Таежная полиция - Алексей Макеев

Ничего не зная наверняка, Гуров считал, что девушку не собирались держать в таежной заимке очень долго. Наверняка сейчас эти люди что-то выясняют, с кем-то связываются, а не просто сидят и ждут, когда Татьяне все надоест и она во всем сознается. Нет, думал сыщик, тут игра идет серьезная. И ведут ее люди серьезные, раз не побоялись похищения человека. Неизвестно, как они будут из этого выпутываться, но настроены они пока решительно. Не исключал Гуров уже и варианта, что Татьяну должны будут убить как важного свидетеля. Не исключал и был готов к радикальным действиям сам. Только начинать первым он не мог. Долг и присяга не позволяли применять оружие, пока не возникла прямая угроза жизни граждан.

– Отдыхаем, девочки! – махнул Гуров рукой, когда солнце поднялось в зенит. – Недолго. Перекусим – и снова в путь.

Девчонки были молчаливы, только изредка о чем-то перешептывались. Наверное, Алина рассказывала обстоятельства их побега из вагона через окно. Гуров поглядывал на них и улыбался. Вот молодость! Поверили во всемогущего дядю и уже успокоились.

– Таня, пока сидим, расскажи, как тебя похитили, – попросил сыщик.

– Когда в машину посадили, я еще ни о чем не догадалась, – ответила девушка. – Плохо мне было очень. Я только потом вспомнила, что внутри никакого специального оборудования «Скорой помощи» не было. А сначала не придала значения. Потом мы долго ехали. Мне стало получше, и я начала поглядывать в окна. И только когда вокруг оказалась сплошная темень и деревья, я заволновалась. Но мне прижали к лицу тампон с хлороформом, и я отключилась.

– Ты что-нибудь рассказывала своим похитителям про нас, про девушку, которая просила Алину передать в Читу флешку?

– Нет! – заверила Татьяна. – Вообще-то, я почти все время была в полуобморочном состоянии. Как только на меня начинали кричать, мне становилось плохо. Вещи они мои все вывернули наизнанку, сумку разрезали…

– Сколько их было?

– В машине двое… ну и водитель. А потом, когда меня повели в лес, еще двое откуда-то взялись.

– Никого не узнала? Может, среди них был кто-то, кто ехал с нами в поезде?

– Это потом уже, в хижине. Тот, которого ты связал, и еще один, постарше.

– Ну и ладно, – кивнул Гуров с набитым ртом. – Телефон у тебя, конечно, отобрали?

– Сразу, еще в машине.

– Ну и фиг с ним. В тайге, я думаю, он все равно бы не брал.

Дав девушкам отдохнуть около часа и осмотрев самодельную обувь Татьяны, Лев объявил конец привала. И только в сумерках они выбрались на поляну, где увидели большой дом с пристроенным к нему каким-то сараем и обширный, огороженный шестами участок. На участке валялись какие-то деревянные корыта, вроде больших кормушек, две проржавевшие бочки и виднелись следы распотрошенных скирд сена. Видно, дикие копытные добрались сюда. В окнах дома было темно, а дверь подперта снаружи толстым колом.

Внутри дом оказался в очень хорошем состоянии. Здесь были и дощатые полы, и два застекленных целых окна. И даже заправленная керосиновая лампа и запас дров у печки. Вдоль стен стояли аккуратные, сбитые из струганых досок топчаны со старыми матрасами и даже подушками.

Девчонки от такой благодати повалились на лежанки. Гуров усмехнулся и решил вскипятить воды и напоить своих спутниц хотя бы чаем. И Алина, и особенно Татьяна так устали, что наверняка откажутся даже есть. Две полные фляги воды сыщик решил использовать, а уж утром думать о том, где можно было бы набрать еще воды.

Прикрутив до минимума фитиль лампы, все трое сидели за столом и потягивали горячий сладкий чай. Немного теплой воды девушки извели на гигиену, выйдя по очереди из дома. Руки и лица все протерли гигиеническими салфетками, но запах пота ощущался и от одежды, и от тел.

Заперев входную дверь на большой деревянный засов, Гуров потушил лампу и велел всем спать. На одной лежанке он расположился сам, а вторую уступил девушкам. Сыщик намеревался было провести ночь сидя за столом, чтобы Таня и Алина спали каждая на своей лежанке, но девушки воспротивились.

Гуров начал дремать, чувствуя, как гудят ноги от ходьбы. Девчонки о чем-то тихо шептались. Сон не приходил, слишком возбужденное состояние, слишком много событий. И этим «шепталкам» не спится. Гуров хотел было прикрикнуть на девушек, чтобы перестали болтать и попытались заснуть. Но тут что-то знакомое послышалось с соседней лежанки. Это был не шепот подружек, это было что-то уже иное. Алина и Татьяна целовались. Точнее, Алина ласкала подружку, покрывая ее лицо и, кажется, грудь мягкими нежными поцелуями. Она что-то тихо и ласково шептала, а Татьяна постанывала под ней.

– Он же услышит, – расслышал Гуров.

– Пусть… дурочка, может, он захочет присоединиться.

– Ты что…

– Шучу…

Гуров закусил губу. С одной стороны, эти тихие лесбийские ласки начали заводить и его самого. А с другой – его стал разбирать смех. Так вот оно что. То, что он в поезде принял у Татьяны за мужененавистничество, оказалось совсем другим. Вот почему она так поджимала губки и демонстративно отворачивалась, когда Алина с ним откровенно флиртовала. Алина ей нравилась с самого начала, и Татьяна ее просто ревновала. И как она почувствовала, что Алина бисексуалка?

Дыхание девушек участилось, Алина стала действовать руками активнее, уже не стесняясь мужчины на соседней лежанке. Или в самом деле думала заняться этим втроем? Или потом вдвоем? Вот заразы, с остервенением подумал Гуров и решительно отвернулся лицом к стене.

Татьяна шумно, почти в голос выдохнула и затихла.

* * *

Чтобы все выглядело по-настоящему, Крячко решил, что первый визит в Алексеевском они с Ворониным должны нанести в местное РОВД. Прежде чем принимать какие-то решения, нужно было понять обстановку, позицию местной полиции. Да и дождаться группу бойцов ОМОНа, которым пришлось выезжать из Читы позднее, тоже не мешало бы. Командир омоновцев получил задание в слишком обобщенной форме, и конкретизировать его нужно было здесь, на месте. И с учетом вскрывшихся обстоятельств.

Лейтенант Воронин с деловым видом представился дежурному по РОВД и попросил срочно увидеться с начальником. По предварительной договоренности они решили Крячко как московского полковника до поры до времени не «светить» среди сотрудников местной полиции.

Начальник оказался, к счастью, на месте. Крячко, войдя с лейтенантом в кабинет, первым делом предъявил свое служебное удостоверение.

– О моем визите вместе с оперативником из Читы пока никто здесь не знает, – пояснил он. – Желательно это сохранить в тайне и в дальнейшем. Нельзя, чтобы кто-то еще узнал, что в розыске задействован главк МВД. Узнал раньше времени. Не хочу бросать тень на ваших подчиненных, но всегда стоит предполагать возможность утечки информации. Давайте пока сохраним в тайне, что Москва очень интересуется связями этих двух преступников.

Крячко ткнул пальцем в листок ориентировки на столе начальника РОВД, которую изготовили в Чите и которая была чистейшей липой. Начальник согласно закивал и стал знакомить гостей с оперативной обстановкой в городке. Собственно, знакомить было не с чем. Кроме читинской ориентировки, здесь особенно-то и искать было некого. И страшных происшествий тоже не значилось.

Было понятно, что начальник полиции умолчал о происшествии в 340-м поезде. С одной стороны, это дело касалось транспортной полиции. Но с другой стороны, он имел ориентировку о пропаже двух пассажиров, на которых был объявлен розыск. Ведь они еще и обвинялись в нападении на других пассажиров. Значит, с местным полицейским руководством кто-то поработал. Или сам начальник РОВД работает еще на кого-то, кроме закона.

Получив заверение в том, что им будет оказана любая помощь, Крячко и Воронин покинули кабинет начальника.

– Есть ход, Станислав Васильевич, – хитро подмигнул лейтенант. – Надо заглянуть в служебные книжки патрульно-постовой службы. Еще лучше было бы поприсутствовать на утреннем разводе, но для этого придется ждать утра.

– Ну, валяй, – согласился Крячко.

У дежурного внизу Воронин быстро выяснил, что подбросить их на железнодорожную станцию может командир отделения ППС на своем «уазике», он как раз сейчас выходил из здания. Сержант с готовностью пригласил оперов в машину. По пути командир отделения проверил два поста, выслушав рапорт патрульных и сделав в их постовых книжках запись о проверке. Вот тут Воронин и вмешался.

– Слушай, а покажи, какие вам ориентировки давали, – небрежно попросил он сержанта.

Тот с готовностью протянул потрепанную книжку поста, которую уже собирался вернуть своему наряду. Крячко чуть склонился и заглянул в записи. Почерк у старшего наряда, который на разводе записывал ориентировки, был безобразным, но понять, что приметы Гурова и второй пассажирки поезда давались патрульным очень обстоятельно, было можно. Значит, на разводах полицейским подчеркивали важность розыска указанных лиц.