорогой. Но ты не одет для посещения «Элмака».

– Я поеду сейчас к себе на квартиру и переоденусь. У меня предостаточно времени, – сказал он. – Я непременно должен увидеться с Мег.

– Очень мило с твоей стороны посвятить нас в это, – заметил лорд Леджервуд. – А можем мы знать, почему тебе в голову пришла такая идея?

– Ничего особенного, сэр, – сказал Фредди, справедливо негодуя. – Я сказал вам, что должен наткнуться на удачную идею. Принесите мне еще кусок пирога, – обратился он к лакею.

– Какая похвала повару! – сказал его отец.

Он посмотрел на Фредди с выражением покорности, но мисс Чаринг, которая с тех пор, как до нее дошло известие о кори, не отвергала столь решительно возможность возвращения в Арнсайд, впервые за весь обед разомкнула уста:

– Это касается меня, Фредди?

– Конечно. Это удачная мысль! Мег не хочется оставаться со старой леди Букхэвен и не хочет поддерживать дружбу с кузиной Амелией. А Фанни не может ей помочь, потому что у нее корь. Остаетесь, таким образом, вы.

Лорд Леджервуд, протиравший свои очки, осторожно положил их на скатерть и посмотрел на сына почти с благоговением.

– Какой неожиданный поворот проблемы, Фредерик! Я ошибался в тебе! Прости, ради Бога!

– О, не стоит, сэр! – сказал кротко Фредди. – Я, конечно, не так умен, как Чарли, но и не такой олух, как вы привыкли думать.

– Напротив, мой дорогой мальчик, я так не думал.

– Китти остается с Мег? – сказала леди Леджервуд, обдумывая услышанное. – Я уверена, что леди Букхэвен хотела, чтобы к ней приехал кто-нибудь постарше, и у нас есть такая…

– Нет нужды сообщать возраст Китти. Старуха нигде не бывает, и вряд ли сумеет выяснить это. Моя невеста не может оставаться здесь из-за кори, поэтому она поедет к моей сестре. Это само собой разумеется!

– Ну что ж! – воскликнула мисс Чаринг. Ее глаза и щеки загорелись. – План – не плох. Только вот понравится ли он твоей сестре?

– Как и все, что поможет ей держаться подальше от старой леди Букхэвен, – сказал Фредди. Подумав немного, он прибавил: – Кроме кузины Амелии.

Вскоре после десяти часов, когда мисс Чаринг забралась в постель после приятного вечера, прошедшего в разглядывании гравюр в разных журналах, мистер Станден прогуливался в холле танц-клуба «Элмак». Он был ослепительно элегантным – в бриджах до колен, полосатых носках и голубом расстегнутом пальто с очень длинными полами, с моднейшим шарфом на шее, который заставлял почти всех знакомых едва ли не терять сознание от зависти. Он вручил свою шляпу и пальто лакею, пару раз тряхнул браслетом на запястье и кивнул мистеру Уиллису.

Мистер Уиллис, приветствуя его поклоном, как и полагалось здесь приветствовать значительных особ, и не мечтал о том, чтобы сравниться в экипировке с этим молодым человеком. Вы очень удивитесь, возможно, обнаружив, что вас исключили из клуба, но это ничто в сравнении с тем шоком, который потряс бы его завсегдатаев при известии, что из него исключили мистера Стандена. Жизнь клуба захирела бы. Хотя он не был ни красив, ни находчив, и его натуру вряд ли можно было назвать деятельной. Хотя его часто видели в обществе, он никогда (если не считать превосходной одежды) не привлекал к себе внимания. Выходки эксцентричных джентльменов, желавших снискать себе славу, были не для мистера Стандена. Он был хорошим партнером в спортивных командах, но никто никогда не видел его сдувающим пылинки с лидера. Никто никогда не слышал и о том, чтобы он побил рекорд в гонках на парных экипажах. Он хорошо показывал себя на охоте с собаками, правда, не завоевал при этом никаких почетных наград. И пока он практиковался в боксерском салоне Джексона или выпивал одним залпом рюмку, отдыхая у «Крибба», никто бы не принял его за богатого лорда – так доступно и добродушно он держался. Никто не мог назвать его и идеальным кавалером, поскольку он был довольно неуклюж в произнесении комплиментов. Не умел он также пускаться в приятный легкий флирт. Но довольно многочисленный круг мужчин, которые были с ним знакомы, питали к нему чувство привязанности. И среди дам он слыл любимчиком. Красивые женщины, внимания которых все добивались, считали за честь потанцевать с таким элегантным партнером. Знатная леди, страстно желавшая сменить декорации в своей гостиной, приглашала его, чтобы спросить совета. Ни одна хозяйка салона не мыслила списка гостей, в котором не было бы его имени. Его присутствие, конечно, не придавало приемам такого блеска, как это делало появление мистера Браммлея. Он был всего лишь учтивым молчуном. Зато никогда не являлся после того, как все уже переставали его ждать. А почтив салон своим молчаливым присутствием, минут через двадцать исчезал, и никогда не приводил в ужас старомодных дам, а также джентльменов преклонного возраста дерзкими шутками, которые были тогда в моде. Кроме того, на него можно было положиться: он бы не подпирал стены, оказавшись в танцевальном зале. И ни одна хозяйка, представляя его девицам, не испытывала опасений, что он не проявит должной галантности. Он также был прекрасным сопровождающим для дам, чей муж по какой-то причине отсутствовал. Легкомысленный вид франта не умалял его надежности. Он мог смягчить неловкость, позаботиться о разного рода удовольствиях для спутницы. И даже самый ревнивый муж не имел никаких подозрений в отношении него.