Восемь - Кэтрин Нэвилл

Его высокие скулы, тонкий орлиный нос, сильная нижняя челюсть были словно высечены из мрамора. Глаза незнакомца оказались светлыми, зеленовато-серыми, цвета жидкой ртути. Он выглядел как великолепное изваяние эпохи Ренессанса и казался таким же холодным и непроницаемым, как камень. И когда он оставил рабочих и двинулся в мою сторону, я приросла к месту, зачарованная его взглядом, словно беззащитный кролик перед удавом.

Подойдя ко мне, он взял меня за руки и вытащил из кресла. Я и пикнуть не успела, как он подхватил меня под локоть и повел к двери. На ходу незнакомец прошептал мне на ухо:

— Что ты здесь делаешь? Тебе не следовало сюда приходить.

В голосе его слышался какой-то легкий акцент. Я задохнулась от возмущения. В конце концов, мы даже не были знакомы! Я упрямо остановилась.

— Кто вы? — спросила я.

— Не имеет значения, кто я, — ответил мужчина. Он говорил тихим голосом, вглядываясь в мое лицо светлыми зелеными глазами, как будто старался что-то припомнить. — Не имеет значения, кто я, ведь я знаю, кто ты. Ты сделала смертельную ошибку, придя сюда. Ты в большой опасности. Я чувствую опасность кругом, даже сейчас. Где я уже слышала это раньше?

— О чем вы говорите? — сказала я. — Мы пришли с Лили Рэд на шахматную игру. Джон Германолд сказал, я могу…

— Да-да, — нетерпеливо прервал меня он. — Я все это знаю, но ты должна уйти отсюда немедленно. Пожалуйста, не проси меня ничего объяснять. Просто уходи из клуба как можно скорее… Пожалуйста, сделай, как я сказал.

— Глупости! — заявила я, повысив голос.

Он бросил быстрый взгляд на рабочих и снова повернулся ко мне.

— Я никуда не уйду, пока вы не скажете, что все это значит. Не представляю, кто вы такой, никогда в жизни вас не видела. Какое право вы…

— Ты видела. — Он спокойно и нежно положил руку мне на плечо, заглядывая в глаза. — И мы увидимся снова, но теперь ты должна уйти.

С этими словами он исчез. Повернулся на каблуках и вышел из комнаты так же тихо, как и появился. Я постояла какое-то время и поняла, что вся дрожу. Оглянувшись на рабочих, я увидела, что они занимаются своим делом и, кажется, ничего странного не заметили. Я вышла на балкон, мой мозг пытался разобраться в том, что произошло. Предсказательница! Вот кого напомнил мне этот странный тип, запоздало сообразила я.

Снизу меня позвали Лили и Германолд. Они стояли прямо подо мной на черно-белых плитках мраморного пола и казались шахматными фигурами в странном одеянии. Остальные гости двигались вокруг них.

— Спускайтесь, — позвал Германолд. — Я куплю вам что-нибудь выпить.

Я прошла по балкону к украшенной красным ковром мраморной лестнице и спустилась в фойе. В ногах до сих пор ощущалась легкая слабость. Мне хотелось застать Лили одну и поговорить с ней о случившемся.

— Что вы будете пить? — спросил Германолд, когда я приблизилась к столу. Он пододвинул мне стул, Лили уже сидела. — Мы должны выпить шампанского. Не каждый день Лили присутствует на шахматной игре!

— Совсем не каждый день, — резко сказала Лили и сбросила свои меха на спинку стула.

Германолд велел подать шампанское и весь так углубился в самовосхваления, что Лили оставалось только скрипеть зубами.

— Турнир проходит просто отлично! На каждой игре у нас полно народу. Публика заранее раскупила все билеты. Но даже я не мог предвидеть, каких знаменитостей нам удастся привлечь. Сначала Фиске прервал свое отшельничество и явился публике, а затем мегатонная бомба — приезд Соларина! И конечно, вы! — добавил он, шлепнув Лили по коленке.

Я собиралась спросить его о незнакомце наверху, но не могла и слова вставить.

— Плохо, что я не сумел арендовать большой зал на Манхэттене для сегодняшней игры, — пожаловался Германолд, когда принесли шампанское. — Нам пришлось запихнуть всех сюда. Вы знаете, я боюсь за Фиске. Мы даже пригласили врача, так, на всякий случай. Я подумал, лучше дать ему сыграть пораньше, чтобы вывести из турнира. Правда, во время турниров Фиске пока обходился без эксцессов. Мы и прессу вызвали, прямо перед его приездом.

— Звучит волнующе, — сказала Лили. — Увидеть на одной игре сразу двух таких мастеров да еще нервный срыв!

Наливая шампанское, Германолд зыркнул на нее глазами. Он не был уверен, шутит она или нет. Зато я была уверена. Его замечание насчет того, чтобы пораньше вывести Фиске из игры, попало в цель.

— Возможно, я все-таки останусь на игру, — кокетливо продолжила Лили, потягивая шампанское. — Я планировала уехать, после того как привезла сюда Кэт…

— Что? Вы не должны! — воскликнул Германолд, явно встревожившись. — Я хотел сказать, вы не должны пропустить матч. Это же игра века!

— И репортеры, которым вы позвонили, будут так разочарованы, если не найдут меня здесь, как вы им пообещали. Не так ли, дорогой Джон?

Она сделала большой глоток шампанского, а Германолд слегка порозовел. Я получила наконец возможность высказаться и ввернула:

— Человек, которого я только что видела наверху, это Фиске?

— В комнате для игры? — обеспокоенно спросил Германолд. — Надеюсь, что нет. Предполагалось, что он отдыхает перед игрой.

— Кто бы это ни был, он был очень странным, — сказала я. — Он вошел и заставил рабочих двигать мебель…

— Боже мой! — вскричал Германолд. — Тогда это точно Фиске. Когда я в последний раз имел с ним дело, он настаивал на том, что если какую-нибудь шахматную фигуру убирают с доски, то надо убрать из комнаты человека или кресло. Это восстанавливало его чувство «равновесия и гармонии». Он сказал, что ненавидит женщин, не выносит, когда они находятся в комнате во время игры.

Германолд похлопал Лили по руке, но та отдернула ее.

— Возможно, поэтому он просил меня уйти, — сказала я.

— Он просил вас уйти? — спросил Германолд. — Это было излишне, я поговорю с ним перед игрой, нужно заставить его понять, что он не может вести себя так, как прежде, когда был звездой. Он не играл на серьезных турнирах больше пятнадцати лет.

— Пятнадцати? — удивилась я. — Тогда, значит, он отошел от дел в двенадцать лет. Мужчина, которого я видела наверху, был молодым.

— Правда? — сказал озадаченный Германолд. — Тогда кто бы это мог быть?

— Высокий стройный мужчина, очень бледный. Привлекательный, но холодный…

— О, это Алекс, — рассмеялся Германолд.

— Алекс?

— Александр Соларин, — сказала Лили. — Ты знаешь, дорогая, это один из тех, кого ты до смерти хотела увидеть. «Мегатонная бомба»!

— Расскажите о нем побольше, — попросила я.

— Боюсь, что не могу, — признался Германолд. — Я не знал даже, как он выглядит, до тех пор, пока он не появился и не попытался зарегистрироваться на турнире. Человек-загадка. Он не встречается с людьми, не разрешает делать свои фотографии. Мы вынуждены убрать камеры из комнаты, где проходит игра. В конце концов по моему настоянию он дал пресс-конференцию. Иначе какой смысл иметь его на турнире, если газеты ничего не напишут?