Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Черт побери! — прошипел он. Где же стрелок? Быть может в одном из соседних экипажей? Или на паросипеде? Не в доме, точно: все окна на этой стороне улице казались неясными пятнами света — никто не смог бы узнать его через разделявшую их мглу.
В конце концов он решил последовать совету Фальстафа «Главное достоинство храбрости — благоразумие»,[7] низко наклонился, подобрал трость, и, бросив на произвол судьбы паросипед, замешался в толпу. Он пробрался между ног сенокосца, протиснулся мимо фургона с пивом и поспешил прочь так быстро, как только мог. Было жаль, конечно, оставлять пенни-фартинг, но человек, едущий на нем, опасно заметен.
Только к половине одиннадцатого он добрался до Монтегю-плейс, 14. Он вошел внутрь и сразу же наткнулся на миссис Энджелл, радостно приветствовавшую его.
— Здравствуйте! — сказал он, ставя трость в подставку в виде ноги слона. — Какое приятное зрелище! Вы дома! Но что творится на улицах!
— Настоящий ад, сэр Ричард, — согласилась она. — Как разносчики еды умудряются делать свою работу? Мы все умрем с голоду!
— Лично я уже на полпути, — заметил Бёртон, снимая с себя пальто и вешая его на вешалку. — Я не помню, когда ел в последний раз!
— Тогда вам будет приятно услышать, что уже три часа вас ждут бекон и яичный пирог. Они заполнят дыру в вашем желудке. Однако я не знаю, что делать с дырой, которая появилась в вашем цилиндре.
Бёртон снял с себя шляпу и с сожалением посмотрел на нее. — Ну, там, куда я еду, цилиндр мне, скорее всего не понадобится. Быть может вы бросите его в мусорный ящик?
— Конечно нет! — возразила старая дама. — Этот прекрасный цилиндр надо чинить, а не выбрасывать. А что произошло?
— Кто-то стрелял по мне.
Миссис Энджелл вплеснула руками.
— Бог мой! Из револьвера? Вы ранены?
Бёртон положил шляпу на вешалку, потом присел, развязывая ботинки.
— Нет. У несостоявшегося убийцы сбился прицел.
Он снял сапоги и поставил их на подставку для обуви.
— Я не спал ночью, — сказал он, — и у меня болят все кости. Я переоденусь во что-нибудь более удобное и присоединюсь к вам на кухне, если вы не возражаете.
Миссис Энджелл удивленно посмотрела на него.
— На кухне? Ко мне?
Бёртон ласково взял свою домохозяйку за плечи и устало улыбнулся.
— Моя самая дорогая женщина, — сказал он. — В следующий раз я увижу вас очень не скоро. Как же я буду без вас? Вы кормите меня и чистите за мною; вы не даете мне сбиться с истинного пути; вы терпеливо выносите вторжения врагов и все неудобства, связанные с моей работой; вы даже не жаловались, когда Претендент Тичборн почти разрушил дом. Вы — настоящее восьмое чудо света, и я буду горд поужинать с вами сегодня.
Глаза у миссис Энджелл заблестели и она сказала:
— Тогда сегодня вы мой гость, сэр Ричард. Но с одним условием.
— Каким?
— Я вскипячу воду и, закончив есть, вы подниметесь наверх и помоетесь. Он вас несет как от Темзы, сэр.
Бёртон лежал, расслабившись, в крошечной ванной, стоявшей перед камином его студии. Он побрился, подровнял обвисшие усы, соскоблил с кожи сажу и грязь.
В последний раз затянувшись едкой черутой, он бросил ее в огонь, протянул руку вниз, поднес к губам стакан бренди, осушил и поставил обратно.
— Кто-то, — сказал он комнате, — не хочет, чтобы я ехал в Африку. Это совершенно ясно.
— Пьяный простофиля с куриными мозгами, — пробормотала Покс, болтунья. Ярко окрашенная птица спала на жердочке около книжного шкафа. Как и все остальные почтовые попугаи, она ругалась даже во сне.
Бёртон облокотился спиной о спинку ванной, положил голову на край и повернулся так, чтобы видеть пламя очага.
Веки налились тяжестью.
Он закрыл глаза.
Дыхание стало медленным и глубоким.
Мысли разбежались.
Перед внутренним взглядом стали появляться и исчезать лица: лейтенант Уильям Строян, сэр Родерик Мурчисон, Эбенезер Смайк, Томас Честон, Эдвин Брюндлевид. Они вспыхивали и таяли. Наконец все покрыло одно лицо — худое и морщинистое, с остроконечным носом, стиснутыми губами и безумными, наполненным болью глазами.
Джек-Попрыгунчик.
Постепенно черты лица разгладились, глаза стали спокойнее. Из ужасного лица выглянул более молодой человек.
— Оксфорд, — пробормотал себе спящий Бёртон. — Его зовут Эдвард Оксфорд.
Ему двадцать пять лет и он гений — физик, инженер, историк и философ.
Он сидит около стола, поверхность которого сделана из стекла; она не прозрачна, а наполнена текстами, диаграммами и картинками, которые движутся, мигают, появляются и исчезают. Стекло плоское и тонкое, тем не менее информация, пляшущая по ней, — Бёртон инстинктивно знает, что это информация — появляется трехмерной. Это сбивает с толку, как если бы что-то невероятно большое поместили в что-то очень маленькое — как джина в лампу — но Оксфорда это не волнует. На самом деле молодой человек каким-то образом управляет материалом, изредка касаясь пальцем стекла или что-то произнося — и тексты, графики и картинки отвечают ему, складываясь, подпрыгивая или изменяясь.
На столе лежит большой черный алмаз.
Бёртон немедленно узнает его — это южноамериканский Глаз нага, который он сам нашел в прошлом году под поместьем Тичборнов. Сон с ним не согласен. Камень не нашли в 1862, говорит он. Его нашли в 2068.
Первоначальная история!
Камень очаровал Оксфорда. Его структура уникальна.
— Даже более чувствительный, чем клеточный компьютер. Более эффективный, чем кластерный компьютер. С памятью в миллионы терабайт, — шепчет он.
О чем он говорит? спрашивает себя Бёртон.
Сон изогнулся и перенес себя на несколько недель вперед.
Оказалось, что алмаз наполнен остатками разумов существ доисторической расы. Они соблазнили Оксфорда и проникли в его сознание.
Он начал думать о времени.
Он стал параноиком, одержимым одним навязчивым желанием.
Так получилось, что его звали точно так же как и его предка, в приступе помешательства пытавшегося убить королеву Викторию. Голос, лившийся откуда-то снаружи, настаивал: «Этот человек испортил репутацию семьи. Измени это. Исправь»
Почему его волнует этот малоизвестный факт? Почему он должен переживать из-за давно забытого происшествия, случившегося почти триста пятьдесят лет назад?
Очень волнует.
И он очень переживает.
Он не мог думать ни о чем другом.
Разум рептилий посеял в нем семя еще одного растения.
В сознании Оксфорда постепенно вырастала теория природы времени, распускаясь как душистый экзотический цветок. Его корни уходили все глубже и глубже, лианы душили разум. Растение пожирало ученого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Свидетель - Ирина Баранова - Детективная фантастика
- Пропавшая экспедиция - Станислав Рем - Детективная фантастика
- Стан золотой крови – 2 - Настасья Дар - Детективная фантастика / Любовно-фантастические романы / Ужасы и Мистика
- Катакомба - Атаман Вагари - Детективная фантастика / Ужасы и Мистика / Шпионский детектив
- Арсанты. Затерянные миры - Антон Фарутин - Детективная фантастика
- Случай из практики. Том 1 - Кира Измайлова - Детективная фантастика
- Дьявол по мелочам - Андрей Мухлынин - Детективная фантастика
- Флешка - Сергей Тепляков - Детективная фантастика
- Путеводная звезда (СИ) - Орлова Тата - Детективная фантастика
- Агентство магических услуг 2 (СИ) - Малеваная Наталия Дмитриевна - Детективная фантастика