Ошибочная версия - Василий Лазерко

можно предъявить обвинение. А ты как считаешь?

— Точно так же. Поэтому я к Вам и пришла за советом и помощью.

Карташов задумался на минуту, а потом сказал:

— Значит, сделаем так: прекращай преследование против обоих за недоказанностью их участия в преступлении. А расследование по делу приостанови за не установлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

— Милиция поднимет вой. Они — то давно считают, что преступление раскрыто.

— Милиция не будет отвечать, если их оправдают за недоказанностью. А ответим мы.

— Хорошо. Я могу забрать дело?

— Конечно. Действуй. Я утвержу постановления.

26 марта Гаровец возобновила расследование по делу.

Буквально через 2 дня (это же надо, какая прыть!), то есть 28 марта она вынесла постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Болотного и Мельникайте, указав в нем, что исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств.

А еще через день, то есть 30 марта, она же выносит постановление о приостановлении предварительного расследования в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

И все бы ничего. Если бы не одно «но».

Дело в том, что и Гаровец и ее куратор уже не первый год в следствии. И уголовно — процессуальный кодекс должны были не только знать, но и выполнять его требования. Они — то должны были прекрасно знать о том, что приостановить по такому основанию предварительное расследование возможно только после истечения срока расследования. А при возобновлении расследования тот же Карташов установил ей срок расследования в течение месяца со дна возобновления расследование, т. е. до 26 апреля. Тем не менее, Гаровец выносит постановление через 4 дня после возобновления расследования, и Карташов соглашается с ней. Чудны твои дела следователь! Если не сказать больше.

У кого — либо может возникнуть законный вопрос: а куда смотрела прокуратура? Прокурор, его заместитель, курирующий следствие. Они — то должны были контролировать дела, которые приостанавливались за не установлением виновного.

Должны были. Но такой уж, значит, контроль был в этой районной прокуратуре.

Следователь сообщила о принятом решении прокурору и сестре Жаркевича. Когда она еще только печатала такое уведомление, то почему — то подумала:

«Наверняка, опять заявится и начнет требовать привлечения обоих фигурантов к уголовной ответственности. Но теперь я ее сразу же пошлю к Карташову. Он умеет запудрить мозги таким просительницам. Так и сделаю. Не обной же мне отдуваться перед ней. Решено».

Действительно, получив такое уведомление, Людмила опешила. Вначале она вообще не могла понять, что написано в этой бумаге. Потом поняла, что виновные, вроде бы как есть, но привлечь их к ответственности нельзя.

Вот и делу конец. А кто слушал молодец.

То, что брата не вернуть и его убийц не станут привлекать к ответственности, так это все пустое.

«Что делать? Как рассказать все это маме? Она же не переживет такого. К кому обратиться за помощью? Постой, есть же еще прокурор. Нужно идти к нему. Если он не поможет, поеду в Минск. Но правду найду. Есть же и на этих следователей управа! Не сошелся клином свет только на этом следователе (разговорное, не сошелся клином белый свет: кто — либо или что — либо не является единственным, исключительным — есть и другие или другое для выбора, — от автора)».

С такими мыслями она подалась в районную прокуратуру. Там на первом этаже женщина — охранник записала ее данные в какую-то тетрадь, как посетителя. И пропустила к прокурору.

«Это надо же, так забаррикадироваться от народа! Охрану выставили. Хотя, может и правильно. Всякое может случиться. Вон, по телевизору показывают, как взрывают везде, стреляют. Террористы-смертники творят что хотят. А тут хоть кто-то будет. Только, неужели начальство не понимает, что навряд ли эта тетенька средней упитанности сможет помешать или тем более остановить подготовленного террориста — смертника».

До души прокурора Кондакова она не достучалась. Хотя встретил он ее внимательно:

— Здравствуйте. Проходите. Присаживайтесь.

И когда Людмила уселась на предложенном стуле, продолжил:

— Какой у Вас ко мне вопрос?

— Понимаете, у меня был брат Иван. Его убили двое мерзавцев.

— Ну, ну! Не стоит так выражаться. Тем более в этом кабинете.

— Хорошо. Его убили. Это произошло еще осенью прошлого года. Не сразу, но все — таки возбудили уголовное дело. А теперь закрыли его. И убийц установили. И свидетели, насколько я знаю, есть. А дело закрыли. Вот я и прошу вмешаться. Снова открыть дело. И наказать убийц моего брата.

— По человечески я понимаю, как Вам тяжело потерять близкого человека. Но скажу Вам определенно, что я не знаю о таком деле. Уголовными делами, которые расследуют следователи Следственно комитета, занимается мой заместитель Селезнева. Поэтому Вам необходимо обратиться к ней. Ее кабинет располагается как раз напротив моего. Можете пройти туда. И, я уверен, что она разберется в этой ситуации.

Пришлось девушке, несолоно хлебавши, идти к этой самой Селезневой.

***

«Секретная» информация.

Фразеологизм «несолоно хлебавши» — значит, безрезультатно, ничего не добившись, обманувшись в своих же ожиданиях.

Но при чём тут соль или хлебать? Ответ довольно простой: на Руси соль была дорогим продуктом, и пищу солили непосредственно перед приёмом. Незваные или нежеланные гости получали меньше соли, чем другие, и уходили «несолоно хлебавши».

***

Войдя в кабинет Селезневой, Людмила увидела перед собой довольно молодую женщину приятной наружности.

Правда хозяйка кабинета взглянула на посетительницу как — то не приязненно. Как будто всем своим видом показывая, что мол, шляются ту всякие, только работать людям мешают.

— Здравствуйте. Меня направил к Вам прокурор. Он сказал, что Вы разберетесь по нашему делу. Это ведь Вы занимаетесь уголовными делами?

Селезнева ни здрасте, ни пол здрасте. Как будто с ней не здоровался никто.

— Ну, скажем так, что я уголовными делами не занимаюсь, так как сама не расследую их, — несколько грубовато ответила заместитель прокурора. — Но действительно осуществляю надзор за расследованием уголовных дел следователями нашего РО СК. А что случилось? Только Вы, пожалуйста, сразу о главном, а то у меня много дел.

«Это надо же! У всех много дел. А до нашего дела руки не доходят, Кто же тогда посвободнее будет, чтобы заняться конкретно нашим делом?» — В сердцах подумала Люда.

Но она не хотела начинать разговор с неприятных вопросов. Поэтому спросила:

— Скажите, Вы смотрели дело по факту убийства моего брата, Жаркевича?

— Жаркевич, Жаркевич, — Селезнева сморщила свой лобик, вспоминая это уголовное дело. — Нет, не помню такого. Он там проходит обвиняемым?

— А там нет обвиняемых. Есть двое пьяниц, которые убили моего брата Ивана Жаркевича, а