Единственная сверхдержава - Анатолий Уткин

В США возник довольно прочный общественный консенсус; интервенционистски мыслящая элита сумела заручиться общественной поддержкой своих глобальных обязательств. Только после войны в Корее и Вьетнаме у американского народа зародились сомнения в правомерности подобной политики. Американская элита начала строить “мир по-американски”, и врагами Америки стала считать всех, кто в этот мир либо не вписывался, либо нарушил порядок вещей, устанавливаемый Соединенными Штатами.

5 марта 1946 г. государственный департамент послал министерству иностранных дел СССР ноту, предупреждающую, что “Соединенные Штаты не могут оставаться индифферентными” к положению в Иране*. США угрожали силой по поводу событий в этом регионе, отстоявшем от США на расстоянии, почти равном половине экватора. Лишь по прошествии трех десятилетий американские историки признали (заседание Американской исторической ассоциации 30 декабря 1974 г. в Чикаго), что решение проблемы стало результатом советско-иранских переговоров и соглашений, а не результатом давления Америки. Теперь достаточно ясно, что Москва определенно не хотела ссориться с Вашингтоном и готова была идти на уступки, подобные уводу советских войск из Ирана.

Под давлением президента и военных конгресс продлил акт о выборочной службе в армии до 31 марта 1947 г. Речь шла о сохранении сухопутных армейских частей. К тому же Соединенные Штаты в тот “роковой” период усилили военно-морской флот (авианосец класса “Мидуэй” был спущен на воду в 1945 г.) и военно-воздушные силы). Надо всей этой пирамидой неслыханной мощи возвышалось ядерное оружие, совершенствование которого продолжалось (испытания на атолле Бикини были назначены на июль 1946 г.).

На президента США большее влияние оказал сверхсекретный доклад “Взаимоотношения США и Советского Союза”, в котором в качестве целей СССР назывались: установление дружественного Советскому Союзу режима в Греции, превращение Турции в американского сателлита, получение доступа к ближневосточной нефти, овладение контролем над всей Восточной Европой. В докладе утверждалось, что советские вооруженные силы строят аэродромы в Восточной Сибири с целью бомбардировки США, что происходит “разработка атомного оружия, управляемых ракет, средств ведения биологической войны, создание военно-воздушных сил стратегического назначения, подводных лодок огромного радиуса действия, морских мин, расширяющих возможность эффективного распространения советской военной мощи на районы, которые Соединенные Штаты рассматривают как жизненно важные для своей безопасности”*.

Чтобы “защитить США”, доклад требовал сконцентрировать американскую мощь в Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Китае и Японии. Соединенные Штаты «должны быть готовы вести атомную и биологическую войны”. Осенью 1946 г. представители Уолл-Стрита, банкиры и адвокаты Форрестол, Патерсон, Ловетт, Макклой разработали новую, более централизованную систему управления вооруженными силами США. Был учрежден пост министра обороны, стоявшего над военным, военно-морским и только что созданным министерством ВВС. Для помощи президенту в осуществлении глобальных имперских функций был создан Совет национальной безопасности.

Идеологическое обоснование американских притязаний на мировой контроль было старо, как мир. Следовало найти антагониста и представить его виновником мировой напряженности, а собственный диктат представить как вынужденный или как благожелательное покровительство. Некий “мистер Х” (им был Дж. Кеннан) в статье, помещенной во влиятельном журнале “Форин афферс” (июнь 1947 г Идеологическое обоснование американских притязаний на мировой контроль было старо, как мир. Следовало найти антагониста и представить его виновником мировой напряженности, а собственный диктат представить как вынужденный или как благожелательное покровительство. Идеологическое обоснование американских притязаний на мировой контроль было старо, как мир. Следовало найти антагониста и представить его виновником мировой напряженности, а собственный диктат представить как вынужденный или как благожелательное покровительство..), призвал Соединенные Штаты “вооружиться политикой твердого сдерживания, предназначенного противостоять русским несокрушимой контрсилой в каждой точке, где они выразят намерение посягнуть на интересы мирного и стабильного мира”. В изображении автора статьи Дж. Кеннана, возглавлявшего в то время отдел планирования госдепартамента, Советский Союз “движется неотвратимо по предначертанному пути, как заведенная игрушка, которая останавливается только тогда, когда встречает непреодолимое препятствие”*. Таким препятствием должна быть целенаправленная политика США по “сдерживанию” СССР. Но даже Дж. Кеннан не указывал, что “сдерживание” должно носить военный характер и что его нужно распространить глобально. За него такое домысливание сделали люди типа Дж. Форрестола.

В то же время “Германия и Япония, – писал Дж. Кеннан, – являют собой две главные фигуры на шахматной доске мировой политики”*. Активность по этим двум направлениям – европейскому и азиатскому – становится характерной чертой американской внешней политики. Осенью 1947 г. государственный секретарь Дж. Маршалл, выступая перед кабинетом, заявил, что “целью нашей политики с нынешнего дня и далее будет восстановление баланса сил и в Европе, и в Азии”*.

В своих комментариях к идеям, изложенным в статье “мистера Х”, обозреватель У. Липпман показал, каким путем будет осуществляться подобное “сдерживание”: “Эта политика может быть приведена в действие только рекрутированием, субсидированием и поддержкой однородного ряда сателлитов, клиентов, зависимых государств и марионеток”*.

Тогда США находились в зените своего материального превосходства над партнерами в западном мире (те были еще далеки до достижения даже предвоенного уровня и просто “мерзли той зимой от холода”). В Китае Чан Кайши еще удерживал контроль над большей частью страны. Советский Союз был занят восстановлением разрушенной экономики. Еще не все из восточноевропейских стран сделали геополитический выбор. Греция и Турция уже попали в орбиту американского влияния, что в значительной степени относилось и к шахскому Ирану. США владели монополией на ядерное оружие. Они производили половину мировой промышленной продукции, обладали половиной мировых богатств (при 6% мирового населения). Что имел в виду Дж. Маршалл, говоря о необходимости восстановить баланс в Европе и в Азии? Он мог иметь в виду лишь закрепление благоприятного для США положения на максимально долгий период.

Выступая 12 июня 1948 г. перед 55 тыс. слушателей на университетском стадионе в Беркли, Г. Трумэн заявил: “Великие проблемы мира иногда изображают как спор исключительно между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Это не так... Мы не ведем “холодную войну”... Противоречия существуют не между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Противоречия существуют между Советским Союзом и остальным миром”*. Пока СССР имел относительно незначительные экономические, политические и военные интересы в “остальном мире”, в то время как США уже повсюду создавали опорные пункты своего влияния. Летом 1946 г. американская и английская зоны оккупации в Германии были объединены в Бизонию – с едиными экономическими, политическими и административными органами. (Франция пыталась предотвратить или хотя бы замедлить процесс восстановления германской мощи. Она какое-то время воздерживалась от проведения совместных с американцами мероприятий в зонах оккупации). 6 сентября 1946 г. госсекретарь Дж. Бирнс, выступая в Штутгарте, осудил советскую и французскую позиции в германском вопросе и предложил создать временное германское правительство. Глава внешнеполитического ведомства США объявил, что американские войска останутся в Германии, не ограничивая себя сроками. Важность этого поворота в американской политике трудно переоценить. США решили расположить свои вооруженные силы в центре “вакуума”, созданного мировой войной, в центре индустриальной зоны капиталистического мира, на максимальном приближении к СССР, его западным границам. Этот фактор на многие годы и десятилетия вперед определил американскую политику в Европе, да и в мире в целом.

На Ближнем Востоке американские компании уже к 1944 г. владели 42% разведанных запасов нефти, в 19 раз увеличив свою долю за военные годы*. Летом 1946 г. США начали укреплять свои позиции в Корее. Э. Поули, доверенное лицо Г. Трумэна, писал 22 июня президенту: “Хотя Корея и небольшая страна и, учитывая нашу общую военную мощь, наша ответственность здесь невелика, она является полем идеологической битвы, от исхода которой зависит наш общий успех в Азии”. Президент заверил, что американцы “останутся в Корее так долго, сколько будет нужно”*. Вот выдержка из речи Трумэна 17 июля 1946 г.: “Я думаю, что наше будущее лежит, с торговой точки зрения, в тихоокеанском бассейне – и я думаю, что мы в конечном счете овладеем им”*. Главнокомандующий войсками США в этом регионе генерал Макартур говорил: “Ныне Тихий океан стал англосаксонским озером, и наша линия обороны идет по островам, опоясывающим азиатское побережье”*.