Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая - Геннадий Борисович Марченко

если это и сейчас обойдётся без ломки организма.

Всё же я уснул, а когда открыл глаза, сквозь щель в портерах пробивался тонкий солнечный лучик, в котором танцевали редкие пылинки — всё-таки ковровых покрытий в номере почти не наблюдается, а с уборкой здесь вообще должно быть всё идеально.

Козлов ещё, кажется, дрых в своей комнате. Я чуть приоткрыл дверь, благо что шеф изнутри не заперся, хотя такая возможность имелась. Козлов и впрямь сладко посапывал, зажав оделяло между колен. Я тихо прикрыл дверь. Хм, моя Полинка тоже так иногда делает, но руководитель делегации на мою жену даже отдалённо не тянул. Эх, Полиночка… Скучаю я по тебе, любовь моя. Так скучаю, что ты даже не представляешь. Была бы возможность — позвонил бы. Я покосился на выполненный в стиле ретро телефон. Интересно, могут меня соединить со Свердловском? Если да, то, вероятно, это очень дорого. Надо будет уточнить этот вопрос.

Ладно, чего лежать, всё равно уже не усну. Я потянулся, хрустнув суставами, встал и подошёл к окну, распахнув тяжёлые портьеры. На ярко-голубом небе ни облачка, и тротуары сухие, словно и не было дождя несколько часов назад. Кстати, сколько времени? Ого, почти десять. То-то так жрать хочется.

Заворочался, проснувшись, Козлов. Выяснилось, что он тоже не против позавтракать. Зарядка и пробежка завтра, сегодня я тупо выспался. Когда ночью подъезжали к отелю, я приметил неподалёку парк или большой сквер, думаю, местные любители ЗОЖ наверняка бегают по его аллеям и дорожкам, а не только собак выгуливают.

Пока же на повестке дня стоял завтрак. Я поднял изящную трубку телефона с ручкой, такое ощущение, из слоновой кости, и когда на том конце провода со мной поздоровались — человек представился портье 12-го этажа Мэтью Дарданелли — заказал в 212-й номер две яичницы, из трёх и пяти яиц, две пары хорошо поджаренных тостов с маслом и сыром, и полулитровый кувшинчик апельсинового сока для себя и кофе для мистера Козлова. Через четверть часа дворецкий Захария (он спит вообще?) вкатил в комнату тележку с яствами, где тарелки с яичницей были накрыты полусферической формы клошами[1].

— Приятного аппетита, — с лёгким поклоном пожелал Захария, прежде чем исчезнуть.

Я тут же накинулся на яичницу, Борис Яковлевич не отставал. М-м, вкусно! Умеют, черти, готовить. Грел душу и тот факт, что за всё это по счетам платит компания Си-Би-Эс. Так что я мог заказывать что угодно, хоть тайскую массажистку, хоть икру белуги альбиноса. Заказать, что ли, для прикола грамм двести?..

После завтрака я уселся перед телевизором, запахнувшись в казённый халат. Козлов в это время занимался какими-то документами, расположившись за массивным столом. Наверное, готовился к подписанию контракта с Векслером. В отличие от меня он был одет в спортивный костюм с эмблемой «Динамо» на груди, прямо как Иоанн Васильевич в комедии про Шурика. Ведь тоже про попаданцев история, только они там полностью перемещались во времени, а у меня только душа. Ну а что, ведь сознание — это и есть душа своего рода.

Почему-то у меня сразу включился канал Си-Би-Эс, и мало того, на экране увидел себя, дающего интервью Лизе Тэйли. Даже Козлов бросил свои бумаги и уставился в экран. А потом в кадре появился тот самый псих-антикоммунист, и кадры обрывались на появлении полицейских. После чего ведущий в студии новостей заявил:

— Мы сумели выяснить личность человека, который советовал русским убираться домой. Им оказался некто Фредди Куршевиц, в прошлом воевавший в Корее, где был контужен и в дальнейшем признан непригодным к военной службе. Куршевиц состоит на учёте у психиатра, но никогда ранее не был замечен в столь агрессивном поведении. Наши гости из Советской России не стали обращаться с заявлением в полицию, хотя имели на это полное право. Что ж, похвальное великодушие. Хочется надеяться, что этот неприятный инцидент не составит у них неправильного мнения о нашей стране. Соединённые Штаты Америки — это оплот свободы и демократии, но и законы у нас соблюдаются строго.

— Болтуны, — скривился Борис Яковлевич.

В целом я был с ним солидарен. Тоже мне, оплот свободы и демократии… Конечно, в сравнении с СССР тут можно и на демонстрации ходить, и забастовки устраивать, и критиковать власть, я уж не говорю про вольнодумство в культуре, но, по большому счёту, всё это так или иначе контролируется государством. А решишь всерьёз рыпнуться на существующий строй — на тебя всегда найдётся управа. Даже на президентов находится, печальным примером может служить история Джона Кеннеди, чьим именем, кстати, назван аэропорт, где мы сегодня ночью приземлились. Так что свобода на самом деле тут достаточно призрачная.

В этот момент деликатно тренькнул телефон. Я был ближе и потому поднял трубку. Оказалось, звонят из консульства по душу Козлова. Причём не Тихановский, а какой-то Валентин Фёдорович. Борис Яковлевич общался с ним минут пять, положив трубку, вздохнул:

— Тоже новости смотрели. Попросили быть осторожнее, мало ли какие провокации могут затеваться нашими недоброжелателями… И напомнили, что Тихановский и юрист из консульства подойдут к 14.00. В это же время появится Векслер со своим нотариусом, они с ним сегодня утром созванивались. К слову, костюм же у вас есть, погладьте его и оденьте, не в халате же вы будете встречать гостей. И я свой поглажу.

— Горничная погладит, — напомнил я, потянувшись к телефонной трубке.

Отобедали мы в половине второго, сделав заказ опять же в номер. Я предпочёл суп с говяжьими рёбрышками, индейку по-американски, чёрный чай и кусок морковного пирога. На этот раз блюда прикатил на тележке другой дворецкий, назвавшийся Льюисом. Оказывается, они всё-таки меняются. В 13.50 порог нашего номера переступили Тихановский и юрист советского консульства — лысоватый, прятавший глаза за стёклами очков Андрей Сергеевич. А ровно в два часа дня заявились и сам Джерри Векслер со своим нотариусом. Векслер оказался типом лет пятидесяти с гаком, с почти брежневскими бровями, с щербинкой между верхних резцов и слегка лопоухим. При этом весьма улыбчивым, хотя, не исключено, при его работе ему волей-неволей приходится улыбаться, дабы произвести на собеседника благоприятное впечатление.

— Смотрел ваш финальный бой на Олимпиаде, здорово вы разобрались с этим кубинцем, — начал Векслер с небольшого экскурса в прошлое. — И как вы террориста обезвредили, тоже читал. Вы настоящий герой, мистер Покроффски! Мало того, ещё великолепный композитор и поэт! Ваши песни взлетели на верхние строчки чартов, и уже не только американских. И я горд тем, что представляю ваши интересы в Соединённых Штатах. А это — ваши авторские экземпляры.

Он выложил из портфеля на стол стопку дисков «Альфы», выпущенных звукозаписывающей компаний «Атлантика». Что ж, спасибо и на этом!

После взаимного расшаркивания настало время переходить к деловой части встречи. Здесь меня и нашего юриста всё устраивало, равно как и Тихановского с Козловым, и вскоре моя подпись и подпись мистера Векслера красовались под контрактом, который отправился в папку нотариуса, и копией, полученной мною на руки. Правда, Козлов позже не преминул у меня её забрать, мол, целее будет, да и сдать придётся по возвращении куда следует. Нечего советскому гражданину такие вещи у себя держать. Я не стал ему говорить, что у меня дома имеется несгораемый сейф.

Мистер Векслер знал цену времени, поэтому, как только контракт был подписан, попрощался, пожелав мне удачи в поединке с Али. И нового альбома, который, по словам Векслера, в случае наличия в нём качественного материала также сможет быть издан на территории США компанией «Атлантика».

— Вы уже над ним работаете?

— Э-м-м, в общем-то да, — соврал я.

— Прекрасно! Хотя удержать так высоко поднятую планку будет нелегко. Уж поверьте мне, человеку, съевшему на этом деле не одну собаку. А что насчёт концертов? Не желаете организовать тур в поддержку вашего альбома?

— Хм, ну, это ведь сколько времени займёт… У меня ещё бокс, да и не только от меня это зависит, если вы понимаете, о чём я.

Тихановский многозначительно кашлянул, а Векслер расплылся в ухмылке:

— О да, конечно, я понимаю. Но если всё же надумаете отправиться в тур, то я готов помочь с его организацией.

Засим мы и распрощались. А около 6 вечера ко мне в номер поднялся Браун-младший, прихвативший обещанную спортивную сумку с надписью «CBS» — презент от спортивной редакции телеканала.

— Сумка непростая, мистер Покроффски, с секретом, — подмигнул мне Сэм. — Буду ждать вас внизу.

Хм, в чём подвох? Это я понял, когда открыл