Удар по Украине. Вермахт против Красной Армии - Валентин Рунов

Из Венгрии сообщают, что карпатский корпус сможет начать наступление 2.7.

Италия представила сведения о составе своего корпуса, предназначенного для действий в России. Численность корпуса 40 000 человек.

Словакия выставила на фронт две дивизии и одну моторизованную бригаду, которая уже участвует в боях на правом фланге 17-й армии (на Днестре у Самбора).

Испания намерена направить в Россию один легион численностью 15 000 человек…

30 июня. На фронте группы армий „Юг“, несмотря на отдельные трудности местного значения, бои развиваются успешно. Наши войска шаг за шагом теснят противника.

Сегодня утром в 4.30 1-я горно-стрелковая дивизия заняла Львов.

Напряженная обстановка в районе Дубно разрядилась.

Отмечено усиление активности авиации противника перед фронтом группы армий „Юг“ и перед румынским фронтом. На фронте группы армий „Юг“ наша авиация добилась нескольких очень крупных успехов в боях с авиацией противника и нанесла эффективные удары по отходящим наземным войскам противника (по каждой дороге движется до трех колонн)»[58].

23 июня утром на командный пункт Юго-Западного фронта, расположенный в Тернополе, прибыл начальник Генерального штаба РККА Г. К. Жуков. К тому времени в войска из Москвы уже поступила директива № 3 за его подписью, которая предусматривала переход советских войск в контрнаступление с задачей разгрома противника на главных направлениях и переноса военных действий на его территорию. При этом, по признанию самого Георгия Константиновича, из доклада Н. Ф. Ватутина он знал, что обстановка в приграничной полосе остается неясной и управление войсками нарушено. Отдавать директиву о проведении контрударов в таких условиях во всем канонам военной науки считалось неправильным. Но Г. К. Жуков, несмотря на это, разрешил Н. Ф. Ватутину отдать директиву от имени начальника Генерального штаба РККА.

Приказ о проведении контрудара за подписью Г. К. Жукова вызвал резкие возражения начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева. Он пытался доказать, что нельзя переходить к активным действиям в условиях неясной обстановки, когда противник не остановлен обороной, а у войск фронта на данном направлении недостаточно сил и средств. Командующий фронтом генерал М. П. Кирпонос уже начал соглашаться с доводами своего начальника штаба, но приезд в Тернополь начальника Генерального штаба сразу же поставил точку в этих сомнениях. М. П. Кирпонос в присутствии начальника Генерального штаба предпочитал помалкивать, а сам Г. К. Жуков не терпел никаких возражений.

Утром 23 июня, когда угроза прорыва противником тактической зоны обороны 5-й армии стала вполне очевидна, генерал-майор М. И. Потапов получил приказ командующего войсками фронта на переход всех сил его армии в наступление с задачей уничтожить владимир-волынскую группировку врага и восстановить положение по государственной границе. Задача была явно непосильная, поскольку три армейских корпуса противника, усиленные танками, развивали наступление на восток.

Не позволяло 5-й армии перейти к наступательным действиям и то обстоятельство, что ее резерв — 22-й механизированный корпус (без 41-й танковой дивизии) совершил 50-километровый марш и к исходу 23 июня приводил себя в порядок в районе Дубище, Клепачев, Секиричи с тем, чтобы выступить в район Ковеля. В это время его 41-я танковая дивизия прикрывала Ковель.

На рассвете 24 июня 19-я танковая дивизия 22-го механизированного корпуса сосредоточилась в районе севернее Войницы, а его 215-я моторизованная дивизия с приданным танковым полком — в 10–15 км севернее Владимир-Волынского. В 14 часов 19-я танковая дивизия, имевшая всего лишь 45 исправных танков Т-26 и 12 бронеавтомобилей, во взаимодействии с 135-й стрелковой дивизией атаковала противника в направлении Войницы и вынудила его к отходу. Однако к 18 часам 24 июня противник сам нанес удар по левому флангу советских дивизий, в результате которого 19-я танковая дивизия потеряла более половины танков и отошла. В бою был убит командир 22-го механизированного корпуса генерал-майор С. М. Кондрусев, ранены командир 19-й танковой дивизии и все подчиненные ему командиры полков.

215-я моторизованная дивизия смогла перейти в атаку только в 4 часа 25 июня. После 15-минутной артиллерийской подготовки она перешла в наступление к северо-востоку от Владимир-Волынского, но, получив мощный встречный удар 298-й пехотной дивизии противника, была вынуждена отходить в северном направлении, подвергаясь авиационным ударам. В результате армейский контрудар, организованный без должной разведки, учета обстановки, четкого взаимодействия между соединениями, разновременно вводившимися в бой под ударами авиации противника, принес войскам 5-й армии больше вреда, чем пользы[59].

Так же неудачно закончился и армейский контрудар 4-го механизированного корпуса в полосе обороны 6-й армии. Советские войска несли потери, отступая на восток. Оборона на поспешно занятых, неподготовленных промежуточных рубежах отдельных частей и соединений была эпизодической. Армейские резервы были введены в бой, фронтовые резервы — неудержимо таяли. Несмотря на это, Г. К. Жуков с удивительным упрямством требовал разгромить вклинившегося противника контрударами с целью переноса боевых действий на территорию врага.

Под давлением начальника Генерального штаба, несмотря на неудачный исход первых армейских оборонительных операций, командующий войсками Юго-Западного фронта генерал-полковник М. П. Кирпонос решил нанести контрудар по противнику силами четырех механизированных корпусов в районе Броды — Дубно — Владимир-Волынский и доложил это решение Г. К. Жукову.

Выслушав решение командующего Юго-Западным фронтом, Георгий Константинович не стал возражать. «Решение было разумным, и я согласился с командованием фронта, предложив, однако, проверить обеспечение взаимодействия между корпусами и авиацией фронта», — пишет он в своих мемуарах.

Уместно задать вопрос: о каком взаимодействии могла идти речь? Положение противника точно не известно, зато в воздухе безраздельно господствует его авиация. Механизированные корпуса разбросаны на широком фронте и находятся в движении подивизионно, и когда они выйдут на рубеж контратаки, неизвестно. Комендантская служба отсутствует. Рубежи контратак не разведаны и не обозначены на местности. Рубежи ближайших и последующих задач, время выхода на эти рубежи корпусам не указаны. Взаимосвязь между корпусами отсутствует. Не нужно быть начальником Генерального штаба, чтобы понимать, что проведение контрудара в таких условиях заранее обречено на неудачу. Несмотря на это, контрудар механизированных корпусов Юго-Западного фронта все же состоялся.

Для ликвидации угрозы глубокого прорыва обороны войск Юго-Западного фронта и уничтожения главных сил 1-й танковой группы противника в районе Дубно командующий войсками Юго-Западного фронта принял решение 25 июня силами 22-го, 9-го и 19-го механизированных корпусов нанести контрудар с севера, а силами 8-го и 15-го механизированных корпусов — с юга. Контрудар был организован поспешно, отсутствовали единое руководство участвовавшими в нем соединениями и надежная противовоздушная оборона. Механизированные корпуса вступали в сражение после изнурительных 200–400-километровых маршей, в ходе которых они несли значительные потери от ударов вражеской авиации и вследствие технических поломок материальной части.

Неудивительно, что фронтовой контрудар в районе Дубно вылился во встречные сражения пяти советских механизированных корпусов против главных сил 3-го и 48-го моторизованных, 55-го и 29-го армейских корпусов 1-й танковой группы противника, которые продолжались с 26 по 29 июня 1941 года.

Генерал К. К. Рокоссовский, который в то время командовал 9-м механизированным корпусом, позже в своей книге «Солдатский долг» писал:

«26 июня по приказу командарма Потапова (командующий 5-й армией. — Авт.) корпус нанес контрудар в направлении Дубно. В этом же направлении начали наступать левее нас 19-й, а правее 22-й механизированные корпуса. Никому не было поручено объединить действия трех корпусов. Они вводились в бой разрозненно и с ходу, без учета состояния войск, уже двое суток дравшихся с сильным врагом, без учета их удаленности от района вероятной встречи с противником.

Время было горячее, трудности исключительные, неожиданности возникали везде. Но посмотрим распоряжение фронта, относящееся к тому периоду: „Нанести мощный контрудар во фланг прорвавшейся группе противника, уничтожить ее и восстановить положение“. Согласовывалось ли оно с обстановкой на участке, о котором идет речь, не говоря уж о положении, сложившемся к 26 июня на житомирском, владимир-волынском и ровенском направлениях, где немецкие войска наносили свой главный удар? Нет, не согласовывались. У меня создалось впечатление, что командующий фронтом и его штаб в данном случае просто повторили директиву Генштаба, который конкретной обстановки мог и не знать. Мне думается, что в этом случае правильнее было бы взять на себя ответственность и поставить войскам задачу, исходя из положения, сложившегося к моменту получения директивы Генерального штаба»[60].