Концерт Патриции Каас. 9. В космосе и ниже - Марк Михайлович Вевиоровский

редактировали и чистили записи, убирая посторонние звуки и подготавливая материал для записи на лазерный диск.

А еще через некоторое время на афише Дома культуры появилась зарисовка какой-то залитой солнцем улицы с фигуркой маленького мальчика.

И состоялся концерт, где в декорациях Гриши Свиридова – в типичном итальянском дворике! – маленький мальчик пел итальянские песни голосом Робертино. И когда в конце он запел «Аве Мария» – весь зал встал и долго аплодировал, не отпуская певца, засыпанного цветами.

А певец – Шурочка Беляева – стояла, подняв голову и на ее глазах блестели слезы …

И слезы блестели на глазах не только у нее …

Это было то, что восстановила Женя про первое знакомство с Шурочкой.

Теперь Шурочка училась в Москве и часто пела здесь, дома …

А диски с записями выступления Шурочки стояли у Жени на полке над столом …

Я СКОРО ВЕРНУСЬ

А вот об этом записи в дневниках Жени Кульченковой не было.

Пока они с мужем, капитаном Андреем Кульченковым, жили в двухкомнатной квартире, у Жени своего рабочего стола не было. Если ей приходилось работать дома, то она устраивалась за обеденным столом в гостиной.

Зарабатывали они хорошо – Андрей работал у полковника Веденеева, в его строительной части, теперь ССМУ 100, да и Женя получала в редакции весьма неплохо.

Но они особо деньги не тратили – привыкли считать их, да и решили подкопить. Они называли эти накопления «детскими» – почти сразу по приезде Женя и Андрей решили завести ребенка, и вскоре Женя почувствовала …

Оба были несказанно рады, но каким-то неведомым способом об этом узнали – то ли Свиридов, то ли Веденеев сказал ему – и Кульченковым была предоставлена трехкомнатная квартира. Тут у Жени появился свой рабочий стол рядом с окном. На столе стоял ее ноутбук, а на полочке над столом стояли лазерные диски – в основном те, которые выпускала своя собственная фирменная студия «Наша марка» в Доме культуры.

Некоторые из этих дисков за пределы ЗАТО не выходили, и тем ценнее они были Жене – например, два диска с песнями Александры Беляевой, знаменитой Шурочки …

А перед родами Женя ушла в отпуск, и последняя ее публикация перед родами называлась «Я скоро вернусь!», и перерыв в ее публикациях был очень короток …

Потом, когда она счастливая вернулась домой с крохотной дочкой, телефоны звонили непрерывно – и сотовые ее и мужа, и городской. Ее поздравляли друзья, знакомые и даже незнакомые – читатели.

И результатом лавины звонков было имя дочери – Аннушка, Аня, Анечка, с которым согласились оба Кульченковы-старшие. А Кульченкова-младшая безмятежно посапывала в кроватке, регулярно кушала и неспешно подрастала, не мешая маме писать свои статьи в газету – сперва не появляясь в редакции, а потом ненадолго посещая ее …

Она вернулась!

НАЧНЕМ С НЕОЖИДАННОСТЕЙ

Женя написала первую строчку:

«Конечно, не обошлось без неожиданностей …» и задумалась.

В редакции ей выделили отдельный кабинет – как ни смешно это звучало, но эта маленькая каморка позволяла ей думать и писать, писать и думать, и редактор извинялся каждый раз, входя к ней за то, что не смог выделить ей кабинетик побольше.

А неожиданностей …

Сперва на щите Дома культуры появилась афиша – на зрителя пытливо смотрела Антонина Ивановна Свиридова, а внизу была надпись «Реклама и мода».

Народ повалил в Дом культуры, но из-за занавеса вышел … Виктор Скворцов.

– Привет, население! – привычно начал он.

Без пиджака и без галстука, с закатанными рукавами – кто сталкивался с ним по работе, те знали, что это его обычное рабочее одеяние.

– Я скажу, как всегда, два слова, и уйду! Но сегодня перед вами выступает моя любимая женщина …

Гул в зале.

– Да, моя любимая женщина. Я очень давно люблю ее, и все об этом знают. Знает ее муж, знает она сама, знают ее дети – Уля и Гриша, ее внуки – Верочка и Николка, знают мои любимые женщины Елена и Виолетта … И такого близкого друга – среди женщин – у меня нет. Поэтому за нее … Конечно, Толя, но и я могу при случае чего добавить …

Переждав смех Скворцов продолжил.

– Тема ее выступления … сложная. Но она справится. И я уступаю место Антонине Ивановне!

Занавес открылся, открылся экран, а маленькая трибуна стояла сбоку

– Здравствуйте, друзья! Конечно, мы начнем с моды …

Женя, слушая Тоню, даже забыла записывать …

А зал через пару минут затих, стараясь не пропустить ни одного слова …

Да, в ложе сидел Свиридов, да, в ложе сидел Мальчик, и вряд ли они мысленно не поддерживали Тоню … И они были не одни …

Но зал слушал, смотрел, бурно реагировал …

Аплодисментам не было конца. На экране еще оставались несколько модных силуэтов.

А из кулисы к Тоне шла скромно одетая женщина с повседневной прической и неуловимо знакомым лицом, а за ней шли две собаки.

Одна собака – знакомая, здоровенная, грозная и спокойная, и рядом с ней черная, изящно переступающая, чуть помахивающая хвостом.

И они отвлекли внимание от неизвестной женщины.

Тоня успела отключить микрофон, и ласковые слова Людмилы Путиной зал не слышал.

Но слышали собаки. И когда женщины наобнимались, к Тоне сперва подошел Сандал, потерся головой об ее ноги и протянул обе лапы присевшей на корточки Тоне, а затем встала на задние лапы черная собака и облизала Тоню.

И только потом рядом с Тоней очутился Свиридов с громадным букетом, обнял, расцеловал Тоню, и только после всего этого рядом с Тоней появился Виктор Скворцов и поцеловал ее в щеку …

А в нижнем фойе Дома культуры, где иногда устраивали неформальные выставки, на стене прибавилась еще одна афиша – Тонин портрет с надписью «Реклама и мода» …

УБИРАТЬ ЗА СОБАКАМИ

Собаки появились в городе с первыми жителями, это были домашние собаки разных пород и разных характеров, но они мгновенно признали главенство Свиридова.

Хозяева собак поначалу удивлялись, что собаки слушаются Свиридова беспрекословно и сразу усваивают те правила поведения, которые установил Свиридов.

Поэтому собаки никогда не приближались к маленьким детям, гуляли в небольшой рощице за первым жилым корпусом, и стали намного дисциплинированней.

А уж когда в городе появился этот громадный, страшный и непонятный пес Сандал, то все без исключения собаки признали в нем вожака, которого нужно слушаться.

И они слушались Сандала, и когда Сандал появлялся в городе, и со стороны казалось, что собаки собираются вместе