Краснов-Власов.Воспоминания - Иван Поляков

Свой доклад я начал издалека, с момента моего приезда в Вену и тщетных ожиданий вызова меня в Берлин. На это мое заявление Петр Николаевич не сделал никаких примечаний. Описывая, затем, встречу с Донским Атаманом, я подробно передал содержание бумаги, полученной Ген. Татаркиным за подписью Ген. П. смягчив лишь, несколько, ту клевету, которая касалась лично Ген. Краснова. Упомянув о моем письме Ген. Трухину, я предложил Петру Николаевичу прочитать письмо, полученное мною от Федор Ивановича. Когда он кончил чтение, я сказал: «Получив почти одновременно приглашение от Вас и Ген. Трухина, я решил побывать у Вас, ориентировать Вас обо всем, а затем попытаться проехать в штаб Р.О.А.»

Ген. Краснов, видимо, не разделял мое мнение, почему он особенно тепло сказал: «Я думаю, Иван Алексеевич, что прежде всего мы должны основательно отдохнуть после Вашего тяжелого путешествия. Кроме того, у меня к Вам просьба — объехать станицы, познакомиться с жизнью казаков в них и, после, поделиться со мной Вашими впечатлениями. Ехать же Вам к Власову, я полагаю, нет никакого смысла».

Избегая дальше углублять вопрос о моей поездке в ставку Р.O.A., что, как я заметил, было неприятно Петру Николаевичу, я выразил мое согласие выполнить его поручение и в короткий срок побывать во всех станицах. И опять Ген. Краснов дал мне пенять, что нет никакой необходимости спешить с объездом станиц.

Вернувшись опять к моему докладу, он задал мне несколько вопросов. В связи с ними, он выразил глубокое сожаление, что Ген. Татаркин к нему не приехал, а ушел в лагерь Ген. Власова, точно также, как и Ген. Н..

— «Но что они будут там делать?» — спросил он меня.

Не получив от меня ответа, он решительно заявил, что все казаки находятся под его командой и что этим генералам остается лишь будировать и толкать казаков на дезертирство, или помогать штабу Р.O.A. обливать его клеветой и грязью. Говоря это, Ген. Краснов терял свой обычный спокойный тон и сильно волновался.

— «Я иду своим путем и с него не сойду,» — заявил уверенным тоном Петр Николаевич.

— «Позвольте спросить Вас Петр Николаевич», — сказал я — «видели ли Вы Ген. Власова после моего отъезда из Берлина и в чем лежит причина столь его враждебной позиции? Мне это совершенно непонятно, особенно после Вашей с ним встречи.»

Ген. Краснов ответил, что он Власова не видел и что никакого конфликта не было. Из дальнейшего разговора я мог приблизительно уяснить, что после назначения Ген. Власова Главнокомандующим, со стороны последнего не последовало предложения для окончательного решения казачьего вопроса[13]. В конце Петр Николаевич сказал, что оставив Берлин и переехав в Италию, он совсем потерял контакт со штабом Р.О.А. и теперь о Власове до него, временами, доходят только слухи. По его сведениям, 1-я дивизия Р.O.A., получившая наименование 600 Гренадерской дивизии, будто бы сформирована, но ее первые боевые действия успехом не увенчались.

Прощаясь, Петр Николаевич рекомендовал мне возможно скорее познакомиться с Домановым, иначе последний может быть обижен. Я его заверил, что в этом отношении он может быть спокоен и что уже завтра я буду у Доманова.

Я решил поселиться в Толмецо и, при содействии С. Н. Краснова, получил в Итальянской гостинице довольно приличный номер. На другой день он познакомил меня с Домановым, любезность которого и необычайная предупредительность, буквально меня поразили. Он заверил меня, что не будучи еще со мной знаком, он часто слышал обо мне от П. Н. Краснова, как о старом его сотруднике во время гражданской войны. Сказал также, что ему известна моя работа по сближению Р.О.А. и Казачества и мои дружеские отношения с Ген. Власовым. И закончил заявлением, что ему приятно видеть меня здесь.

Я отлично сознавал, что у меня не было никаких оснований рассчитывать на такое необычайное внимание со стороны Доманова, так как я не занимал никакого официального положения, будучи совершенно частным человеком. Однако, его лестные излияния по моему адресу и чрезмерное радушие, побудили меня к осторожности и потому я решил, по возможности, избегать с ним особо откровенных разговоров.

В беседе со мной, Ген. Доманов старался выяснить, как именно Ген. Власов расценивал П. Н. Краснова. Инстинктивно насторожившись, я не стал посвящать его во все детали этого вопроса, а также умолчал о теперешней позиции Ген. Власова по отношению к Петру Николаевичу, полагая, что таковая ему неизвестна. Но зато, с особой яркостью, я отметил глубокое уважение Ген. Власова к Ген. Краснову, чему, во время их свидания, я был живой свидетель.

Говорил Доманов тихо, медленно, тщательно подбирая слова и, как бы, обдумывая каждую фразу. Временами тон его голоса принимал оттенок слащавости, что я расценивал, как доказательство его неискренности и желание подкупить доверие своего собеседника.

Он был уже осведомлен о предстоящем моем объезде казачьих станиц и, в связи с этим, он сказал, что ему будет особенно приятно услышать мое мнение, так как им выполнена огромная работа для наилучшего благоустройства казачьего стана. Для объезда станиц он предоставил в мое распоряжение автомобиль.

В этот же день вечером, С. Н. Краснов и я получили приглашение быть у него на ужине. Следует отметить, что внимание Доманова не ограничилось только этим. Когда я вернулся к себе в гостиницу, ко мне, по его приказанию, явился комендант г. Толмецо, Полк. К. Он осведомился у меня, доволен ли я комнатой и условиями жизни здесь и сказал, что если мне что либо нужно, он просит меня ему телефонировать. Такую заботливость Ген. Доманова никак нельзя было признать обычной и скорее надо было предполагать, что за ней что-то кроется.

Ужин у него, по тем временам, отличался редким изобилием разных деликатесов и отборных вин, каковые я уже давно даже не видел. Никакого сравнения не могли выдержать необычайно скромные обеды у П. Н. Краснова или ужины у Ген. Власова с роскошным ужином Доманова. Во время нашего разговора я, в полушутливом тоне, рассказал историю пропажи моих писем, каковую закончил серьезно, сказав, что к моему большому удивлению, я этого «героя» видел сегодня на улице. Доманов тотчас же выразил готовность расследовать этот случай, считая, что виновный должен быть наказан. Но, на самом деле, как я уже говорил, сотник не только не понес никакой кары, а даже продвинулся в своей служебной карьере.

Почти каждый день я объезжал станицы. О моих посещениях, заблаговременно, были оповещены станичные атаманы, что значительно облегчало выполнение моей задачи. В станицах я встретил много старых друзей по Дону. Беседуя с ними, со станичными атаманами и особенно с рядовыми казаками, я постепенно знакомился с жизнью в станицах. Часто я заходил в станичные правления, в церкви, в школы, в околодки, в театры, в столовые, а также и в квартиры, где жили казаки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});