Этан с Афона - Лоис Буджолд

На третий день его мозг заработал уже настолько близко к норме, что он начал серьёзно беспокоиться о своём задании, хотя физически ещё не оправился настолько, чтобы попытаться что-нибудь сделать. С некоторым запозданием он решил набраться сведений о галактической истории при помощи имевшегося в номере комм-пульта.

К концу следующего дня он болезненно ощущал недостаточность своего культурного запаса, который состоял из двух очень общих учебников по истории галактики, одной книги по истории Цетаганды и одного художественного головидеофильма под названием «Дикая звезда любви». На фильм он наткнулся случайно и был слишком шокирован, чтобы его выключить. Похоже, что общение с женщинами не просто провоцировало странное поведение: оно провоцировало очень странное поведение. Сколько времени осталось до того, как он сам, под влиянием эманаций, или что там такое должно исходить от коммандера Куинн, начнёт вести себя подобным образом? Если он разорвёт на ней куртку, чтобы обнажить её гипертрофированные грудные железы, действительно ли она привяжется к нему, как только что вылупившиеся цыплята привязываются к матери-курице? Или она успеет изрезать его в лапшу виброножом, прежде чем подействуют гормоны, или что там у неё…?

Он вздрогнул и пожалел о двух месяцах полёта на Станцию Клайн, которые он мог бы потратить на образование, но зря потерял из-за своей застенчивости. Может быть, конечно, что невинность — это благословение, но невежество — это точно проклятие. Он поклялся именем Бога-Отца, что если ему и придётся принести свою душу на алтарь необходимости, то по крайней мере Афон получит всё, чего она стоила. Он продолжил чтение.

Этан всё более падал духом. Полная противоположность нирване — состояние дикого нервного возбуждения. На шестой день он достиг именно этого состояния.

— Ну что, чем там занят Миллисор? — требовательно спросил он у Куинн, когда она в очередной раз забежала ненадолго.

— Он, может, и занят, но не тем, чего я ожидала, — призналась она. Она сгорбилась в кресле, накручивая на палец тёмный локон. — Он пока не сообщил станционным властям ни о Вашем исчезновении, ни о пропаже Окиты. Он не вызвал скрытого подкрепления. Он не сделал попытки покинуть Станцию. Он тратит кучу времени на поддержание своей легенды, из чего можно сделать вывод, что он собирается окопаться здесь надолго. Неделю назад я думала, что он просто ждёт возвращения корабля с Афона — того, на котором вы прилетели. Но теперь ясно, что за этим кроется нечто большее. Нечто даже более важное, чем ушедший в самоволку подчинённый.

Этан забегал из стороны в сторону и повысил голос:

— Сколько ещё времени я должен тут сидеть?

Она пожала плечами.

— Пока что-нибудь не забрезжит, я полагаю. — Она кисло улыбнулась. — Какой-нибудь прорыв случится, хотя скорее всего — не у нас. Миллисор, Рау и Сетти обыскивают Станцию сами, втихомолку. Они всё время возвращаются в один и тот же коридор возле Отделения Экологии. Я сначала не могла понять, почему. В одежде Окиты не было «жучков», но для полной уверенности я отправила всю одежду адмиралу Нейсмиту. Значит, дело не в этом. Наконец я достала технические планы этой секции. Чёртовы чаны для роста белковых продуктов находятся как раз за стенкой этого коридора. Я думаю, что у Окиты был вживлён какой-нибудь датчик, откликающийся только на кодовый сигнал. Со дня на день он попадётся какому-нибудь бедняге в котлете по-киевски, и тот сломает себе зуб. Я только молю богов, чтобы это не оказался проезжающий, который начнёт судиться со Станцией… Увы, идеальное преступление не удалось.

Она испустила вздох.

— Однако Миллисор пока не вычислил, что произошло, поскольку продолжает есть мясо.

Самому Этану салаты уже смертельно надоели. И комната эта надоела, и нервное напряжение, и подвешенное состояние, и беспомощность. И коммандер Куинн, и то, что она им всё время помыкает…

— Это только вы говорите, что станционные власти мне ничем не помогут, — внезапно взорвался он. — Я не стрелял в Окиту, я вообще ничего не делал! Я даже не ссорился с Миллисором — это вы с ним воюете. Он вообще не подумал бы, что я тайный агент, если бы Рау не нашёл ваш жучок. Это вы всё время меня затягиваете глубже и глубже, чтобы использовать в своих шпионских делишках.

— Он бы всё равно вышел на вас, — заметила она.

— Да, но мне достаточно было бы убедить его, что на Афоне нету того, что он ищет. И он бы убедился в этом после допроса. Это ваше вмешательство возбудило его подозрения. Чёрт побери, да пусть приедет на Афон и сам обыщет Репроцентры, если хочет.

Она подняла брови (этот жест всё больше и больше раздражал Этана).

— Вы в самом деле думаете, что можно с ним о таком договориться? Лично я бы предпочла ввезти новую чумную бациллу…

— По крайней мере, он — мужчина, — рявкнул Этан.

Она засмеялась. Тут злость Этана дошла до кипения.

— Сколько времени вы ещё собираетесь держать меня тут под замком? — еще раз настойчиво спросил он.

Она явно выдержала паузу. Глаза её расширились, потом сузились. Она погасила улыбку.

— Вы же не заперты, — мягко сказала она. — Вы можете уйти когда хотите. Конечно, на свой страх и риск. Меня это опечалит, но я переживу.

Он забегал чуть медленнее.

— Вы блефуете. Вы не можете меня просто так отпустить. Я слишком много знаю.

Она убрала ноги с крышки стола и перестала крутить прядь волос. Она уставилась на него безо всякого выражения, что его чрезвычайно раздражало. Так мог бы смотреть человек, собирающийся приготовить биологический препарат для рассмотрения под микроскопом и прикидывающий, какой толщины ломтик нужно срезать. Она опять заговорила, голосом, сухим, как трение камней о камни.

— Я бы сказала, что вы узнали чертовски мало.

— Вы ведь не хотите, чтобы я сообщил станционным властям про Окиту, правда? Вам тогда не сносить головы…

— Ну, насчёт головы это вряд ли. Хотя, конечно, когда они узнают, что мы сделали с телом, им станет плохо… Кстати, напомню, что вы добровольно содействовали мне, когда мы избавлялись от тела. Загрязнение пищевого производства — гораздо более серьёзное обвинение, чем простое убийство. Оно стоит почти наравне с поджогом.

— Ну и что? Что они мне сделают? Депортируют? Так это не наказание, это награда!

Она прищурилась, скрывая яростный блеск в глазах.

— Если вы сбежите, афонец, даже не думайте потом приползти ко мне обратно и клянчить, чтобы я вас защитила! Мне ни к чему оппортунисты, перебежчики… и извращенцы!

Он предположил, что она хотела его оскорбить, и отреагировал соответственно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});