На запад, с жирафами! - Рутледж Линда

— Не кричи на меня! — прошептала она.

— А я и не кричу! — шепнул я в ответ.

Еще как кричишь! — возразила она тоже шепотом.

Мы с ней одновременно покосились на домик Старика.

Она вздохнула.

— Наверное, ты прав: я заслуживаю, чтобы на меня кричали, — сказала она еще тише прежнего. — Мне очень, очень жаль, Вуди. Честное слово. Ты и жирафы… Вы были восхитительны. Можно мне тоже забраться?

Не дожидаясь ответа, она положила камеру и вскарабкалась на перекладину, сев ко мне лицом — в точности как накануне, только на этот раз я отодвинулся как можно дальше. Жирафы подошли к нам — так близко, что коснулись наших ног. Даже сквозь ткань брюк я почувствовал их тепло, его же наверняка чувствовала и Рыжик, и от мысли об этом ярость моя начала улетучиваться.

— Я задремал, — признался я неожиданно даже для самого себя. — Хотя обычно не сплю.

Рыжик нахмурилась.

— Что? Как же ты без сна?

Я не горел желанием рассказывать ей о своих кошмарах. И потому просто пожал плечами.

— А я вот люблю поспать! — призналась она. — Лучше, чем сон, только бодрствование! Если оно приятное!

Мы немного посидели в тишине, а потом Дикарь отступил назад на полшага, высматривая веточку, которую еще не успел объесть. Рыжик заерзала, и я решил, что она собралась спрыгнуть на землю.

Но вместо этого она опустила ноги в вагончик и соскочила вниз, прямо к Дикарю, с глухим стуком ударившись ногами об пол. Впрочем, мне показалось, что это меня ударили по голове — до того я был потрясен случившимся. Рыжик приземлилась на мягкий моховый настил и утонула в нем по колено. Копыта Дикаря оказались совсем рядом с ней, а до больной ноги Красавицы оставалось всего несколько дюймов. В голове моей — шумно, точно хлопушки, — загремели наставления Старика: «Они ведь даже не понимают, какие огромные… Могут тебя полюбить, как маму родную, а потом руку или ногу тебе сломать…»

— Погляди-ка, какая тут обивка на стенах, — прошептала Рыжик. — Да тут уютнее, чем у меня дома!

— Ты что творишь? — прошипел я.

— Мне хотелось узнать, каково им тут, — для моего эссе! Он бы не стал возражать, я знаю!

Дикарь переступил с ноги на ногу и отошел от Рыжика, а Красавица уже начала раскачивать головой — она так уже делала, прежде чем напасть на Старика. Кажется, Рыжика ждала та же участь. Я хотел ее предупредить, но слова застряли в горле. Рыжик потянулась к ней левой рукой и прикоснулась к тому самому пятнышку в форме сердечка на боку, которое я трогал на карантинной станции. А потом легонько тронула Дикаря правой и стала ласкать их обоих одновременно. Красавица перестала качать головой, а Дикарь аж задрожал от удовольствия.

— Однажды я непременно отправлюсь в Африку, — продолжала Рыжик, лаская и лаская зверей. — Этим-то все и закончится, вот увидишь! — Она посмотрела на меня. — Как бы мне выбраться отсюда… Ах вот что! — Она открыла боковую дверцу и без труда вышла наружу, улыбаясь так, точно только что гладила парочку щенят.

Я тоже слез и крепко запер за ней дверцу, борясь с желанием упросить ее никогда, никогда больше так не делать, вот только едва ли она нуждалась в моих наставлениях — после такого-то поразительного успеха.

— Вуди, а ты рассказал мистеру Джонсу обо мне после той аварии?

Я едва не пропустил ее вопрос мимо ушей.

— А? Нет.

— Ну и хорошо! Давай пока подождем со знакомством… учитывая все обстоятельства. Предпочту пока остаться в тени. — А потом она поцеловала меня в щеку — и тут я застыл как вкопанный, — схватила свою камеру и исчезла в домике.

Для пересменки было еще рановато, но всего через минуту Старик появился на крыльце домика. Поправив подтяжки, он сощурился от лунного света.

— Что-то проснулся и никак не могу уснуть. Как там наши красавцы, нормально? Я слышал какой-то шум.

— Медведь приходил, — сообщил я, закрывая спиной трещину на вагончике. — Но потом убежал.

— Медведь? — переспросил он и, достав пачку сигарет, уселся на подножку. — Он не вернется. Иди поспи. На рассвете разбужу.

По пути к домику я решил, что покажу ему трещину завтра, если он сам ее не заметит. А пока хватит с меня — денек и так выдался не из легких.

Стоило мне только зажмуриться, надеясь хоть немного поспать без кошмаров, как перед глазами вновь появился медведь, и я снова почувствовал тепло губ Рыжика. Невольно я задумался: а кто опаснее, медведь, жирафы или рыжая девушка в брюках и с камерой через плечо?

^POSTCARD^

8 окт. 38-го

КОМУ: миссис Белль Бенчли

Зоопарк Сан-Диего

Сан-Диего, Калифорния

ГОРЫ ПРЕОДОЛЕЛИ БЕЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ. ПРАВДА, ЖИРАФЫ ЖВАЧКУ ЖЕВАТЬ ПЕРЕСТАЛИ, НО СТОИЛО НАМ СПУСТИТЬСЯ — И ВСЕ НАЛАДИЛОСЬ.

Р.Дж.

***

— …Мистер Никель?

В дверях стоят Рози, Грязнуля и медсестра.

— Можно нам войти? — спрашивает медсестра.

— Надо же, научились вежливости! — замечаю я, опуская карандаш.

— У него сердце останавливалось, говорю вам, — бормочет Грязнуля.

— Дэрил сказал, у вас был приступ. Как вы сейчас себя чувствуете?

— Здоров как бык, свеж как огурчик! — отвечаю я, поглядывая на Красавицу.

Та насмешливо фыркает, уставившись на Грязнулю.

Грязнуля вскидывает руки и покидает комнату. Медсестра приближается ко мне, замеряет пульс, прослушивает сердце — и тоже уходит.

А вот Рози и не думает оставлять меня в покое.

— Золотце, что случилось? Я никому не расскажу.

Я не отвечаю, только молча возвращаюсь к заметкам. Рози вздыхает и тоже уходит, стиснув на прощание мое плечо.

Но потом я вновь слышу тихий перестук костей для домино и, обернувшись, замечаю на краю кровати юную Рози.

— Игру и историю, — требует она. — Что у нас дальше? А, знаю! Сейчас мы познакомимся с Моисеем, правильно?

Сердце сжимается у меня в груди.

— Ох, золотце… зачем же вы так себя доводите?

«Неужели у тебя никогда не было истории, которую надо успеть рассказать, пока еще не стало слишком поздно?» — думаю я, потирая сердце.

«Но вы ведь мне ее уже рассказали», — напоминает она.

«Нет, не до конца, да и потом — ты совсем не она».

— Я должен ей рассказать, — говорю я вслух.

Но меня слышит одна только моя пустая комната.

Оборачиваюсь к своей драгоценной Красавице. Она по-прежнему за окном, мирно поводит языком в воздухе. Так что и я, облизнув кончик карандаша, продолжаю путь.

«Балтимор американ»

9 октября 1938 года

НИЗКИЙ МОСТ!

8

По Теннесси

Первым, кого я увидел на рассвете, когда, натянув сапоги, сонно выбрел из домика, был Старик, осматривающий трещину в стенке, оставленную яростными копытами Красавицы.

Заметив меня, он вскинул руки со словами:

— Ну что, в путь.

В полумраке я разглядел на стоянке зеленый «паккард». Старик его не заметил. А когда мы отъезжали, я видел, как Рыжик наблюдает за нами в окошко своего домика.

Мы остановились у первого же придорожного магазинчика, чтобы подзаправить машину и прикупить еды. Пока я проверял, как там жирафы, и высматривал Рыжика, я нет-нет да и бросал взгляд на табличку «Вестерн Юнион», висевшую на магазинчике, и гадал, отправит ли Старик телеграмму в Мемфис о поиске нового водителя, как он обещал, или нет. С каждой секундой настроение мое делалось все мрачнее.

Я вернулся за руль.

А через минуту явился Старик и высыпал на сиденье между нами мешки с едой и газету. Помню, что, когда он вонзил зубы в свой бутерброд с салями, я бегло взглянул на газету. На первой полосе крупными — размером с кулак — буквами было написано: