Тамплиеры. Книга 1. Рыцарь Феникса - Юрий Сазонов

Де Шалон ткнул пальцем в темноту.

— А на допросе показал, что галера попала в шторм, — неожиданно проговорил Жерар де Вилье. — Что его выбросило за борт. И это звучало бы вполне правдоподобно, не будь при нем золотой арфы, и не исчезни он на семь лет. Брату де Пейро следовало проявить большую настойчивость.

Томас оглянулся через плечо туда, где чернел бок скалы. Ни пещеры, ни ступеней не было видно — лишь верхнюю кромку утеса и плывущие над ней созвездия. Камни должны были отдавать дневной жар, но несло оттуда лишь холодом.

Томас проснулся оттого, что журчала вода. Он распахнул глаза и уставился в небо. Луны не было видно. Орион успел перекочевать к западу в своей вечной погоне за Плеядами. В черном бархате неба мерцала крупная голубая звезда, имени которой Томас не знал.

Он приподнялся на локте. В темноте призрачно светилась белая кромка прибоя, а за ним чернота моря смыкалась с небесной чернотой. Вода журчала совсем неподалеку, и это не было звуком волн, плещущих о песок. Обернувшись, Томас увидел, что слева от него блестит узкая полоса — словно сброшенная змеиная шкура. Нет. Это ожил ручей и, перескакивая по вымытым из скал камешкам, бежал к морю. У юноши перехватило дыхание. На четвереньках он подполз к воде и погрузил в нее лицо, губы, иссушенные жаждой. Он ожидал, что сейчас проснется и ощутит во рту привкус соли и разочарования, однако вода была настоящей. Ледяной — аж зубы сводило, чистой, самой вкусной на свете водой. Томас пил долго и жадно, а потом набрал благодатную влагу ладони. Юноше показалось, что он держит полные пригоршни жидкого серебра. Вода светилась.

Взглянув выше, Томас обнаружил, что бледный жемчужный свет исходит не от воды. В воздухе перед Томасом висело светящееся, переливающееся пятно. Чем-то оно напоминало вход в пещеру — если бы тьма обернулась светом, так и выглядели бы врата в храм нимфы Калипсо.

— Томас…

Юноша мог поклясться, что этот голос он услышал ниоткуда, прямо у себя в голове, но, тем не менее, быстро обернулся по сторонам, лишь убедившись, что тут кроме него никого нет. Голос был женский, тихий, спокойный и пронизывающий холодом сильнее, чем самая ледяная вода.

— Это линза, — сказал тот же бестелесный голос. — Я открыла ее для тебя. Ты можешь войти. Ты можешь остаться. Войдя, навсегда изменишься. Оставшись, будешь вечно сожалеть о том, что не вошел. Выбор за тобой, Томас.

Оторвать ногу от земли оказалось трудно. Сделать шаг вперед — еще трудней.

Глава 5

Подземелье демона

— Чудо!

Томас проснулся оттого, что прямо ему в глаза светило солнце, и кто-то неподалеку вопил о чуде. Затем солнечный свет заслонила чья-то сияющая физиономия… Жак.

— Свершилось чудо! — торжествующе объявил Жак. — Господь прислушался к нашим молитвам и даровал нам воду! Сухой источник наполнился…

Молодой шотландец попробовал сесть — и тут же снова упал на песок. Голова немилосердно кружилась. Радостное лицо Жака расплывалось. Несмотря на яркое солнце, Томаса трясла дрожь, а кости ломило так, будто он всю ночь таскал мешки на чертовой мельнице. И очень хотелось пить.

— Пить, — пробормотал Томас.

Из радостного лицо Жака сделалось озабоченным. Он приложил ладонь ко лбу товарища и тут же отдернул, словно обжегшись.

— Воды! — крикнул мальчишка, обернувшись через плечо. — Тому плохо. Кажется, у него лихорадка.

«У меня лихорадка?» — хотел спросить Томас, но вместо этого провалился в черноту.

Были сумерки, печально кричала какая-то птица. На ветках деревьев застыли капли влаги, тут же превращавшиеся в льдинки. Неба над головой не было — лишь то же рассеянное жемчужное сияние, которое скрывало все на расстоянии трех шагов. Словно бредешь сквозь туман — и, подобно туману, клочки сияния цеплялись за руки и одежду, запутывались в волосах, так что скоро идущий сам начинал бледно светиться.

В бреду к Томасу явился приор. Томас обрадовался, хотя подозревал, что приору в этой обители жемчужного света совсем не место. Приор сел у прогоревшего костра, подернутого серым жирным пеплом, и спросил Томаса:

— Там была женщина?

Юноша оглянулся. Кое-где жемчужный туман рвался, и за ним проступал куда более вещный и плотный берег моря, засыпанный красным песком, и взволнованные лица команды. К губам Томаса прикасалось нечто прохладное, и он жадно пил — но жажда не проходила, как будто ее нельзя было утолить водой.

— Ты видел хранительницу башни?

Томас нахмурился, собирая обрывки сна в единое целое.

— Да… Нет… был ее голос.

О зубы снова стукнула фляга или чаша, но Томас нетерпеливо отмахнулся. Надо досказать, пока чернота вновь не сомкнулась…

— Она предложила мне выбрать…

— Выбрать что?

— Там были такие чудные фигурки… Из серебра, и они тоже светились.

Нахмуренное лицо приора приблизилось.

— Фигурки? Какие фигурки, Томас?

— Животные. Необычные. Сказочные звери. Дракон. Единорог. Феникс. Но и настоящие тоже: Лев, и Орел, и Змея…

— Ты выбрал, Томас? Ты прикасался к ним?

Он напрягся, пытаясь вспомнить. Вспоминал собственную руку, которая тянется к фигуркам, и хрустальный голос: «Выбери одну, Томас. Ты можешь выбрать любую».

Он попытался рассказать об этом приору, но снова провалился в забытье.

* * *

В следующий раз Томас очнулся от того, что над ним спорили. Два приглушенных мужских голоса.

— …не раз предлагали вступить в ложу, — говорил первый голос, принадлежавший рыцарю Гуго де Шалону. — Но ты отказался, брат.

— И ничуть об этом не сожалею, — прозвучал раздраженный шепот приора. — Я всегда стоял на том, что в ордене не должно быть тайных объединений для избранных. Посмотри, к чему это нас привело.

Томас открыл глаза. Над ним навис узорчатый полог шатра. Мир вокруг покачивался — значит, они снова были на корабле и куда-то плыли. Сквозь полог пробивался тусклый красноватый свет. Томас облизнул губы. Голова больше не кружилась, и лихорадка прошла. Очень хотелось пить, но еще больше хотелось узнать, о чем говорят двое рыцарей. Их силуэты виднелись у дальней стены. Приор сидел на подушках, а Гуго стоял перед ним, заложив руки за спину и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— К чему? — ответил де Шалон. — Виной нашего падения — жадность короля и, добавлю, некоторых братьев…

— Кого именно? — насмешливо поинтересовался приор. — Если начал говорить, говори. Не хочешь ли ты обвинить во всем меня?

Гуго нетерпеливо мотнул головой.

— Брат Жерар, иногда ты бываешь невыносим. Я никого не обвиняю… Но Бафомет говорит, что силу надо использовать — ибо застоявшаяся сила подобна застоявшейся воде, и засасывает, как болото…

— Бафомет не может говорить, — зло отрезал приор. — Бафомет — это отрубленная голова мавра на гербе Гуго де Пейна[49] и ничего более. То, что вы превратили его в идола, уже достаточно скверно. Но то, что братья признаются в этом на допросах… У святой инквизиции теперь достаточно поводов, чтобы обвинить нас в самой извращенной ереси.

Рыцарь Гуго вздохнул и присел на корточки рядом с собратом. Он даже положил руку де Вилье на плечо — но, впрочем, быстро убрал.

— Брат Жерар, как ты не понимаешь… Бафомет — это мудрость, это сила, это будущее. Он учитель и освободитель. Только следуя его путем, мы построим мир правды и справедливости. Судьба дала нам шанс. Наши враги сами вручили нам оружие. Сон мальчишки — явный знак. Твой племянник избран…

— Избран для чего? — перебил де Вилье. — Для того, чтобы сгинуть в море?

— Это нам неизвестно. И мы не в силах изменить прошлое, — упрямо сказал де Шалон. — Зато можем действовать сейчас. Мы не должны отдавать амулеты. Само провидение указало нам того, кто может и должен использовать их для защиты ордена…

— Оставь в покое провидение, Гуго. Не выдавай вашу мистическую чушь за глас божий. Я никогда не принадлежал к тем, кто разводил для еретиков костры, но ты напрашиваешься… Бафомет. Сколько времени ты ему служишь? И кто еще из наших?

— Мы об этом не говорим…

— Ты не хочешь сказать мне? Предпочитаешь, чтобы твои дружки рассказали все парижским палачам? Кто, Гуго? Визитатор Франции? Великий магистр? Этот черный пес, который за ним повсюду таскался — брат Варфоломей…

— Брат Варфоломей служит только себе, — тихо произнес Томас.

Его шепот был не громче плеска волн за бортом корабля, и все же два рыцаря расслышали. Гуго де Шалон вскочил на ноги. Приор, в отличие от него, поднялся не спеша. Де Вилье подошел к племяннику и склонился над ним:

— Как ты себя чувствуешь, Томас?

— Ты слышал, что он сказал? — почти выкрикнул де Шалон из-за спины приора.

Тот ответил, не оборачиваясь: