Джентльмены-мошенники (сборник) - Эрнест Хорнунг

Все немедленно выразили бедняге сочувствие; Карну передали бесчисленное множество записок с выражениями соболезнования. В самом деле, как досадно, что ним случилась такая неприятность в разгар общего торжества!..

В десять часов первая партия гостей уехала на станцию. Было решено, что герцог и герцогиня Рагби, граф и графиня Рэкстер и Саймон Карн, которого слуги перенесут вниз, вместе отправятся в город специальным поездом, отбывающим после обеда.

Когда они прощались с хозяином, старика переполняли чувства.

– Ваш визит, мистер Карн, доставил мне огромное удовольствие, – заверял он, стоя у дверцы экипажа и горячо пожимая руку Саймона Карна. – Случилась лишь одна-единственная неприятность – это ваше падение.

– Не стоит даже вспоминать, – ответил Карн, отмахнувшись. – Удовольствие, которое я получил от пребывания в Гринторп-парке, с лихвой вознаграждает меня за столь пустячное происшествие.

Он пожал хозяину руку, и экипаж отбыл.

На следующее утро все читаемые высшим обществом газеты объявили, что из-за несчастного случая, имевшего место во время визита в Гринторп-парк к мистеру Мэтью Гринторпу по поводу бракосочетания мисс Гринторп, мистер Саймон Карн не в состоянии нанести обещанные прежде визиты. Неудивительно, что каждый разумный читатель упомянутых газет представил себе мистера Карна прикованным к постели и окруженным заботами опытнейших сиделок Вест-Энда и самых модных эскулапов, каких только удалось разыскать. Несомненно, читатели удивились бы, увидев Саймона Карна поздним вечером занятого нелегким трудом в лаборатории, которую он устроил на верхнем этаже, – целого и невредимого, чувствующего себя не хуже остальных обитателей столицы.

– Теперь апостольские ложечки[24], – произнес он, поворачиваясь от тигля, над которым работал, к Бельтону, сидевшему сбоку за столом. – Бриллианты благополучно извлечены, оправа расплавлена. Теперь, когда мы добавили ложечки в список, лишь очень умный человек сможет обнаружить у меня какие-либо следы знаменитых свадебных подарков Кайлбенхэмов и Гринторпов.

На следующее утро он сидел у камина в кабинете, положив левую ногу на соседнее кресло, когда Рам Гафур объявил о прибытии Келмейр-сахиба.

– Очень жаль, что вы нездоровы, Карн, – сказал гость, пожимая руку хозяину. – Я услышал о вашем несчастье только вчера вечером от Рэкстера, иначе приехал бы раньше. Чертовское невезение – но вам не следовало ездить на свадьбу!

Келмейр-сахиб

– Почему же?

– Сами видите, никакой награды вы не получили.

– Смотря что считать наградой, – заметил Карн. – Я принял участие в интересном спектакле, который давало Общество. Мне представилась возможность созерцать своих сородичей в новом свете. Лично я думаю, что неплохо справился. И потом, оказаться в постели не так уж плохо, как вы, видимо, полагаете.

– Что вы хотите сказать?

– Не всякий может похвастать столь веской причиной, чтобы отказаться от многочисленных приглашений, которые я получил. В моем списке на сегодня – ужин, лекция в Имперском институте, два званых вечера, три бала… в общем, вы понимаете. Теперь я имею право отклонить все, не рискуя оскорбить хозяев и не боясь ранить чьи-либо чувства. Если вы не склонны счесть это удачей, то я – наоборот. А теперь расскажите, что привело вас сюда. Подозреваю, что у столь раннего визита есть какая-то иная причина, помимо дружеских чувств. Я заметил, что вы просто раздувались от гордости, когда вошли. Вы, часом, не намерены сообщить, что отказались от путешествия на яхте и собираетесь жениться?

– На сей счет можете не опасаться. Но в любом случае я принес отличные, великолепные новости. Не каждый день Провидение принимает сторону человека и свершает суд над его врагами. Мне исключительно повезло! Вы еще не слышали?

– О чем? – невинно спросил Карн.

– Невероятное происшествие! – воскликнул Келмейр. – И притом оно касается вас, мой дорогой друг. Вы, наверное, не поверите, но вчера вечером обнаружилось, что свадебные подарки Гринторпов и Кайлбенхэмов были украдены, включая пятьдесят тысяч соверенов, подаренных невесте в знаменитой инкрустированной шкатулке. Что скажете?

– Да вы шутите! – недоверчиво воскликнул Карн. – Я не верю.

– Тем не менее факт остается фактом, – ответил Келмейр.

– Когда же это произошло? И как обнаружилась кража? – допытывался Карн.

– Когда произошла кража, никто не знает, но пропажу обнаружили, когда после отъезда гостей стали собирать подарки. Утром после свадьбы старый Гринторп лично открыл сейф и мельком оглядел содержимое, просто чтобы удостовериться, что ничего не пропало; лишь вечером, когда принялись наводить порядок, оказалось, что все ценные предметы из сейфа исчезли и вместо них появились подделки. Расследование показало, что кто-то открыл стеклянный люк в потолке, а на клумбах снаружи нашли отчетливые следы.

– Господи помилуй, – сказал Карн. – Вот это новость так новость. Богатая же добыча досталась ворам, ничего не скажешь. Но я думал, что в комнате сторожил садовник, снаружи полицейский, а сам старик Гринторп ложился спать, спрятав под подушку ключи от сейфа и от двери!

– Да-да, – ответил Келмейр, – так оно и было, в том-то и тайна. Двое охранников клялись, что бодрствовали до утра и что, пока они находились на посту, никто не пытался взломать люк. Кто совершил кражу и каким образом ворам удалось так хорошо ознакомиться с планировкой дома – эти загадки поставили бы в тупик и сфинкса… ну или вашего соседа Климо.

– Какая неприятность, – заметил Карн. – Надеюсь, полиция поймает преступников, прежде чем они успеют избавиться от награбленного.

– Вы, конечно, сожалеете о подаренном браслете?

– Рискуя показаться эгоистом, вынужден признать, что да. Кстати говоря, могу ли я убедить вас отобедать со мной?

– Боюсь, что никак. Еще по крайней мере пять семей не знают новости, и моя священная обязанность им рассказать.

– Вы правы, не так уж часто удается столь блистательная месть. Извлеките же максимум удовольствия.

Келмейр взглянул на Карна, словно пытаясь понять, смеется тот или нет. Лицо собеседника, впрочем, оставалось бесстрастным.

– До свидания. Вы ведь сегодня не поедете в “Уилбрингэм”?

– Нет. Вы, кажется, забыли, что у меня, как я уже сказал, есть прекрасная отговорка.

Когда за гостем закрылась входная дверь, Карн закурил третью сигару.

– Я перехожу границы дозволенного, – задумчиво произнес он, наблюдая за летящим вверх дымом, – но не каждый день выкладываешь тысячу фунтов за свадебный подарок и получаешь взамен больше семидесяти. Думаю, я имею право поздравить себя с удачной сделкой.

V. Приступ филантропии

Если заглянуть в словарь, там будет сказано, что алкоголик – это человек, который постоянно жаждет спиртных напитков; но еще не придумали подходящее название для того, кто испытывает неутолимую жажду славы, хотя не исключено, что он приносит обществу не меньше вреда, чем завзятый пьяница. После череды удач настало время, когда Саймон Карн, как Александр Великий, вынужден был сесть и восскорбить, что ему больше нечего завоевывать, – проще говоря, Карну казалось, что он исчерпал все способы высокопрофессионального грабежа. Он выиграл Дерби при необычных обстоятельствах, о которых говорили повсюду; он оказал важную, хоть и негласную, услугу правительству; он с огромным риском похитил баснословно дорогие фамильные драгоценности; он лишил самую фешенебельную молодую чету сезона ценных подарков, которыми новобрачных осыпали друзья и родные.

Саймон Карн как будто сделал все, что в силах совершить смертный, дабы установить личный рекорд, но, как вышеупомянутый алкоголик, он ничуть не удовлетворился, а жаждал большего. Безмерную радость доставляли ему отзывы знакомых об очередном дерзком преступлении, как только оно становилось известным обществу. Теперь Карн хотел совершить такое деяние, перед которым померкли бы остальные его подвиги. День за днем он безуспешно ломал голову. Недоставало лишь зацепки. Получив ее, он, несомненно, зашагал бы нужной дорогой. Но именно этой-то мелочи ему и не хватало.

На следующее утро после банкета в Мэншен-хаусе, на котором Карн был желанным и почетным гостем, он сидел в одиночестве в кабинете и задумчиво курил. Хотя общество ни за что об этом не догадалось бы, светская жизнь пришлась Карну не по нраву, и он уже подумывал, что Англия его утомила. Он скучал по теплу и краскам Востока – и если уж говорить начистоту, по уюту озерного дворца магараджи Кадира, где он познакомился с человеком, который ввел его в английское общество, – с графом Эмберли.

Странное совпадение: когда Карн подумал о графе Эмберли и о событиях, последовавших за упомянутым знакомством, своим чутким слухом он уловил звон колокольчика. Так началось одно из самых захватывающих приключений в невероятной биографии Карна. Дворецкий сообщил о приезде леди Кэролайн Уэлтершолл и лорда Эмберли, которые хотели видеть хозяина дома. Рам Гафур придержал дверь для сахиба; бросив сигару в камин, Карн пересек коридор и вошел в гостиную.