Любовь как откровение - Лариса Теплякова

– Вы поссорились?

– Нет, что ты! Он такой учтивый и толерантный! С ним невозможно поссориться, даже если постараться. Он потакал мне во всём.

– Но тогда в чём же дело?!

– Между нами, девочками, – полушёпотом сказала Лиля. – При всей своей крутизне он примитивный, как кабачок на грядке. Самец третьей категории. Мне с ним скучно стало. Мы разные люди.

– Ты не забыла, что этот самец в нашем банке работает, и благодаря нему у нас пошли заказы. Он нам сейчас перекроет работу, отомстит, как сможет. Ославит, создаст проблемы по всем каналам. Он же мужик со связями. Вот это будет секс! Групповой!

– Да выкрутимся, Зин! Детские дни рождения, семейные праздники, всякая мелочёвка. Там Новый Год не за горами. Какие-нибудь мальчишники и девичники сорганизуем для народа.

– Ты ещё предложи оргии устраивать!

– Да многие корпоративы на оргии и похожи!

– Ты там чего, напилась?

– Пригубила по случаю приезда.

– Угу, понятно.

– Ты же сама любишь говорить, что не пить вредно, – пошутила Лиля.

– Не думать вредно! – отрезала Зина. – Прежде чем делать, надо думать. Не могла пробыть с ним там до конца и как-то мягко здесь расстаться? Дура ты, вот кто!

– Ну, зачем же сразу обзываться! Давай увидимся, поговорим нормально. И вообще, работать надо начинать понемногу. Хватит отдыхать.

– Я видеть тебя не хочу. И пока не представляю, как мы будем дальше работать вместе, – круто заявила Зина и положила трубку.

Резкость и горячность Зинаиды Лилю не смутили. Не обидели её и заключительные слова подруги: что-то подобное она и ожидала, но считала своим долгом обозначиться, сообщить о приезде. Ей казалось, что честнее выложить всё, как есть, чем таиться, скрываться, играть с Зинаидой в прятки. Лиля была уверена, что Зина остынет, и всё пойдёт своим чередом.

Теперь ей хотелось поскорее найти Дэна. Она раскладывала вещи и думала, что же ему сказать, как начать беседу. Собравшись с мыслями, Лиля набрала его мобильный номер и замерла в томительном ожидании.

Однако поговорить с Дэном не удалось – он был вне зоны доступа. Лиля пережидала, набирала вновь, но безрезультатно. Тогда возникла мысль позвонить ему домой. «Что тут такого? – рассудила она. – Ведь Денису звонят клиенты, молодые мамочки ребятишек, которых он тренирует. Я вполне сойду за одну из них».

Трубку сняла мать Дениса. Лиля поздоровалась и спросила:

– Могу я услышать Дениса?

– Его сейчас нет дома. Что ему передать?

– Он в Москве? – обрадовано уточнила Лиля.

– А кто спрашивает? – прозвучал осторожный вопрос.

Лиля осеклась. Она не нашла, что сказать, и зависла небольшая пауза. Первой заговорила мать Дениса.

– Вы, видимо, Лилия, – вполголоса сказала она, тщательно выговаривая слова.

Она не спрашивала, а будто бы уличала, и в этой фразе сконцентрировалось немало: и досада, и мудрость, и терпение, и любовь к сыну. Лиля мгновенно догадалась, что мать знает о ней, о её существовании и роли в жизни сына. Возможно, она навела справки, это не так уж сложно. Москва, конечно большая, но бескрайней она видится только приезжим. Москвичи знают, что не так велика столица, как кажется. И стоит напрячься, потянуть ниточки связей – и через своих знакомых выйти на кого угодно.

Лиля не смогла солгать. Она призналась:

– Да, это я.

– Женщина, которая легко заводит поклонников и так же легко ими разбрасывается, – раздалось в трубке.

– Слухи обо мне преувеличены, – вставила Лиля.

– Да я и не стану коллекционировать все сплетни о вас, ни к чему мне этот груз, – ответила собеседница. – Я доверяю сыну, даже если он ошибается. Он уже вырос, приходится с этим мириться. Скажу вам как мать. Рождение человека сопряжено с болью, взросление и становление тоже порой проходят болезненно. Но Денис переболеет, я знаю. Он справится. Денис в Москве, звоните ему на сотовый. Возможно, он временно его отключил. Он сам решает, с кем ему поддерживать контакты.

И она повесила трубку.

«Какое благородство! – подумала Лиля. – Дала понять, что в курсе наших отношений, но считает их временной блажью, и просто терпеливо пережидает, когда сынок одумается». Денис видел Лилю в центре мироздания, а его мать считала их связь форс-мажором с большим жирным знаком минус. Если бы она знала, что он вообще жениться собирался! Об этом ей пока никто не донёс.

Лиля была уязвлена, но её нетерпение перевесило. Ей хотелось увидеть Дэна, а дальше – будь что будет.

Она послала Денису SMS: «Как ты?»

Вскоре пришло ответное сообщение: «Спасибо, я уже могу дышать».

Она прочла и вспомнила, как он хватал ртом воздух во время их ссоры, будто задыхался. Теперь ему лучше. Значит, уже переболел? Отвык? Спокойно существует без неё? И она написала: «Приезжай, как сможешь, ко мне на Планетную. Я дома».

На это предложение он ничего не ответил, чем очень озадачил Лилю. Она никуда не выходила, словно боялась, что Денис явится без звонка. Вечер прошёл в полном одиночестве. Молчали телефоны, пустовал электронный ящик, и даже в Живом Журнале никто не оставил ей новых сообщений. «Будто все разом вычеркнули меня из жизни! – усмехнулась Лиля. – Ничего, я собью события в густой коктейль! Я вернулась!»

Дэн появился на следующий день, к вечеру.

– Ты был очень занят? – поинтересовалась Лиля.

– Идёт Кубок Кремля, я смотрел игры, общался. Потом международная конференция в рамках турнира, я отключал телефон, – бегло пояснил он.

Они очень мало говорили, и всё всматривались друг в друга, будто пытались разглядеть какие-то изменения.

– Ты загорела, – отметил он.

– А ты возмужал, – сказала она.

– Много тренировался, играл, нарастил мускулатуру, – улыбнулся он, и согнул приподнятую правую руку в локте, демонстрируя свои мышцы. – Хочешь потрогать?

– Хочу, – просто созналась Лиля.

– Пощупай.

– Разрешаешь?

– Конечно.

Они опять вели эти разговоры ни о чём, и оба чувствовали, как воздух вокруг становится вязким, тягучим, плотным и даже горячим.

Лиля легким движением пальцев скользнула по его напряжённому предплечью.

– Железный дровосек, – ласково сказала она. – Мне ещё нравится твой живот. Твои атлетические кубики.

– А мне – твой.

– Иди ко мне. Не мучай меня, – попросила она. – Я хочу мира и нежности.

Он внимательно посмотрел ей прямо в лицо, словно хотел убедиться, что она говорит всерьёз. Лиля выдержала его взгляд, но ощутила лёгкую вибрацию внутри. Всё тело откликнулось на этот взор. Лиля мгновенно почувствовала себя желанной женщиной. «С ним я могу быть где угодно, и не надо роскоши вокруг, ни музыки, ни вина, ни свечей. Всё лишнее, всё мешает», – мелькнуло в мозгу. – «Мы больны друг другом. И он, и я».

Прошло сколько-то времени, но оба не знали точно – пролетели минуты или часы. Нужно было приподняться, дотянуться до сотовых телефонов, или найти будильник на столике, или включить телевизор, но ни тот, ни другой не делал этого. Они пребывали вне измерений. Они оба вообще существовали вне понятий, вне возраста, за пределами традиций и разумности.

– Слушай, сколько мы с тобой знакомы? – вдруг спросила Лиля.

– Не помню точно. Давай считать. Март, апрель, май…

– Не хочу считать. В общем, в этом году познакомились. Весной.

– Да, – согласился Денис. – Но мне кажется, что мы знали друг друга всегда, мы были вечно, и будем вечно.

– Нет ничего вечного, – прошептала Лиля. – Всё когда-то разрушится. Все, кто встретился, расстанутся. Все, кто рождён, умрут.

– А мы будем вечно, – упрямо повторил Денис.

Глава 17

Осколки

Суровцев не стал чинить препятствия, и не делал попыток выяснить отношения. Возможно, он проявил твёрдость характера, но вполне вероятно, что в Москве он с головой окунулся в работу, и банковские проблемы поглотили его, отвлекли от личных переживаний. Экономический кризис, о котором летом говорили намёками, к осени принял реальные черты и в первую очередь ударил по банковской системе.

Однако по возвращению из Греции Вениамин Петрович позвонил.

– Здравствуй, Лиля, – произнёс он своим обычным, размеренным тоном. – Ты собиралась в спешке и забыла кое-какие вещи.

«Ищет предлог увидеться!» – амбициозно решила Лиля. – Хочет разобраться в происшествии». Но она ошиблась.

– Я передам их с водителем, – добавил Суровцев, выдержав паузу. – Он свяжется с тобой по телефону и подвезёт.

Водитель доставил небольшой пакет. В нём оказались баночка крема, начатый флакончик духов, книга, парео и один из её купальников, который она вывешивала сушить на балкон, да так там и оставила. Вещи пахли морем, и были какие-то потусторонние, как из другой жизни.

Лиля потрясла пакет. Ни письма, ни записки. Суровцев, возможно, страдал, был глубоко оскорблён, но не хотел выказывать слабость. Лиля мысленно перенеслась на полуостров Кассандру, представила себе Вениамина, как он вернулся в отель, как выяснял, где она, куда исчезла. Скорее всего, ему пришлось обращаться в рецепцию, и к Андрею тоже. Потом он в мрачном недоумении ходил по номеру, заглядывал в шкафы, выдвигал ящики и собирал эти предметы, словно осколки вчерашнего дня. Осколки его мечты.