Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Француз?
— Да, мсье.
— Служили раньше на пароходах?
— Нет, мсье!
— Гм! Странно… Кто вас рекомендовал компании?
— Советник Фан дер Флит, — ответил Беляев, предупреждённый боцманом. — Я служил у него на фабрике два года при динамо.
— Фан дер Флит?.. Пайщик компании? — несколько мягче переспросил капитан. — Это другое дело… Записаны вахтенным?
— Да, мсье!
— Явитесь к старшему инженер-механику. Третья каюта направо. Можете идти.
Насколько скверное впечатление произвёл на Беляева капитан, настолько понравился ему его ближайший начальник, старший инженер.
В ту минуту, когда Беляев, получив на незнакомом ему языке, смутно напоминавшем немецкий, разрешение войти, отворил дверь каюты, над раковиной рукомойника фыркал обнажённый до пояса, весь покрытый мыльною пеной, коротенький пузатый человек с прилипшими ко лбу волосами и сморщенным лицом.
— Погодите, дружище! — ответил он на приветствие Беляева по-французски с дурным акцентом. — Я сейчас вымоюсь, проклятое мыло попало в глаза. Садитесь вон там. Берите папиросы!..
— Виноват, мсье, — перебил Беляев, заподозривший, что инженер принимает его за другого. — Я назначен к динамо механиком… вторым механиком, мсье.
— Слышал, слышал… Вы уже говорили. Я сейчас!
Маленький человек, фыркая, как тюлень, пустил себе на затылок сильную струю воды, смыл пену и, зверски растерев тело мохнатым полотенцем, натянул мягкую рубашку.
— Ну-с! Я готов! — сказал он, пристёгивая воротничок и надевая истрёпанную, выцветшую синюю куртку такого же фасона, как у Беляева. — Теперь можем поговорить!
Он подошёл к Беляеву, пожал ему руку и опустился против него в низенькое кресло.
— Виноват!.. — нерешительно начал Беляев, начинавший уже думать, что ошибся дверью каюты. — Я должен явиться к старшему инженеру.
— Я самый! — ответил толстяк, улыбнувшись его смущенью. — Вы где получили свидетельство механика?
— В Гавре.
— Ну а я, дружище, в Америке. Там другие порядки. По-нашему говорите?
— Я знаю немецкий и немного английский. Ваш язык с трудом понимаю.
— Гм? Ну да это ничего. Буду отдавать вам распоряжения по-французски. Мои помощники также. Один даже служил на французских судах, хотя сам немец. Вы как сюда попали, наверное, по протекции?
— Меня рекомендовал советник Фан дер Флит, — ответил Беляев, краснея не столько от своей лжи, сколько из стыда за своё невольное привилегированное положение.
— Ну, это ничего, — правильно понял его смущение инженер. — У нас большинство так попадает и нередко оказываются дельными ребятами. Вы с какой бобиной имели дело?
И быстрыми неожиданными вопросами маленький толстяк проэкзаменовал Беляева, вывернув, что называется, душу наизнанку.
— Недурно, очень недурно! — похвалил он. — Даже странно немножко, как вы быстро с теорией осваиваетесь… Что вы, с высшей математикой разве знакомы?
— Немного! — ответил Беляев, снова краснея. — Я частным образом занимался уже на службе.
— Так. Это не лишнее. Но имейте в виду, дружище, что на работе я пожёстче того, чем кажусь. Не такой мягонький… Пусть другие как хотят, а мне на вашу протекцию наплевать! Чуть что — строго взыскивать буду… Да-с. Я белоручек не перевариваю.
— Я не так давно полтора месяца простым матросом служил на парусном барке, — с некоторой гордостью сказал Беляев.
— А? Это отлично. Значит, мы с вами сойдёмся. Ну, теперь ступайте к себе в каюту, разберитесь, а я снова в машину… Две рубашки промазал насквозь, иду третью мазать. Да! Кстати… Как же вы на парусном судне очутились?
— Я… — спохватился Беляев. — Я заболел на берегу в Ханге… в Финляндии.
— А! Ну это вы потом мне расскажете. В полночь я за вами пришлю.
Толстяк снова пожал руку подчинённому и вместе с ним вышел из каюты.
XXII
Новым своим положением Беляев был совершенно доволен. Среди мерно кланяющихся мотылей, жужжащих шкивов, под шипенье пара в турбине, с рукояткой реостата в руках регулируя работу вентиляторов, голосящих в потолке машинного отделения напряжённым стонущим воем, или следя за огнистой голубоватой каёмкой, одевающей щётки динамо, Беляев забывал, что он находится не в институтской мастерской, а в недрах парохода, где под ногами у него на несколько сот футов нет ничего, кроме воды.
За три дня службы Беляев, утомлённый напряжёнными ответственными вахтами у электрических приборов, почти не выходил наверх, спеша добраться до своей крошечной каютки и отдохнуть на койке, которая после брезентового тюфячка «Лавенсари» казалась ему роскошным ложем.
Толстяк инженер, по крайней мере, три вахты подряд истязал его испытаниями, заставляя надевать и выпрямлять передачу на ходу, смазывать всё до последнего винтика и разбираться в одну минуту в перепутанных самим же нарочно контактах и ослабленных гайках. Только после этих экзаменов старший инженер оставил нового механика в покое и стал относиться к нему с молчаливым доброжелательством.
Зато младший помощник его, здоровый коренастый немец с русыми, распущенными, а-ля Вильгельм, усами и наглым взглядом выпуклых голубых глаз, отчего-то сразу невзлюбил Беляева и обращался с ним до того вызывающе, что у студента созрело твёрдое желание всыпать ему хорошую порцию оплеух при первой же высадке на сушу. В то время как толстенький старший чуть не ежеминутно целый день бегал проведать машину, а во время своих собственных вахт, чёрный, как негр, и просаленный, как кухарка, сам с маслёнкой в руках лазил среди мотылей и поршней, с отеческой нежностью ощупывал подшипники, не нагрелись ли, сбегал в топки к неграм, кочегарам и весело шутил с машинистами, — младший помощник его, Оскар фон Бильдерлинсгоф, затянутый в китель военного образца с широчайшими галунами, с взбитой барашком причёской и ухарски задранными к небу усами, на глазах Беляева ни разу ещё не дотронулся своей холёной, унизанной кольцами и фамильными, с гербом, перстнями, рукой до машины и ограничивался замечаниями издали, которые он отпускал с видом дивизионного генерала.
— Гастон! — крикнул он как-то на первых порах своим горловым голосом с растяжкой носового «он» (что он, очевидно, считал настоящим «французским шиком»). — Гастон! Мне кажется, у вас неправильно идёт правая щётка.
Беляев не ответил.
— Гастон! — заревел помощник, подходя вплотную. — Оглохли вы, что ли? Вам я говорю!
— Меня зовут Гастон Дютруа… Дю-тру-а, мсье! — твёрдо отчеканил Беляев, глядя прямо в покрасневшее от гнева лицо немца и, как бы нечаянно завернувши рукав блузы, обнажая свои выпуклые мускулы.
- Из мрака - Александр Барченко - Прочие приключения
- Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов - Героическая фантастика / Прочее / Прочие приключения
- Таежный Робинзон - Олег Николаевич Логвинов - Прочие приключения / Русская классическая проза
- Черный легион - Богдан Сушинский - Прочие приключения
- Следующая станция - Петр Добрянский - Крутой детектив / Прочие приключения / Ужасы и Мистика
- Младший сын. История зимы, что окрасила снег алым - Марина Лаврук - Любовно-фантастические романы / Прочие приключения
- Тайна корабля - Роберт Стивенсон - Прочие приключения
- Корабль, погибший от стыда - Николас Монсаррат - Прочие приключения
- Ответная операция. В погоне за Призраком - Василий Ардаматский - Прочие приключения
- Пиши мне куда-нибудь… - Юрий Михайлов - Прочая детская литература / Прочие приключения