Коммунальный гарем (СИ) - Крутиков Юрий

— Вы простите меня… Мне пора… У меня мама дома, одна. Она будет волноваться.

Витя тоже стал собираться:

— Пойду провожу.

— Девочки, я рада с вами со всеми познакомиться, — сказала Вика у двери, куда Наташа, Оля, Света, Людочка и Марго пришли ее проводить. — Берегите Витю, хотя, я думаю, он и так в надежных руках!

— А как же! — Наташа выразила общее мнение. — Надежнее некуда!

***

Вика всем понравилась.

Когда Витя вернулся, никто не спал. Хотя вернулся он поздно: никак не хотел отпускать девушку и они долго целовались в кустах за остановкой, пропуская автобус за автобусом.

Женщины сидели за столом на кухне, так и не убранном, и разговаривали.

Марго, похоже, перебрала, поэтому высказала общее мнение напрямик, без обиняков:

— Витюх, девка — во!

Она протянула руки и подняла два больших пальца вверх.

— Зачет! Молоденькая… просто… как… цв. цветок нежненькая — мвах, — она сложила губки розочкой и изобразила поцелуй.

— Маргош, прекрати! — попыталась остановить соседку Наташа, но та никого не слушала:

— Вить… родишь девчонку… Маргаритой… нее… — она отрицательно покрутила пальцем перед Витиным лицом и неожиданно утвердительно кивнула: — …назови!

— Так, девчонки, давайте собирать со стола, — предложила хозяйственная Оля. — Завтра на работу. Проспим же… И Маргоню надо… уложить…

«Маргоня», совсем пьяная, встала со стула и чуть не опрокинулась. Витя еле успел ее подхватить.

— Витюш, помоги этой… засранке, — сказала Наташа. — Как вы ушли, всю наливку выжрала. Без закуски! Доведи до комнаты и ложись спать. Мы сами тут все приберем. Но… имей в виду, она правильно говорит, хотя и того… что у трезвого на уме… Мы рады за тебя.

Витя, аккуратно придерживая женщину за талию, довел ее до двери. Хотел уже уйти, но та хитро посмотрела на него и схватила за руку:

— А уложииить?

Парень улыбнулся: вот хитрюга.

Довел Марго до дивана. Он был собран и не застелен. Когда Витя раздвинул диван и обернулся, пьяная женщина стояла уже полуголая. Голубенькое платье лежало на полу, трусики тоже болтались на щиколотке, а Марго расстегивала серенький бюстгальтер, подаренный бывшим.

— Пама… Памагиии мне… Сердце ги…ик… ги… бнет…

Витя быстро застелил диван, щелкнул застежкой, аккуратно сложил одежду на стул.

Марго все это время стояла и наблюдала за парнем. Больше она не произнесла ни слова.

Тот осторожно подвел ее к дивану, помог присесть, а затем и лечь. Выключил свет. Постоял минуту у двери. Вспомнил губы Вики, их мягкость. Потом подумал о женщине на диване, о ее маленьких грудях, животике, черном треугольничке под животиком.

Витя глубоко вздохнул и вернулся к Марго.

Та лежала, раскинув руки.

Увидев Витю, она тихо, почти трезвым голосом сказала:

— Вить… Я люблю тебя… Это я… Я приходила к тебе ночью. Первый раз.

— Ты…? Это ты? — Витя опешил. — Но…

— …на меня не похоже? — она засмеялась, негромко и грустно. — Знаю…

— Почему ты не сказала, что это ты?

— А зачем? Я… Понимаешь…? Я же знаю, что у нас с тобой ничего не получится. Даже когда ты… когда не был влюблен. Но я… Я же сразу влюбилась. Увидела твои глаза, когда ты на мою грудь пялился, ну, когда пришел впервые… Эти твои глаза… Их не опишешь… Ты был в шоке, само собой. Но ты был таким… нежным…

Она положила руку ему на щеку. Провела по ней, осторожно. Ласково.

— Я знала с самого начала, что появится… Вика… или Маша… или кто-то еще… Но в ту ночь… В ту ночь у тебя была только я. А ты был только мой. Ты не думай! — она горячо зашептала: — Мне ничего не надо. И я ни о чем не жалею. И Вику твою я люблю. Даже не ревную. Ни капелечки! Хочешь, я буду крестной твоих деток? Но… Я… Всегда…

Она снова провела пальцами по ее щеке, замолчала.

— Тебе надо идти, Витенька. Отдыхай!

Витя сидел, оглушенный. Он не знал, как реагировать на только что услышанное. Встать и уйти? Проявить показное равнодушие? Нет-нет, только не это. Заняться любовью? Ни в коем случае. Теперь, когда у него есть Вика, это… Измена это, вот что! Сидеть молча…? Ей же сейчас так тяжело…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он наклонился и поцеловал Марго в губы. Без страсти, просто осторожно коснулся. Женщина потянулась к нему, но он уже отстранился.

— Маргошенька… Я всегда буду любить тебя! Как… Как сестренку! Самую-самую любимую сестренку! Старшую. Прости меня…

— Тебе не за что просить прощения. Ты ни в чем не виноват. А у меня всё будет хорошо. Знаешь, у меня уже сейчас всё хорошо! Меня вчера и сегодня с работы встречал Жилин. Ну, Жила! Делал вид, что стоит на остановке, ждет чего-то! А сам меня увидел и предложил проводить.

— Да ты что? — искренне удивился Витя. — А тебя… тебя не смущает…

— Не смущает, глупенький, — тихо засмеялась Марго. — Любовь зла! А потом, что же он, не человек? Проводил меня до дома. Так смешно: боялся, что его «коллеги» со мной увидят, все оборачивался. Он, оказывается, недавно из армии вернулся. Вот, предложил мне подумать, чем бы ему заняться. Он в армии водителем служил, может устроиться в ПАТП, на автобусный маршрут. Хорошо же, Вить, правда?

Витя искренне порадовался за Марго. Ему очень не хотелось, чтобы она страдала. Он чувствовал себя виноватым, хотя виноватым не был.

Когда он стоял уже у двери, Марго громко прошептала вслед:

— Он и целуется… как ты. Нежный. Я так люблю…

В квартире было темно, не считая света из приоткрытой двери в туалет.

Витя долго не мог заснуть. Разные мысли ворочались в его голове, а душа ныла и тянула. И было непонятно: от печали, или от счастья?

Или от того и другого?

Глава 25. Как заполучить принцессу и двухкомнатную квартиру в придачу

Восемнадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят второго года, первый день новой недели, для Виктора начался с того, что на утренней планерке, когда все уже расходились, Валентин Валентинович крикнул ему вслед:

— Михайлов! Кстати! Выскочило из головы, старость не радость. Тебя в домоуправление Иван Иваныч зайти просил. Начередил что?

— Вроде нет…

— Иди давай. Прямо сейчас. К обеду чтоб вернулся. Или позвони, если что.

Рыжий румяный Иван Иванович, увидев робко вошедшего Виктора, прямо засиял, как начищенный медный пятак.

— А, Михайлов! Проходи, Виктор, проходи! — он указал на стул.

Витя робко присел. Вроде жаловаться на него не должны. У них всё тихо, спокойно. Квартплата — регулярно. Окна не били. С Викой они чаще гуляли по городу, чем сидели у парня в комнате. Хотя уже похолодало, и время прогулок сокращалось. Музыку включали негромко, чтобы никому не мешать.

Но рыжий домоуправ неожиданно заговорил совсем о другом.

— Вот о чем мне надо с тобой поговорить, Виктор. Через два-три месяца сдается девятиэтажка. Она на окраине, далеко. Ты там сто процентов не был. Правильно, что тебе там делать? А я в субботу на этом объекте полдня провел, чуть ногу не сломал. Квартиры там хорошие, просторные, ты б видел. Не хрущевки. Основной массив возведен, сейчас внутренняя отделка идет, полным ходом. Строители хотят к Новому году успеть, у них же двадцать процентов своих квартир в этом доме. Так вот…

Он встал, размял ноги, прошелся по кабинету. Подошел к портрету Брежнева, указал на него пальцем:

— Я Леонидом Ильичом клялся, что обеспечу тебя жильем в новом доме, — он с сияющим видом повернулся к Виктору. — А я не хочу, чтобы с нашим Генеральным секретарем что-то нехорошее случилось. Короче… Расклад такой. У нас в этом доме восемнадцать однокомнатных квартир. А очередников — двадцать два. И ты, как прибывший последним, стоишь в самом конце. Понимаешь?

— Понимаю, — Витя совсем не расстроился. — Ничего страшного! Пусть всё будет хорошо с товарищем Брежневым. Пусть эти восемнадцать получают, я в следующий раз получу, уже в первых рядах.

Иван Иванович вернулся за стол.