Убик - Филип Дик

Не делай этого, Джо. Есть другой способ. Пытайся. Ты найдешь его.

Удачи.

Ранситер, узнал Джо. Продолжает свои садистские шутки.

Заманивает нас еще дальше. Оттягивает конец как только может. Бог знает, зачем ему это. А может, Ранситеру нравятся наши муки? Но на него это не похоже. На того Ранситера, которого я знал.

Как бы то ни было, Джо положил эликсир на место. Интересно, подумал он, на какой же способ намекает Ранситер?

Глава 11

При употреблении в соответствии с инструкцией «УБИК» обеспечивает глубокий сон без пробуждений и утренней разбитости. Вы проснетесь освеженным и готовым ко всем неурядицам, которые несет наступающий день.

Не превышайте рекомендованной дозы.

— Что это у вас за флакон? — Джесперсен заглянул в машину. — Можно посмотреть? — В его голосе послышались необычные нотки.

Джо Чип молча передал летчику плоский флакон с эликсиром.

— Я слышал о нем от своей бабушки, — сказал Джесперсен, поднимая склянку к свету. — Где вы его взяли? Его не производят примерно со времен Гражданской Войны.

— Достался по наследству, — сказал Джо.

— Понятное дело. Да, теперь уже не увидишь таких самодельных бутылок. Кстати, его и выпустили совсем немного. Лекарство было изобретено в Сан-Франциско около 1850 года. В магазины оно не попало. Его можно было только заказать. А поступало средство в трех разных концентрациях. Здесь у вас самая сильная. — Он взглянул на Джо. — Вы хоть знаете, что в нем?

— Конечно, — Джо кивнул. — Окись цинка, лимонно-кислый натрий…

— Все ясно, — перебил его Джесперсен. Он нахмурился и, судя по всему, лихорадочно что-то подсчитывал. Наконец лицо его смягчилось. По-видимому, он определился, — Я доставлю вас в Де-Мойн в обмен на флакон УБИКа. Давайте отправляться, я хочу как можно больше пролететь засветло.

Он пошел прочь от «форда» модели двадцать девятого года, унося с собой бутыль.

Спустя десять минут «Куртис-Райт» был заправлен, летчик вручную запустил пропеллер, и самолет побежал по извилистой, неровной взлетной полосе, подпрыгивая вверх и снова валясь на землю. Джо стиснул зубы и держался из последних сил.

— Мы перегружены, — равнодушно крикнул ему Джесперсен.

Похоже, это не очень его волновало. Самолет наконец оторвался от земли и надрывно загудел над крышами домов.

— Скоро мы доберемся? — прокричал Джо.

— Трудно сказать. Зависит от ветра. Если повезет, то завтра к полудню будем.

— Может, теперь скажете, что в бутылке?

— Золотые хлопья, взвешенные в растворе, состоящем, главным образом, из минеральных масел, — прокричал в ответ пилот.

— Сколько золота? Много?

Джесперсен повернулся. На лице его сияла улыбка. Он мог и не отвечать, все и так было ясно.

В три часа пополудни на следующий день они приземлились в аэропорту Де-Мойна. Посадив самолет, пилот устремился в неизвестном направлении, унося свою склянку с золотыми хлопьями. Корчась от боли, Джо выбрался из самолета и некоторое время потирал онемевшие ноги, после чего неуверенно направился к зданию аэровокзала, если крошечное строение можно было так назвать.

— Могу я воспользоваться вашим телефоном? — спросил Джо пожилого, простоватого на вид служащего, поглощенного изучением погодной карты.

— Если у вас есть пять центов, — буркнул тот, кивнув в сторону телефона.

Джо перебрал свои деньги, отсеивая все с профилем Ранситера.

Наконец ему удалось отыскать монету с буйволом, и он положил ее перед чиновником.

— Угу, — промычал тот, не поднимая головы.

В местном телефонном справочнике Джо отыскал номер кладбища Невинного Пастыря, сообщил номер оператору, и ему ответили:

— Кладбище Невинного Пастыря. Мистер Блисс у телефона.

— Я прибыл на похороны Глена Ранситера. Я не опоздал?

— Как раз сейчас отправляется служба по Глену Ранситеру, — ответил мистер Блисс. — Где вы находитесь, сэр? Хотите, чтобы мы прислали за вами автомобиль? — В его голосе слышалось суетливое неодобрение.

— Я в аэропорту, — сказал Джо.

— Вообще-то надо было приехать пораньше, — проворчал мистер Блисс. — Сомневаюсь, что вы успеете. Впрочем, тело мистера Ранситера будет выставлено для прощания до завтрашнего утра. Ожидайте нашу машину, мистер…

— Чип, — подсказал Джо.

— Да-да. Многие присутствующие просили встретить вас, а также мистера Хаммонда и… — он запнулся, — мисс Райт. Они с вами?

— Нет, — ответил Джо.

Повесив трубку, он уселся на полированную скамейку, с которой были видны подъезжающие к аэропорту машины. Как бы то ни было, думал он, я добрался вовремя и успею соединиться с группой. Они еще не уехали из города, а это самое главное.

Пожилой служащий окликнул его:

— Эй, мистер, можно вас на секунду?

Поднявшись, Джо прошел через зал.

— В чем дело?

— Вы мне дали пять центов… — Служащий уже давно рассматривал монету.

— Это пятицентовик с буйволом, — пояснил Джо. — Разве не такие монеты ходят в это время?

— Здесь выбита дата — 1940. — Клерк, не мигая, смотрел на Джо.

Застонав, Джо вытащил оставшиеся монеты и пересмотрел их.

Найдя наконец пять центов 1938 года, он кинул монету служащему.

— Возьмите обе, — сказал он, снова усаживаясь на полированную скамью.

— Сейчас то и дело попадаются фальшивые деньги, — проворчал старик.

Интересно, сколько придется здесь проторчать, подумал Джо.

То, что он был теперь почти рядом с инерциалами, заставляло его нервничать. Не хотелось бы проделать такой путь, и в нескольких милях… На этом мысли его остановились. Он просто сидел и ждал.

Спустя полчаса на стоянку аэропорта въехал «виллис» образца 1930 года. Из него вылез неказистого вида человек в черном костюме и, приложив козырьком руку к глазам, оглядел зал ожидания. Джо пошел навстречу.

— Это вы — мистер Блисс? — спросил он.

— Ну, конечно, я. — Они обменялись коротким рукопожатием.

Мистер Блисс немедленно сел в «виллис» и завел мотор.

— Пожалуйста, поторопитесь, мистер Чип. Мы еще можем успеть на окончание церемонии. Отец Абернати любит поговорить в подобных случаях.

Спустя мгновенье они уже тряслись по ведущей к центру Де-Мойна дороге, на отдельных участках достигая скорости сорок миль в час.

— Вы служащий мистера Ранситера? — поинтересовался Блисс.

— Да.

— Довольно необычным делом занимался ваш шеф. Боюсь, я так и не понял всего до конца. — Блисс посигналил рыжему сеттеру, выскочившему на асфальтовое покрытие, и собака посторонилась, уступая дорогу. — Что, например, означает термин «псионический?» Я слышал это слово от многих сотрудников мистера Ранситера.

— Парапсихологические способности, — объяснил Джо. — Это когда духовная энергия действует непосредственно, без промежуточных физических факторов.

— Вы имеете в виду мистические силы? Наподобие предвидения будущего? Я почему спрашиваю? Некоторые ваши люди говорят о будущем, как об уже существующем. Не со мной, об этом они говорят только друг с другом, я услышал случайно, знаете, как это бывает. Значит, ваши люди медиумы?

— В некотором роде.

— А что вы можете сказать по поводу войны в Европе?

— Германия и Япония проиграют, — сказал Джо. — Седьмого декабря 1941 года в войну вступят Соединенные Штаты. — После этих слов Джо погрузился в молчание, никакого желания развивать тему он не испытывал, ему было о чем подумать.

— Я сам работаю на кладбище, — сказал Блисс.

Интересно, что воспринимают остальные из нашей группы, думал Джо. Окружающую реальность? Если вся группа подверглась регрессии в одинаковой степени, воссоединение не поможет ни им, ни мне, разве что легче будет переносить распад мира. С другой стороны, реальность 1939 года оказалась достаточно стабильной, за истекшие двадцать четыре часа она практически не изменилась. Хотя, как сознавал Джо, это могло быть следствием его приближения к группе.

Вместе с тем бальзам для печени и почек УБИК 1939 года регрессировал на лишние восемьдесят лет назад, за какие-то несколько часов превратившись из баллончика с распылителем в отлитую в деревянной форме склянку. Как древний лифт, который видел Эл…

Но здесь есть отличие. Бутылку видел еще и маленький толстый пилот Сэнди Джесперсен. И значит, дело не в частном восприятии, бутыль помогла ему добраться до Де-Мойна.

Кроме того, пилот наблюдал превращение «ласаля». Похоже, что с Элом происходили принципиально иные вещи. Джо на это, во всяком случае, надеялся.

Предположим, размышлял он, нам не удастся обратить вспять регрессию, предположим, что мы останемся здесь до конца своих дней. Так ли это плохо? Мы сможем привыкнуть.

Привыкнем к девятиламповым приемникам с экранирующей сеткой, хотя они уже доживают свой век — уже изобретен супергетеродиновый контур, хотя мне он пока здесь не встретился. Научимся ездить на американских «остинах» по четыреста сорок пять долларов (цена пришла ему в голову совершенно случайно, но Джо интуитивно догадался, что так оно и есть). Начнем работать, зарабатывать современные деньги и больше не будем летать на допотопных бипланах типа «Куртис-Райт». А мой «ласаль» до своего превращения был весьма приличной машиной, мне по-настоящему понравилось на нем ездить.