Государь Иван Третий - Юрий Дмитриевич Торубаров

кардинала звучали с пафосом. – Разве это не достойно такого знатного рода, как ваш?

– Это, конечно, так, – согласился Андрей, – но… – Он посмотрел на Софью.

Та соскочила с подоконника и бросилась к двери. Когда стук ее каблучков затих, брат продолжил:

– Но, – повторил он, – если случится, как с фран…

Виссарион поднял руку, не дав договорить Андрею, поняв его сомнения:

– Может. Но разве мы не должны это использовать? Или для племянницы великого императора кругом валяются женихи? Да, такой девушке, как Софья, очень трудно найти подобающую пару. Неужели это неясно? Повезло Елене, пока не везет Софье. Но… мы не опускаем руки. Я обещаю, что ее не брошу, пока не будет решен этот вопрос. Но даже папа… – Он повторил: – Папа не в силах навязать таким знатным особам свою волю в отношении выбора жены. Дай-ка, Андрей, воды! – От такой длинной речи Виссариону стало плохо.

Андрей, взглянув на побледневшее лицо гостя, мигом выскочил из комнаты, чтобы вернуться с бокалом воды. Тот отпил несколько глотков, отставил бокал, достал из кармана тряпицу, вытер высокий морщинистый лоб и лицо. Он поднялся:

– Я пойду… потихоньку…

– Подождите! – чуть не в голос воскликнули братья. – Мы вас таким не отпустим. Полежите, наберитесь сил, тогда и пойдете. Или мы для вас наймем извозчика.

– Ничего, пройдет. Ваша забота придает мне силы. Вы… вы поговорите с Софьей. Я буду очень рад, если у нас все получится.

Они проводили его до главной дороги. Здесь он остановился и сказал им:

– Ступайте назад и все расскажите ей. А я лично встречусь с герцогом по прошествии сорока дней.

Они поцеловали ему руку, и он пошел прочь. Братья долго смотрели ему вслед, готовые броситься на помощь, пока он не скрылся за высоким серым особняком.

Вскоре Виссарион вышел на площадь, где возвышалась знаменитая колонна Траяна. Остановившись у ее подножия, он оперся об нее рукой. Отдышавшись, кардинал посмотрел вверх. Не раз он проходил или проезжал мимо колонны, но ему было недосуг вглядеться в нее. А там были изображены сцены победоносных походов императора, когда он воевал с даками, потомками древнего фракийского племени.

«Боже, – подумал он, – сколько воды убежало с тех пор и что осталось от былого римского могущества? А сейчас мы трепещем перед очередным варваром, чтобы он не вошел победоносно в наш город! Надо все сделать, чтобы этого не случилось». И кардинал решил не откладывать дело в долгий ящик, а поехать в Милан, не зная, чем окончится его поездка. Но она должна состояться, и немедленно! Семью Палеолог окружает много греков. Они тоже в какой-то мере заинтересованы в том, как сложится судьба детей Палеологов. И вдруг найдется среди них тот, кто съездит, не поленится, в Милан и привезет радостную для нее весть? Вот будет скандал! Рухнет весь план! А этого нельзя допустить. Эта мысль придала ему силы, и он решительно зашагал в сторону Тибра.

Дойдя до середины моста, Виссарион замедлил шаг и, опершись на перила, смотрел на свинцовые воды реки. Вдали рыбаки тянули сети в окружении толпы ребятишек. И вдруг он позавидовал этим людям, радость жизни которых заключалась в поимке рыбы. Поймали – и счастливы. Вечером будет богатый ужин с недорогим вином, песни… «А тут…» – Он тяжело вздохнул. Но, увидев через вершины крыш золотистый в лучах вечернего солнца купол, почувствовал, что тот непреодолимо притягивает его.

Утром следующего дня, переговорив с папой, после обеда он выехал в Милан в сопровождении внушительного отряда папских воинов. Это должно было говорить не только о величии папской власти, но и о той силе, которая его создает. Узнав о неожиданном прибытии папского посланца, герцог, посчитав, что тот хочет выразить ему свое глубокое сочувствие, приказал немедленно принять кардинала. Выражение лица посланца говорило о том, что Рим скорбит о постигшей герцога трагедии. Кардинал говорил приглушенным, скорбным голосом. Герцог уже было смирился с потерей, но тут он вновь расчувствовался. Но каково было удивление герцога, когда посланец вдруг заявил, что всякое в жизни бывает. Бессмертных людей не бывает, но жизнь продолжается, и у него, кардинала, есть… Герцог вдруг понял, зачем тот явился. И его обуяла ярость: «Как? Меня, герцога Миланского, хотят женить на племяннице бывшего константинопольского императора? Да я что, сам не могу выбрать ту, которая скрасит мне остатки дней?» Пылая гневом, он заявил:

– Не будь ты, святоша, посланцем папы, я бы вышвырнул тебя прочь, как собаку! Убирайся прочь! И скажи своему папе, что я, герцог миланский, сам себе хозяин! А вы захотели погреть руки на моем горе! Нет! Не получится. Слышишь ты, несчастный святоша? Я тебя не задерживаю…

В это время комната, где проходила встреча, наполнилась людьми. Виссарион хорошо понимал, что грозный хозяин может приказать вышвырнуть его вон.

– Я ухожу, – пролепетал он, – но, ваша светлость, вы не так меня поняли. Я вовсе не хотел…

– Ступай вон!

Виссарион быстро оценил обстановку и понял, что его сил не хватит проучить зарвавшегося герцога. Да и воевать сейчас… Нет, боже упаси!

– Я ухожу. Но мы хотели…

– Я не хочу тебя видеть! – Герцог почти взревел.

Виссарион выскользнул наружу. Оставив позади крепостные стены города, кардинал вздохнул с облегчением, а на его лице засветилась радость: «Все прошло, как я и задумывал. Вот только как я все это преподнесу Софье?» Но ему в это мгновение ни о чем не хотелось думать.

Глава 13

Великий князь вернулся в свои хоромы. Все уже его ждали. Иван Васильевич строго оглядел присутствующих, задержав взор на братьях. Те даже поежились. И давать указания он начал с них:

– Ахмат подошел к Алексину. Ты, Юрий, и ты, Борис, с князем верейским ступайте к Оке. А ты, воевода, – он повернулся к Петру Челядину, – бери моих людей и смотри: кто окажется послабее, поможешь. Я же с Иваном еду в Коломну, а оттуда в Ростиславль. Перекрою ему там доступ на нашу землю.

– Великий князь, государь, – поднялся Верейский, – те известно, взят ли Алексин?

Князь отрицательно покачал головой и сказал:

– Выступайте не мешкая. Может, пособить придется. Хотя… – Великий князь на мгновение задумался. – Пошли-ка, князь, – он посмотрел на Верейского, – к алексинскому воеводе Беклемишеву гонца. Если сможет пробраться в крепость, пусть передаст воеводе, чтобы город не держал. У него мало ратных людей, нет пушек, пищалей, самострелов. Надо беречь людей. Понял, князь?

Тот кивнул в ответ.

– И еще! Ахмата, если побежит, не преследуйте. А то устроит западню. Мы, Бог даст, с ним успеем посчитаться. А ты, богомол наш, – он повернулся к Филиппу, – благослови братию нашу.