Ночная княгиня - Елена Богатырева

Она с визгом бросилась к нему на шею и стала покрывать лицо отчаянными поцелуями. Ей невдомек было, что причудливое видение спасло ее от безжалостной расправы. Он решил, что она ему еще пригодится. Он любил разговаривать с будущим, только не всегда понимал, что оно ему сулило. Не зная, какую роль суждено сыграть Зи-Зи в его дальнейшей жизни, он был уверен, что именно здесь когда-нибудь случится нечто такое, что похоже на подлинное счастье.

Быстро развеяв подозрения Зинаиды относительно его нынешней встречи, Герман заставил ее уснуть, благо и этому научил его когда-то Гермоген, и принялся думать о своем.

Глава 9

Пожар (Герман, 1837)

Каша эта заварилась еще в Европе, когда, накопив грабежами и разбоем достаточный капитал, он решил стать ни много ни мало — аристократом, чтобы иметь доступ к более высоким сферам, где вращались более крупные капиталы. Затея эта подогревалась еще и взрослением сына, которому он собирался дать все — имя, деньги и власть. Богатейшая Россия представлялась ему в этом отношении великолепным пристанищем. Разумеется, там нечего было делать человеку без титула или чина, но именно там можно было все это приобрести.

На эту мысль натолкнул его удивительный человек — Петр Борисович Козловский, с которым случай свел его в Австрии. Князь любил говорить, легко увлекался потоком собственных словес. Герману посчастливилось вступить с ним в беседу о важности регалий. Петр Борисович, на словах по крайней мере, был ярый демократ и с добродушной улыбкой поведал Герману несколько историй о том, как приобретается в России дворянство.

— Россия страна богатая. Настолько богатая, что азиатская порча — взяточничество — еще не разорила ее окончательно. Там все, как на Востоке, покупается и все продается. А чины… В свое время Петр насильно вынуждал боярских детей к обучению и службе. Те же предпочитали теплую печь и плодовитую жену. И устремления русского народа не меняются. Дворяне теперь, как и двести лет назад, не желают отдавать своих отпрысков в службу.

— Но я слышал, император Павел сделал службу обязательной.

— Да, некоторое время многим пришлось попотеть. Однако царствование императора продлилось всего четыре года. Потом детей стали записывать в гвардию чуть ли не с пеленок.

— Но как же все-таки приобретаются титулы?

— Вот случилась тут недавно презабавная история… Знаете ли вы, милостивый государь, кто такой фендрик? У меня на родине это один из низших чинов знаменосец. В бою он, пожалуй, незаменим, но во всем остальном ему каждый укажет на его место. И вот случилось, что юный фендрик, стоящий у знамени на посту, приглянулся дочери графа. Как-то так случилось, что завязалась между ними переписка, что, конечно, предосудительно в нашем кругу, но покуда никто об этом не знал, переписка перешла в такую стадию, когда можно скомпрометировать девушку. Записочки, передаваемые с верными людьми, носили характер страстный и говорили о любви неугасимой…

Девушка готова была бежать со своим возлюбленным на край света, но тот оказался малым честолюбивым и предприимчивым. Россия страна бескрайняя. И вот наш фендрик выправил себе отпуск и поехал в Сибирь. Там отыскал женщину сорока лет, дед которой при Анне Иоанновне был сослан. Фендрик договорился с женщиной, чтобы она подтвердила, мол, сын, украденный много лет назад, наконец нашелся. Состряпали они вместе романтическую историю и выправили фендрику бумаги со слов вновь обретенной матери. Он преспокойненько вернулся в полк, однако за время его отсутствия графскую дочку выдали замуж за немецкого князя…

У Германа в голове закружился хоровод мыслей:

— А если бы не выдали? Признали бы родители девушки жениха, так неожиданно ставшего именитым?

— Признали бы, почему нет. Их дворянство было новоиспеченным, и они были бы рады породниться с именитым родом…

После этого разговора Герман решил приобрести бумаги, дающие ему право вращаться в высоких кругах. Полгода он потратил на поиск нужных людей, пока не узнал о существовании Павла Андреевича Мухина. Служил тот обер-секретарем в Герольдии и должность занимал бесценную — по выправке бумаг о дворянстве, так что вполне бы мог поспособствовать. Вот только подход к нему надо найти верный.

У Мухина были бесспорные достоинства. Во-первых — взяточник и лихоимец, во-вторых — продажная шкура и ловкач. И в-третьих — любитель женщин.

Герман выяснил, что Мухин имеет любовницу — жену иностранного путешественника и литератора Марцевича, принятого при дворе. Марцевич слепо доверял жене и благородному господину Мухину. Герман мог бы доказать мужу-рогоносцу, насколько он слеп, но разоблачение Мухина вовсе не входило в его планы.

А в ту пору любовница Мухина присутствовала на балу в Михайловском замке, где ее поразила удивительная брошь, украшавшая костюм великой княжны Марии Николаевны, — золотой мотылек с изумрудными глазами и бриллиантовыми крылышками. То ли страсть к драгоценностям, то ли женский каприз сделали ее несговорчивой, отчего Мухин жестоко страдал. Жена путешественника в ультимативной форме требовала от Мухина невозможного раздобыть ей такую же брошь, а брошь была подарена еще Екатерине Великой каким-то европейским монархом и не имела аналогов в мире.

Герман никак не мог уловить сути интриги, пока наблюдения не привели его к потрясающему открытию. Путешественник, как оказалось, был вовсе не слепец и не дурак, он сам активно поддерживал ходившие о нем слухи. Это была ширма. Чуть не с пеленок в нем проснулась патологическая страсть к коллекционированию редких драгоценностей. Причем, в отличие от других, он никак не афишировал свою склонность, а наоборот, всячески маскировал ее и никому не показывал своей коллекции. Жена же, пылающая той же страстью, пускалась во все тяжкие.

Оповестив Мухина, что обладает копией заветного мотылька, Герман не ошибся. Обер-секретарь предлагал любую цену за сокровище, но Герман в ответ потребовал от него не денег, а определенной услуги, которая «не составит ему никакого труда». После недолгих раздумий Мухин прислал ответ с одним лишь словом: «Согласен».

Оставалось выкрасть из дворца зеленоглазое сокровище. Быть представленным ко двору Герман не мечтал, то есть парадные двери были для него закрыты. Но ведь в таких случаях всегда имеется черный ход…

Иван Ковригин, третий сын дворцового истопника, уродился, как говорится, не в мать, не в отца, а в прохожего молодца. Но молодец был красив и статен, в отличие от батюшки. И когда Ковригин-старший привел сыновей-погодков обер-гофмейстеру, заведующему придворным штатом, тот выбрал Ивана взамен отца. Ковригин-старший пожал плечами: Иван не был работящим и гордости глупой в нем хватало.