Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919 - Николай Реден

На первый взгляд имеется несоответствие между большевизмом как деструктивной силой в 1918 году и большевизмом в качестве конструктивной силы в 1930 году. Но две эти крайности — просто стадии единого процесса. Историю большевизма в России, начиная с 1917 года, можно схематично представить как три отчетливо выделяющихся периода.

В течение первого — после мартовской революции и перед приходом к власти — большевики действовали в основном агитационными методами. Их противников следовало дискредитировать, деморализовать и смести со своего пути. Массы следовало завоевать обещаниями, не утруждая себя мыслями об их выполнении. В этот период важнейшим фактором считалась численность сторонников, а не их искренность или преданность делу.

Второй период начался с того дня, когда большевики захватили власть, и должен быть обозначен как период военного коммунизма. Он включал в себя предварительную работу по уничтожению прежнего строя. Вооруженное сопротивление подавлялось, действующая или потенциальная оппозиция уничтожалась, народные традиции взрывались изнутри, все институты, препятствовавшие продвижению коммунизма, ликвидировались. В этот период из обширного большевистского арсенала применялись только негативные, разрушительные меры, в то время как позитивные и конструктивные шаги делались лишь под давлением крайней необходимости. Лидеры большевиков должны были прибегать к таким временным уловкам, как новая экономическая политика, которые заставляли их противников поверить, будто они расстаются с прежними своими экономическими и социальными теориями.

Третий период начался с введения в действие пятилетнего плана, тогда и наступила новая эпоха созидания. Большевистские лидеры сохраняли бдительность и готовность безжалостно подавить любую попытку помешать или поставить под угрозу осуществление планов. Но их энергия была направлена в основном на создание новой социальной системы.

Конечные цели большевиков в течение всех трех периодов не менялись, но тактика претерпевала весьма драматичные изменения, а отношение к ним народа менялось на каждом из этапов. Большевистские лидеры отодвинули свою долговременную цель создания совершенного государства на далекую перспективу и сосредоточили свои усилия на актуальных проблемах, с которыми сталкивались в каждый данный момент. Вследствие этого рядовые члены их собственной партии, а также партий их противников не видели дальше первого поворота дороги.

Когда большевики пришли к власти, они были известны образованным классам только как не заслуживающие доверия, беспринципные агитаторы. Компартия появилась на политической сцене сразу же после мартовской революции, но до прибытия Ленина ее влияние оставалось незначительным. В первые недели большевики довольствовались ролью злых мальчиков в парламентской игре и не казались силой, способной совершить социальный переворот.

Но как только в Россию прибыл Ленин, большевики начали систематическую работу по устранению препятствий, стоявших на их пути. Эта работа носила двоякую направленность.

С одной стороны, по всей стране создавались партийные организации — меры, которые осуществлялись без излишней огласки. В каждом городе, поселке и деревне, а также на большинстве заводов и в воинских частях формировались партийные ячейки. Численность партии оставалась невелика, но компенсировалась энтузиазмом ее членов. В этой связи большевики с самого начала развивали давление на своих противников, которые не пытались объединить свои силы.

С другой стороны, пропаганда большевиков приносила еще более впечатляющие плоды. Вместо предложения конструктивных решений социальных проблем большевики использовали лозунги, выражающие чаяния масс. «Землю — крестьянам!», «Заводы — рабочим!», «Мир без промедления!» — вот формулы, которые притягивали с неодолимой силой крестьян, рабочих и солдат.

Отдельные граждане, уже вставшие на путь разрушения существующего строя, черпали в этом ободрение и философское обоснование своих действий. Дезертиры, оставлявшие фронт, боялись общественного осуждения, пока большевики не ободрили их объединяющим кличем: «Мир — хижинам, война — дворцам!». Подобные лозунги освободили дезертиров от чувства вины, они уже не являлись домой как побитые собаки, а напротив, как борцы за справедливое дело, готовые сражаться на внутреннем фронте.

Крестьяне, грабившие поместье богатого землевладельца, чувствовали, что творят зло, ровно до тех пор, пока большевики не выдвинули лозунг: «Грабь награбленное!». Лозунг придавал некоторую респектабельность их действиям и убеждал крестьян в том, что они просто возвращают то, что должно принадлежать им по праву.

Главная же цель пропаганды заключалась в том, чтобы скомпрометировать и лишить влияния любую политическую группировку или деятеля, настроенных антибольшевистски. В качестве наиболее эффективного средства использовалась провокация. В обстановке, насыщенной страхом и неопределенностью, когда эмоции перехлестывали через край, драматизировать все происходящее было несложно. Стремление Временного правительства не затрагивать проблемы, относившиеся к юрисдикции Учредительного собрания, переговоры предпринимателей по вопросам продолжительности рабочего дня и уровня зарплаты, усилия военного командования по наведению дисциплины — любой социально значимый вопрос представлял собой благодатную почву для безответственных нападок.

Недоверие к образованным классам, которое внедряли в сознание масс подобные нападки, закреплялось постоянным потоком поношений, исходящим из большевистского штаба. С непоколебимой настойчивостью коммунистические лидеры формировали убеждение, что каждый противник большевизма руководствуется эгоистичными мотивами. Дескать, монархисты хотели «заковать в цепи и поработить народ», либералы были «наемниками международного капитала», умеренные социалисты — «предателями рабочего дела», офицеры армии и флота — «кровопийцами», отстаивающими свое право носить золотые погоны, предприниматели и профессионалы — «эксплуататорами и спекулянтами». Эта постоянно повторяемая брань разжигала ненависть в массовом сознании.

На начальной стадии революции образованные россияне использовали против большевиков их же оружие. Большевистских лидеров обвиняли в том, что они являются платными агентами германских спецслужб. Тот факт, что во время войны немецкий Генштаб предоставил Ленину и его соратникам безопасный проезд через Германию, придавал этим обвинениям правдоподобие. Однако Временное правительство не проявило достаточной энергии во внедрении этой версии в общественное сознание, и, как только сенсационность версии притупилась, она утратила свою действенность.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});