Крылья Мальгуса. Ступень Четвертая. Часть первая - Инди Видум

как нужно. Вот теперь можно и возвращаться.

Один из фантомов радостно вскрикнул, найдя искомое, остальные подошли к нему, и вскоре они дружно слились с нами и развеялись, одновременно с нас ушел отвод глаз, после чего мы пошли к машине.

— Я все думаю, а вдруг что неправильно сделал, вот Воронцов и не пришел, — огорченно сказал Серый, оглянувшись в последний раз на место упокоения.

— Если ты даже что неправильно делал, то на дух Воронцова это никак не повлияло, поскольку он здесь не чувствовался. Возможно, в клятве был блок, принудительно оправляющий душу в Воронку Перерождений сразу. Тому, кто натравил Воронцова на меня, нельзя отказать в предусмотрительности.

— А так можно сделать? — удивился Серый.

— Почему нет? К клятве много чего можно прикрутить, если знать как.

Назад мы ехали никуда не торопясь, и я рассказывал про те типы клятв, которые знал. Что Серому, что Постникову некоторые мои откровения были в новинку, поскольку либо в этом мире не знали сложных типов клятв, либо те, кто знал, хранили свои знания в секрете. Я бы поставил на второе, потому что клятва Воронцова, среагировавшая на намерения, точно была не из простых.

Разговор мы продолжили и по приезде, поскольку тема оказалась интересной, и я был уверен, что мы проговорим до ужина. Но ошибся, поскольку поступил вызов с проходной поместья. Постников выслушал по телефону дежурного и повернулся ко мне:

— К тебе Воронцов. Примешь?

— В каком смысле Воронцов? — напрягся я.

Постников посмотрел на мое ошарашенное лицо и неожиданно гнусно захихикал, прижимая к себе трубку так, чтобы в нее ни одного звука не просочилось. Авторитет глава клана блюдет, не иначе.

— Ой, не могу, — ржал он совершенно неприличным образом. — Ты что, подумал, что это дух упокоенного тобой Воронцова решил с небольшим опозданием откликнуться на призыв Серого и вежливо постучал в ворота? Сын это его, сын.

— Не вижу ничего смешного, — отбрил я. — Если сын тоже приперся вызывать меня на дуэль, то, боюсь, Ефремов мне не простит полного обезглавливания клана. Могу я его не принять?

— Можешь, но это оскорбление. То есть даже если ты болен или отсутствуешь, его должен принять кто-нибудь из твоих доверенных лиц.

Захотелось завести специальное доверенное лицо, на которое перевалить все контакты с визитерами. Мало того что знать не знаешь, что от него ждать, так еще и время драгоценное отбирает.

— А то, что он приперся без приглашения, это не оскорбление?

— Нет, это невоспитанность. Или, как вариант, он был уверен, что ты его не примешь, если он договаривался бы по телефону. И еще, он вряд ли будет вызывать тебя на дуэль, не тот типаж. Если деньги начнет клянчить, в чем я тоже сомневаюсь, ты ему имеешь полное право отказать, или даже, напротив, потребовать уже с них компенсацию.

— Компенсация — это хорошо, — решил Серый. — Ярослав, пусть проходит. На месте сориентируемся. Может, ему достаточно будет пары слов в утешение.

— Вряд ли Евгений сильно переживает из-за смерти отца, — сказал Постников. — Они были в плохих отношениях. Покойный Воронцов господин был умный, себе на уме и клан свой держал в кулаке, Евгений же не таков. Так как, Ярослав, говорить, чтобы пропускали?

— Говори, — махнул я рукой. — Надеюсь, этот не такой упертый, как его отец.

Еще я понадеялся, что визит не затянется. В конце концов, убитому горем родственнику было чем заняться, кроме как предъявлять мне претензии.

Но Воронцов предъявлять мне претензии не стал. Признаться, я никогда бы не подумал, что Никита Львович — его отец, потому что более непохожих персонажей сложно было представить. Если покойный своими отвисшими щеками напоминал дурно воспитанного бульдога, то его сын производил впечатление человека, зацикленного на внешности и манерах. Сначала он многословно здоровался и извинялся, что побеспокоил меня без предварительного звонка. И все это стоя посреди дверного проема. Я даже заподозрил, что это отвлекающий маневр и он тайком формирует какое-то заклинание, но ни малейшего признака этого не нашел. Тем не менее я сказал, старательно скрывая нахлынувшее раздражение:

— Евгений Никитич, проходите и садитесь. Как говорится, в ногах правды нет, а вы так до сих пор и не перешли к причинам, побудившим вас ко мне приехать.

При этих словах его красивое ухоженное лицо, со слишком тонкими для мужчины чертами, искривилось в гримасе удивления.

— Разве, Ярослав Кириллович? Мне казалось, причина моего визита очевидна.

— Вам казалось, Евгений Никитич. Я навскидку могу предположить причин пять, начиная от желания отомстить мне и вызвать на дуэль и заканчивая…

Договорить я не успел. Воронцов, уже усевшийся в кресло, дернулся так, что чуть из него не выпал, и укоризненно погрозил мне пальцем.

— Шутить изволите, Ярослав Кириллович? Довольно жестоко, особенно в такой тяжелый день.

— Приношу вам свои соболезнования, Евгений Никитич, и уверяю, что у меня не было желания лишать вашего отца жизни.

— Отец был слишком несдержан в своих желаниях и слишком уверен в собственно превосходстве, — ответил Воронцов. — За что и поплатился. Уверяю вас, Ярослав Кириллович, у меня и в мыслях не было в чем-то вас обвинять. Напротив, вы поступили необычайно великодушно, и я не могу не испытывать признательности по отношению к вам.

Хмык Серого раздался в полной тишине, потому что я, честно говоря, потерял дар речи от слов Воронцова, из которых выходило, что приехал он меня благодарить. Воронцов посмотрел на нашего финансового директора с легким презрением и продолжил:

— Вы могли его убить, но предпочли пощадить. Вот он, признак воистину великого человека. Вы еще молоды, Ярослав Кириллович, но у вас великое будущее, в котором я бы хотел стать вашим другом. Мне очень хочется надеяться, что вы не затаили обиду на наш клан. Поверьте, линии моего отца мало кто у нас придерживался, и думающие люди у нас вздохнули с облегчением.

Он говорил, говорил, говорил, и через некоторое время я понял, что окончательно утратил нить в его рассуждениях. Что он хотел сказать, зачем приехал — для меня оставалось все так же загадкой. Не заверить же в вечной дружбе человека, который убил его отца?

— Ярослав Кириллович, вы приедете проститься с отцом? Проводы будут послезавтра.

— Извините, Евгений Никитич, мне это кажется неуместным. Прямо или косвенно, но я послужил причиной его смерти.

— Это так. Но