Итоги № 37 (2013) - Итоги Итоги

Комедия уже собрала убедительную сумму в прокате — почти 120 миллионов долларов (бюджет — 32 миллиона). Но это по большей части в США, где персонажи узнаются с первых секунд — а там мелькнут и певица Рианна, и гаррипоттеровская Эмма Уотсон с топором, и новая звезда блокбастеров Ченнинг Татум в роли собаки. К тому же для понимания шуток необходима нешуточная насмотренность, поскольку все это пародии на фильмы — от классики вроде «Ребенка Розмари» до давнего сериала «Хулиганы и ботаны», который вывел на экран участников «Конца света». Сказать, что это невероятно свежо, нельзя. И заряд пошлости тоже гарантирован. Однако шоу смешное и обаятельное, как и положено делать ученикам Джадда Апатоу.

Странички из аттестата / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

Странички из аттестата

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Книга

Вышел сборник прозы Александра Терехова «День, когда я стал настоящим мужчиной»

 

Александр Терехов умеет удивлять, что вполне объяснимо, если принять во внимание богатое журналистское прошлое автора — работу обозревателем в «Огоньке» и «Совершенно секретно», главредом в газете «Настоящее время». Предыдущие книги Терехова вполне заслуженно были увенчаны премиальными лаврами. Сначала — «Большой книгой», которая с самого начала претендовала на поиск социально значимых текстов, за «Каменный мост». Затем — радикальным «Нацбестом» за роман «Немцы». В обоих случаях тереховские книги угодили в какие-то болевые точки общества и вызвали горячие споры. Хотя их не назовешь скандальными в том смысле, в каком считаются скандальными романы Владимира Сорокина или Михаила Елизарова. Тем не менее в какой-то момент вокруг автора возникла атмосфера настоящей общественной дискуссии — в духе 80-х годов с их перестроечными гайд-парками и миллионными митингами, в сравнении с которыми «болотные» страсти выглядят смешно.

Почему книги Терехова задели за живое? Всякий раз была своя причина. Роман «Каменный мост» написан о конфликте отцов и детей в среде советской «красной аристократии» и касается болезненной темы — отсутствия в обществе исторического консенсуса. Кое-кто приписал Терехову непозволительный исторический эскапизм, убеждение, что историю лишний раз ворошить не стоит, поскольку понятие исторической правды условно и попытка расставить точки над «i» ведет только к фальсификациям. Но авторские фобии отчасти понятны: строить общество на бесконечном переживании исторической травмы советского периода так же бессмысленно, как и на имитациях героического прошлого.

От «Немцев» резонанс был слабее. Речь там шла о жизни лужковских чиновников, а фактически о кастовости российского общества. Иногда наша Фемида признает такой образ мыслей экстремистским. Но поскольку уровень сюжета был муниципальным, да еще почти совпал с антилужковской кампанией, проблем с текстом не возникло.

Что же теперь? «День, когда я стал настоящим мужчиной» — это шаг не вперед и не назад, а в сторону от прежнего маршрута. По-видимому, Терехов счел излишним удивлять публику общественно-политическими откровениями в третий раз. Его новый сборник рассказов — заявка на крепкую прозу, настоянную на личных воспоминаниях, но сюжетно и драматургически выстроенную. Впрочем, откровенно мемуарной у Терехова можно считать лишь заглавную вещь сборника. Перед нами будни эмгэушного журфака и его окрестностей во всей их бесшабашной неповторимости. В центре персонаж-символ: факультетский физрук Света, превратившая жизнь студентов в настоящий ад. Куда только не пытаются от нее скрыться! Юмор ситуации в том, что жизнь в стиле «раз-два-три — отжался» сводит с ума даже оказавшихся на факультете бывших дембелей. А уж казалось бы… Да и на дворе конец 80-х. Но герой готов лечь на необязательную операцию или спрятаться в профилактории, только бы увильнуть от физкультурных будней. Вот такая студенческая жизнь, бессмысленная и беспощадная.

Остальные рассказы выдержаны в разных интонациях, вплоть до стариковских. Например: на дворе еврокризис, герой мечтает купить домик у моря в нищающей Греции, но вдруг узнает о своем смертельном диагнозе («Ксенос»). Тем не менее мечта не умирает, но лишь прирастает отблесками вечной жизни… В общем, «Крыжовник» и «Смерть Ивана Ильича» вместе…

По сути новая книга Александра Терехова обнаруживает намерение писать хорошую прозу только для чтения, а не в формате журналистско-исторических расследований. Остается лишь понять, нужен ли Терехов избалованному им же читателю в качестве просто писателя.

Тети Вани / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр

Тети Вани

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Театр

В Театре Пушкина поставили пьесу Пьера Нотта «Две дамочки в сторону севера»

 

Имя этого французского автора русской публике ничего не говорит. Но можете не сомневаться — если его пьесу перевела Ирина Мягкова, значит, она стоит внимания. В 2008 году Пьер Нотт был назван на родине лучшим драматургом года, а его «Дамочки» начали путешествовать по разным сценам и в сторону севера, и в сторону юга. Вот и до нас добрались. Эта остроумная комедия с галльским юмором и парадоксальными диалогами имеет все основания стать репертуарной, потому что в труппах всех широт всегда найдутся две актрисы, полные куража, которым пришла пора расстаться с амплуа молодых героинь, но еще не настало время играть нянь и бабушек.

Наталье Николаевой и Вере Алентовой куража не занимать. Появляются их Аннетта и Бернадетта, будто две клоунессы, полная и тонкая, в ярких париках, с макияжем на грани маски. Да и костюмы у дамочек — на грани. Но главное, что и играть обе актрисы будут на этой самой грани, искусно балансируя между достоверностью и театральностью. В первой же сцене драматург передает нам привет от своего великого коллеги, стилистика которого, видно, ему близка. Но он все же пока лишь лучший драматург одного года, а тот — лауреат Нобелевской премии. Дело в том, что сестрички, неустанно дежурящие у постели тяжело больной мамы, в этот вечер позволили себе отдохнуть, принарядились и отправились в театр на пьесу Гарольда Пинтера. А в ней, как назло, и сюжет перекликается с их семейной ситуацией. Они очаровательно препираются по поводу достоинств классика, от которого у одной скулы сводит от скуки, зато у другой — от почтения. Культур-мультур разный, но, что удивительно для завязки, мы на редкость быстро с ними знакомимся, мгновенно улавливаем характеры, тип отношений, узнаем знакомые черты, если не свои, то уж точно своих знакомых. Нам, правда, так и не удастся узнать, чем окончилась пьеса Пинтера, потому что начался сюжет Нотта. Звонок мобильника — мама умерла, и Аннетта с Бернадеттой отправились с прахом в сторону севера на поиски могилы отца.

Дальше действие покатилось по правилам жанра «роуд-муви», ставшего уже привычным в кино и весьма трудного для театра. Не будем пересказывать все злоключения эксцентричных дамочек, угнавших автобус, разбивших множество автомобилей, едва не погибших, попавших в полицию и все же добравшихся до заветного Амьена. В этом жанре, как известно, важно не сколько километров проделано и что случилось по дороге, важен путь внутри себя. Из пункта А в пункт Б герои должны прибыть другими. И тут надо заметить, что наши дамы путешествовали без режиссера. В афише значится Надежда Аракчеева, в анонсах — Владимир Агеев. Не знаю кухню, но вижу, что, чудно начавшись, спектакль временами терял и ритм, и смысл. Актрисы неожиданно выныривали, кажется, опираясь лишь на чутье и мастерство. Наверное, на репетициях присвоили текст чеховского дяди Вани о том, как «пропала жизнь» и кем бы могли бы стать… Если бы, если бы… Здесь, на амьенском кладбище, они словно примирили когда-то расставшихся родителей и сами простили им свои обиды. Вот такие вышли тети Вани. Никакие из них француженки. Впрочем, клоунада вообще снимает национальный вопрос.

О, час блаженный… / Искусство и культура / Художественный дневник / Ждем-с!

О, час блаженный…

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Ждем-с!