Хроники Маджипура - Роберт Силверберг

Встретимся в полдень за ленчем у Двора Шаров, и я все объясню".

За время их знакомства он уже разобрался в ее темпераменте, бывавшем довольно бурным и в лучшие минуты встреч; фактически это был ее единственный, зато сильный недостаток, и Калинтан побаивался ее гнева. Уже год они были любовниками, и дело шло к обручению. Все высшие сановники двора Понтифекса соглашались, что он поступит хорошо, женившись. Силимэр была прелестна, разумна и образованна в политических делах. Она принадлежала к хорошей семье, среди предков которой были три Коронала, включая самого легендарного Лорда Стиамота, и было ясно, что она станет идеальной женой для молодого человека, судьбой предназначенного для высоких постов в государстве, ведь уже сейчас, незадолго до тридцатилетия, Калинтан достиг внешнего края внутреннего круга двора Понтифекса, неся на своих плечах ответственность, какая не многим дается в его годы. Именно ответственность и удерживала его не только от объяснений, но даже от встреч с Силимэр. Без особой уверенности он надеялся, что она простит его.

Всю прошлую бессонную ночь он повторял в уме заготовленную речь, желая уменьшить свою вину: «Ты ведь знаешь, в последние недели я был занят делами государственной важности, слишком щекотливыми, чтобы обсуждать их даже с тобой, и…» Он продолжал обкатывать фразы, поднимаясь по ярусам Лабиринта ко Двору Шаров на встречу с Силимэр.

В то утро привычная тишина Лабиринта заставляла воспринимать все окружающее очень отчетливо и остро. Нижние уровни, где находились правительственные учреждения, казались вымершими и опустевшими, а на расположенных выше этажах ему встретилось всего несколько человек, собиравшихся небольшими хмурыми группками в темных уголках и перешептывающихся с таким видом, будто произошел государственный переворот. И все пристально разглядывали Калинтана, а некоторые тыкали пальцами. Калинтан удивлялся, как они узнают в нем официала Первосвященного, пока не сообразил, что так и не снял маску. Он носил ее на всякий случай, якобы для защиты от яркого искусственного света воспаленных от бессонницы глаз.

Сегодня Лабиринт выглядел холодным и гнетущим, и он поспешно покинул эти мрачные подземные глубины, чьи колоссальные многоэтажные залы спиралью уходили вниз и вниз. За одну-единственную ночь это место стало для него отвратительным.

На уровне Двора Шаров Калинтан сошел с подъемника и наискось пересек его огромный, украшенный тысячами непостижимым образом подвешенных в воздухе сфер зал, направляясь к маленькому кафе на противоположной стороне. Полдень пробило как раз в ту минуту, когда он входил внутрь.

Силимэр уже сидела здесь – он не сомневался, что так и будет, поскольку она всегда была пунктуальна, когда хотела устроить ему неприятности, – за небольшим столиком у задней стены.

Она встала, но не подставила губы, а протянула руку, как он и ожидал.

Улыбка ее была четко отмеренной и холодной. Измученному Калинтану она показалась поразительно красивой: уложенные короной короткие золотистые волосы, вспыхивающие бирюзовые глаза, полные губы, высокие скулы, вся ее стройная фигурка.

– Я виноват, – хрипло пробормотал он.

– Конечно. Столь долгая разлука, должно быть, была для тебя непосильной ношей…

– Последние недели я был занят делами государственной важности, слишком щекотливыми, чтобы обсуждать их даже с тобой… – Слова звучали невероятно глупо, и Калинтан испытал облегчение, когда она прервала его ровным голосом:

– У нас еще будет время, милый. Может быть, пока выпьем?

– Пожалуй, да.

Она махнула рукой. Одетый в ливрею официант – надменно державшийся хьорт – подошел, принял заказ и гордо удалился.

– Ты не снимаешь маску? – поинтересовалась Силимэр.

– Ох, прости… Последние дни была такая неразбериха… – Он сорвал ярко-желтую тряпицу, которая скрывала глаза и нос и четко определяла в нем человека Понтифекса. Выражение лица Силимэр изменилось, когда она увидела его лицо, яростные огоньки в глазах погасли, сменившись заинтересованностью, почти жалостью.

– У тебя глаза красные, словно кровью налились, – заметила она, – а щеки бледные-бледные и натянутые…

– Я не спал. Сумасшедшее время.

– Бедняжка Калинтан!

– Думаешь, мы не виделись, потому что я так хотел? У меня просто не было времени.

– Знаю. И вижу, чего тебе это стоило.

Внезапно до него дошло, что она не насмехается над ним, а искренне сочувствует, и что все, возможно, окажется легче и проще, чем он себе представлял.

– Проклятые дела вздохнуть не дают. Ты слышала, что выкинул вчера Понтифекс Ариок?

Силимэр задохнулась от смеха:

– Разумеется. До меня ведь доходят все слухи. Так это правда? Это действительно произошло?

– К несчастью, да.

– Какое чудо! Какое изумительное чудо! Но случившееся перевернет мир вверх дном. Это подействовало на тебя так ужасно?

– На меня, на тебя, на каждого, – буркнул Калинтан, жестом охватывая Двор Шаров, Лабиринт, окружающую планету за этим ограниченным подземельем – от внушающей благоговение Замковой Горы до дальних городов на западном континенте. – Я сам с трудом понимаю. Но лучше начать сначала…

– Возможно, ты не знаешь, что последние месяцы Понтифекс Ариок вел себя необычно. Я полагаю, напряжение, испытываемое человеком на высоком посту, зачастую сводит людей с ума, или они становятся немного сумасшедшими, стремясь добиться высот. Но, как ты знаешь, Ариок тринадцать лет был Короналом и более десяти лет Понтифексом, а этого времени хватит, пожалуй, чтобы научиться держать себя в руках. Особенно, если живешь здесь, в Лабиринте. Должно быть, Понтифекс просто затосковал по весеннему ветру с Замковой Горы, по охоте на гихорн на Цимроеле или просто захотел поплавать где-нибудь по настоящей реке, а ему приходилось торчать глубоко под землей и до конца жизни возглавлять армию своих чиновников.

Около года назад Ариок начал поговаривать о грандиозном шествии по Маджипуру. Я был в тот день при дворе с герцогом Гиделоном. Понтифекс попросил карты и стал рассказывать о замысле путешествия по реке к Алайсору, затем он хотел отправиться на Остров Сна – навестить во Внутреннем Храме Леди, после чего пересечь весь Цимроель, останавливаясь в Пилиплоке, Ни-Мойе, Пидруиде, Нарабале – в общем, везде. Поездка эта заняла бы по меньшей мере пять лет. Гиделон бросил на меня странный взгляд и указал Ариоку, что столь грандиозные шествия устраивают Короналы, а не Понтифексы, и Лорд Струин вернулся из подобного всего два года назад.

«Выходит, мне запрещено это делать?» – осведомился Понтифекс.

«Не запрещено, ваше величество, но обычай требует…» «Чтобы я оставался узником Лабиринта?» «Нет-нет, вовсе не узником, но…» «Но мне не дано выходить во внешний мир».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});