Обет молчания - Филиппа Карр

Андрэ выразила желание поехать с нами. Она не собиралась сопровождать нас в госпиталь, считая, что три человека это слишком много. Она просто хотела побывать в Лондоне, чтобы приобрести кое-что для Эдварда.

— Помните, Люсинда, вы рассказывали о музыкальной шкатулке, которая была у него? Когда ее открывали, звучала «Колыбельная» Брамса. Я знаю, что ему ее не хватает. Вчера он открывал обыкновенную коробочку и явно прислушивался. Он казался таким разочарованным, что не слышит музыки.

— Трудно представить, чтобы он помнил ее все это время, — возразила мама, — но, думаю, что этот мотив может запомниться даже ребенку.

— Мне бы хотелось купить подобную шкатулку и еще кое-какие вещи, — сказала Андрэ.

— По-моему, это хорошая мысль, — ответила мама.

И мы поехали.

Маркус находился в палате вместе с несколькими офицерами. Он лежал на спине и казался немного менее жизнерадостным, чем обычно. Тем не менее, майор встретил нас широкой улыбкой.

— Это замечательно! — сказал он. — Как мило с вашей стороны прийти навестить бедного старого калеку!

— Думаю, описание не соответствует истине, — сказала мама. — Джеральд сказал, что вам становится лучше с каждым днем.

— После вашего визита выздоровление пойдет гигантскими шагами. Садитесь, прошу вас.

— Пожалуйста, не двигайтесь, — сказала мама.

— Боюсь, что вы зря волнуетесь. Я прикован к кровати.

— Как вы себя чувствуете?

— Замечательно… потому что вы с Люсиндой пришли навестить меня.

Мама засмеялась.

— Я говорю серьезно, майор Мерривэл.

— Я тоже. И, пожалуйста, не называйте меня майором.

— Маркус, — сказала мама. — Мы так рады, что вы в Англии.

— И мисс Люсинда тоже?

— Конечно, — сказала я. — Мы так беспокоились о вас, когда узнали, что вы ранены!

Он состроил гримасу:

— Да, попал я в переделку, а? Тем не менее, благодаря этому я вернулся домой.

— Где вы и останетесь на некоторое время, — прибавила мама.

— Очень похоже на то.

— Мы были разочарованы, что вы не попали в наш госпиталь, — сказала я.

— Я не смел мечтать об этом… ведь ради этого одного стоило получить ранение.

— Не говорите так! — промолвила мама. — Тем не менее, Марчлэндз — превосходное место для выздоровления. Может быть, позднее…

— Вы имеете в виду, что я мог бы приехать в Марчлэндз? Ничто бы так не поправило мое здоровье.

— Тогда мы приложим все силы, чтобы организовать это. Думаю, Джеральд смог бы что-то сделать. Он умеет улаживать большинство проблем.

— С этого момента я стану всем здесь досаждать, и они будут только рады избавиться от меня.

Я понимала, что ничего подобного не будет. Не вызывало сомнений, что его неповторимое обаяние оказывает и здесь свое обычное действие и сестры милосердия с радостью ухаживают за ним.

При нас вошла сестра-хозяйка, женщина средних лет с суровым лицом, но даже она смягчилась и лишь ласково побранила его за излишнее возбуждение.

Наше посещение не было долгим, но оно заняло все дозволенное время.

Когда мы вышли из палаты, мне стало грустно, потому что я не сомневалась, что состояние Маркуса намного тяжелее, чем он пытался представить.

Маме удалось перед уходом побеседовать с врачом. Марчлэндз был теперь известен в медицинских кругах как одно из поместий, предоставленных раненым, и потому к ней относились с несомненным уважением.

Нас провели в маленькую комнату, где за столом сидел доктор Гленнинг.

Он предложил нам сесть, и после этого мама сказала:

— Майор Мерривэл — наш очень близкий друг.

Насколько тяжело он ранен?

— Ну, бывает и хуже.

— И лучше, — добавила мама.

Врач кивнул;

— Внутренние повреждения. Пуля, к счастью, не задела легкие. Однако мы должны быть очень внимательны к майору. Повреждена правая нога.

Но это пустяки по сравнению с остальным.

— Понимаю. Его жизнь в опасности?

Врач покачал головой:

— У него прекрасные шансы на выздоровление. у майора сильный организм… он в прекрасной форме. Я бы сказал, что у него хорошие шансы стать таким, как и прежде, но это требует времени.

— Мы с дочерью подумали, что Марчлэндз был бы подходящим местом для его выздоровления.

Нас интересует, возможно ли, чтобы майор попал к нам.

— В данный момент я не могу разрешить перевозить его. Майору Мерривэлу предстоит длительное лечение. В дальнейшем, если его состояние улучшится, я не буду возражать против этого. Ему потребуется время для полного выздоровления, а пребывание среди друзей пойдет ему на пользу.

Да, я считаю, что в свое время его вполне можно перевезти в Марчлэндз.

— Он в самом деле вне опасности? — спросила я.

— Не в большей опасности, чем большинство.

Никогда не знаешь, как все может обернуться. Вам ведь это известно, мисс Гринхэм… Но я повторю, что у него отличные шансы на выздоровление.

— Это хорошие новости, — сказала мама. — Когда, по вашему мнению, мы могли бы увидеть майора в Марчлэндзе?

Врач с задумчивым видом поджал губы:

— Ну, я сказал бы, самое меньшее через пару месяцев.

— Хорошо, мы с нетерпением будем ждать его в Марчлэндзе. Вы дадите нам знать, когда его можно будет доставить туда, не опасаясь причинить ему вред?

— Конечно, я сделаю это.

— А пока мы будем его навещать. Мы специально для этого приехали сегодня в Лондон.

— Я слышал, что работа в Марчлэндзе доставляет вам много хлопот?

— Да, мы все время очень заняты.

— У нас поток раненых после дарданелльской катастрофы. К тому же к нам постоянно поступает их огромное количество из Франции.

— Будем надеяться, что все это скоро кончится.

— Солидарен с вами, миссис Гринхэм.

Он пожал нам руки и повторил свое обещание известить нас, когда Маркуса можно будет перевозить, и мы ушли из госпиталя обнадеженными.

Мы повидали Маркуса Мерривэла. Он был ранен, но не настолько серьезно, чтобы отсутствовали шансы на выздоровление. Мы надеялись, что через некоторое время он приедет в Марчлэндз.

Я возвращалась в Марчлэндз в приподнятом настроении. Я поняла, что чувствую себя счастливее, чем когда-либо с тех пор, как началась эта злосчастная дарданелльская операция. Я очень много думала о Маркусе и всякий раз при упоминании о Галлиполи испытывала леденящий страх. Теперь это кончилось. Он ранен, но остался в живых, и его неукротимый нрав поможет ему выздороветь.

Пройдет время, и мы будем ухаживать за ним в Марчлэндзе.

Мама понимала и разделяла мои чувства.

— Он такой обаятельный человек! — сказала она. — Он поправляется быстрее, чем большинство раненых. С тех пор как мы открыли госпиталь, я заметила, что оптимизм — одно из лучших лекарств, помогающих при выздоровлении.

Андрэ с нетерпением ждала известий о Маркусе, но я видела, что ей хотелось вернуться в Марчлэндз к Эдварду. Она не любила оставлять его даже на день.

Примерно через неделю после нашей поездки в Лондон ночью меня разбудил взрыв. Я тут же вспомнила цеппелин, бомбивший коттеджи около «Соснового Бора».

Цеппелины были громоздкими и служили хорошей целью, но они представляли собой и огромную опасность.

Я вскочила с кровати, надела пеньюар, туфли, выбежала из комнаты и сразу же услышала мамин голос.

— Люсинда, с тобой все в порядке? Чарльз?..

Чарльз уже стоял в коридоре. Там находились еще несколько слуг и мисс Каррутерс.

— Я уверена, что это разорвалась бомба, — сказала она. — И, должно быть, где-то довольно близко.

Появилась миссис Грей, кухарка.

— Что это было, как вы считаете, миссис Грей? — спросила мама.

— По звуку похоже на взрыв бомбы, миссис Гринхэм.

Мы все собрались в холле, где к нам присоединилось несколько сестер милосердия.

— Который час? — спросила мама.

— Недавно пробило полночь, — ответил кто-то.

— Вы считаете, что это воздушный налет?

— Очень похоже.

— Я больше не слышу взрывов. Думаете, цеппелины вернутся?

— Возможно.

Миссис Грей предположила, что маме, мне и Чарльзу не повредила бы чашка чая, и, если бы мы прошли в гостиную, она бы прислала нам чай туда. Остальные могут выпить его в кухне.

Мама решила, что это неплохая идея. Сейчас было тихо, а утром мы услышим все подробности.

— Мы должны быть готовы к любой неожиданности, — сказал мисс Каррутерс. — Надо надеяться, что они ничего не сбросят на госпиталь.

— Они могут сбросить бомбу куда угодно, — сказала мама. — Чарльз, отойди от окна. Никогда не знаешь…

Чарльз нехотя отошел.

— Мне бы хотелось стать пилотом, — промолви. он. — Только представь себе, что ты в небе!

— Ты не собираешься сбрасывать бомбы на людей, надеюсь? — спросила я.

— О, я бы не стал делать этого.

— Очень благородно с твоей стороны, — съехидничала я.

— Я собираюсь вступить в королевскую авиацию.

Никто не удивился. Чарльз выбирал себе новую опасную профессию каждые несколько недель.