Мой друг тролль (сборник) - Александр Мазин

– Парик! – категорично заявил Дима. – Флюоресцирующий.

– Дурак ты! – без обиды сказала Лейка. – Это был не человек. Я же его вблизи видела. У людей таких лиц не бывает. И лодка у него – как будто из серебряного сияния сделана. А плывет сама. Повинуясь желанию.

– Знаем, – проворчал Дима. – Такое желание называется: двигатель внутреннего сгорания. Приплыл к вам ряженый на катере и предрек конец света.

– Ничего он не предрекал, – возразила Лейка. – Он возник из границы вод, взял Наташу и ушел. Вернее, они исчезли. Она теперь – в ином мире… Счастливая!

– Ну ты и дура! – воскликнул Дима. – Они ее украли! Всё! Больше ты ее не увидишь! Вот черт! Надо было все-таки вас дождаться! Надо срочно ее родителям позвонить!

– Не надо.

– Маньячки! – заорал Дима. – Вас убивают, а вы…

– Может, все-таки позвонить? – неуверенно проговорила Катя.

Ей как-то не верилось, что Наташу могут вот так запросто похитить.

– Не надо, – сказала Лейка, но Дима уже листал записную книжку.

– Алё! Людмила Васильевна? Это Дима. Может, вы меня помните? А Наташа дома?.. А когда будет, не знаете?

Некоторое время Дима слушал, потом сказал: «Извините. До свиданья», – и повесил трубку.

– Она вчера вечером звонила, – сказал он с кривой улыбкой. – Судя по всему, из иного мира. Сказала, что уехала отдыхать на дачу к друзьям и вернется через три дня.

– Я же тебе сказала: не надо звонить, – напомнила Лейка.

– Ты знала? – с восхищением проговорила Катя.

– Конечно, знала. Я с ее мамашей еще вчера говорила. Итлинн так и сказала – всё устроится само.

Катя покачала головой. Звонок Наташкиным родителям мистическим образом заставил ее поверить во всё, рассказанное Лейкой.

– Посмотрим, вернется ли она через три дня, – проворчал Дима, садясь на стул. – Авантюристка! Дух вод! Напоили их какой-то дрянью, от которой крыша поехала…

Лейка его игнорировала.

– Кстати, они тебя снова приглашают, – сказала Лейка, обращаясь к Кате. – А тебя нет, – заявила она Диме. – Хохмить надо меньше.

– А почему меня? – спросила Катя. – Я тоже на семьдесят процентов ведьма?

– Не ведьма, – покачала головой Лейка. – Итлинн сказала – в тебе есть что-то другое, покруче…

– Не слушай ее, – перебил Лейку Дима. – Обычные заманки. Катя улыбнулась, переглянулась с Лейкой и ничего не сказала.

Глава девятнадцатая

О царице фей и Карлссоне, который всегда все знает

Эльфийская семья приходит в лондонский Дом сирот и заявляет, что хочет усыновить ребенка.

«Какие вы благородные люди, – говорит эльфам директор. – Уже восьмого ребенка усыновляете! Скажите по секрету – зачем вам столько?»

«Да первые семь как-то не прижились», – отвечают эльфы.

С утра Катя решила поработать.

«…И сказала царица фей: если бы знала я, Том Линн, что ты одолеешь мои чары и покинешь меня, я бы вырвала твои ясные глаза и вставила бы в каждую глазницу по лесной гнилушке…»

Катя, вздыхая, набивала в компьютер подстрочник очередной шотландской баллады. За окном на балюстраде ограждения курлыкали голуби.

Работа шла туго. Катины мысли блуждали где-то далеко, неизменно обращаясь к одному и тому же объекту – Диме. Вчера вечером, при расставании, она позволила ему поцеловать себя в губы. Целовался Дима неумело, но Кате это даже понравилось. Вообще, он был очень симпатичный и пахло от него мужественно, стриженые волосы на затылке были приятные, мягкая такая щетинка, а шея крепкая и мускулистая… Пожалуй, он вполне соответствовал Катиному идеалу. «Лейка ничего не понимает в парнях, – размышляла Катя. – Как можно называть Диму надменным занудой? Он совсем не такой… Надо признаться – он мне нравится. Очень-очень-очень. И еще двести раз „очень“. Интересно, я уже влюбляюсь или пока нет?»

Катя рассеянным взглядом смотрела на монитор, не видя текста, и блаженно улыбалась.

– Добрый день, – раздался позади знакомый голос. – Можно войти?

Обернувшись, она увидела, что в дверях кухни стоит Карлссон.

Катя приветствовала его сияющей улыбкой. У нее было такое хорошее настроение, что она обрадовалась бы даже Сереже.

– О, это ты? Как давно мы не виделись!

Карлссон молча занял свое обычное место на стуле у окна – как будто никуда и не уходил. Катя, уже зная, что он может так сидеть и молчать до бесконечности, отложила балладу и заговорила сама:

– Как дела? Чаю хочешь?

– Пока нет.

– А я вот опять перевожу. Вернее, пытаюсь. Вроде и язык на этот раз несложный, а не идет. Помнишь, как мы с тобой балладу про леди Изабел и коварного эльфа мучили? Кажется, с тех пор сто лет прошло, столько всего случилось, столько переменилось в моей жизни…

Катя вздохнула.

– Даже вспомнить странно, как они мне тогда нравились. А теперь все эти истории про прекрасных дев и злобных эльфов кажутся такими глупыми и наивными по сравнению с настоящим… С жизнью. Удивительно!

– Что же тут удивительного? – спросил Карлссон. – Эльфы не могут обойтись без прекрасных дев. Хотя прекрасные юноши тоже годятся.

– Да ну тебя! – воскликнула Катя. – Я же серьезно!

– И я серьезно. И я все-таки, пожалуй, поем. У тебя есть еда?

– На кухне печенье. Подойдет?

– Лучше бы колбаса.

– Колбасы нет. И поставь чайник, пожалуйста! – крикнула она вслед направившемуся на кухню Карлссону.

Карлссон вернулся через минуту. С печеньем.

– О чем баллада? – спросил он, присаживаясь.

– Называется «Подменыш». Про плохих эльфов. Дай мне тоже, ты так аппетитно хрустишь! Короче, эльфы у одного рыцаря ребенка сперли и вырастили из него этакого терминатора, убийцу троллей.

Карлссон хмыкнул скептически.

– Ну да, довольно примитивная сказочка, – согласилась Катя. – Может, поэтому и работа не идет.

– В ранних балладах скоттов выдумок почти нет, – возразил Карлссон. – Они ведь с сидами рядом жили. Я слыхал похожие истории.

– Знаешь, какой твой девиз по жизни? – заявила Катя. – «Я знаю, как было на самом деле».

– Но я действительно знаю, – заметил Карлссон. – Помочь тебе с переводом?

– Не надо, она несложная. Просто у меня настроение нерабочее.

Несколько минут оба молчали. Катя пыталась сосредоточиться на балладе, но безуспешно.

– А про троллей у тебя песен нет? – неожиданно спросил Карлссон.

Он уже доел печенье и вертел в руках найденный где-то гвоздь. Здоровенный, сантиметров двадцать.

– Троллей? – удивилась Катя. – Про них, по-моему, вообще баллады не сочиняют. Тролли – это же неромантично. Тупые каменные уроды, грязнули, людоеды…

– Ну, не все, – пробормотал Карлссон, задумчиво наматывая гвоздь спиралькой на палец.

– И потом, тролли – это, скорее, скандинавская тема, – продолжала Катя. – Пер Гюнт, пещера горного короля и все такое… А почему ты спросил?

– Так, – сказал Карлссон и снова погрузился в молчание.

Катя решительно закинула распечатки с балладой в ящик стола и принялась раскладывать на мониторе пасьянс.

– О! – вспомнила она, поворачиваясь к гостю. – Давай я тебе расскажу, как мы тут вызвали духа озера!

– Духа? – с сомнением спросил Карлссон. – Зачем?

– Как зачем? Интересно же! Я тебе сейчас по порядку расскажу. На днях приезжают ко мне Лейка с Димой…

И Катя с увлечением начала описывать обряд призывания духа озера Лахтинский Разлив. Когда она добралась до призрака на лодке в сияющем тумане, Карлссон хмыкнул.

– Не веришь? – обиженно спросила Катя. – Думаешь, это все ерунда?

– Ага, – сказал Карлссон. – Пустое занятие. Бесполезное и опасное. Если водяной дух слаб, зачем он вообще нужен, а если силен, то с ним не справиться.

– Критиковать-то всякий может. А ты попробуй, вызови духа сам.

– А что сложного в том, чтобы позвать водяного? – удивился Карлссон.

Катя фыркнула.

– Позвать – ничего сложного, – согласилась она. – Проблема в том, чтобы он пришел.

Карлссон подумал и согласился:

– Действительно, проблема. Водяные духи храбростью не отличаются. Если вызывать водяного буду я, он, скорее всего, удерет подальше. Когда мне понадобится водяной, я его звать не стану: найду его обиталище сам и выволоку наружу.

– Да-а? – протянула насмешливо Катя. – Как интересно! И как же ты будешь искать жилище духа?

– Учую.

Катя засмеялась.

– Что тут смешного? – буркнул Карлссон.

И Катя захохотала еще громче.

Больше всего ее прикалывало в шутках Карлссона то, что он изрекает их с абсолютно серьезным видом.

Когда Катя отсмеялась и отдышалась, Карлссон положил скрученный гвоздь на подоконник и потребовал:

– Опиши-ка мне это озеро.

– Так я и думал, – заявил он, когда Катя закончила. – В этом озере вообще не может быть водяного. А если он там каким-то чудом уцелел, то это полудохлый затравленный уродец.