Легко - Таммара Уэббер

— Ты проспала?

Я кивнула.

— Я тоже.

Мы подошли к входу и остановились у двери.

— Мне также надо забрать контрабас, я беру его с собой домой. — В ожидании его реакции, я наблюдала за его глазами, которые были того же цвета, что и серо-голубое небо над нами, и продолжали сканировать людей. — У меня будет достаточно времени попрактиковаться во время выходных.

— Когда ты уезжаешь? — Он откинул прядь со лба, абсолютно игнорируя тему о моем инструменте.

— В среду утром. А ты?

— Тоже. — Он подвинулся, нервничая, прикусил губу, и вдруг, ни с того, ни с его, он расслабился и замер. Перевел решительный взгляд на меня. — Пришли мне сообщение, если освободишься раньше или твои планы изменятся. Если нет, увидимся после выходных. — Он дернул плечом, на котором висел его рюкзак и добавил: — До скорого, Жаклин, — перед тем, как слиться с толпой студентов, возвышаясь над большей их частью.

***

— Погоди-ка. Так значит репетитор Лендон и красавчик ОФПП Лукас это один и тот же парень? — Мегги настолько округлила глаза, я хорошо могла видеть белки вокруг радужек ее светло-карих глаз.

— Чего я не понимаю, так это почему ты не заставила его признать правду незамедлительно, — сказала Эрин, с выражением участницы ток-шоу на лице. В любую минуту она назовет меня подруууууга и начнет повествование о надирании задницы, которое бы она провернула, оказавшись на моем месте. С тех пор, как она рассталась с Чазом, ее толерантность в отношении парней, выходящих за дозволенные рамки, сильно снизилась. Даже если так просто казалось.

Я вздохнула, и подумала, что лучше бы я им не говорила.

— Что стало тем, чтобы вернуться в седло и с операцией фазы плохих парней? — Мы сидели на расстеленном, на полу одеяле в нашей комнате, жуя печенье Орео и запивая кофе, учебники и тетради по астрономии валялись вокруг, нетронутые, по крайней мере, последние полчаса, пока мы обсуждали Лендона/Лукаса, вместо планет-гигантов и астронавтики.

— Он должен был стать твоим развлечением, а не наоборот. — Голос Эрин был полон авторитета.

— Ага, — вклинилась Мегги. — Почему бы тебе не написать ему, что хочешь встретиться попозже?

Я закатила глаза.

— Потому, что у меня экзамен завтра в 9.30 утра, к которому мы, кстати, должны сейчас готовиться. И к тому же, я думаю, мне необходимо немного дистанции…

Эрин уставилась на меня.

— О, черт, только не это — ты начинаешь вмешивать сюда чувства, так?

Я легла на спину и закрыла глаза рукой.

— Угхххх!

— Кстати, о развлечениях, что это я слышала про тебя и Бака? Он точно один их плохих парней, — размышляла Мегги. — Ты, что добавила его в список ОФПП и не сказала нам?

Я кинула Эрин умоляющий взгляд сквозь пальцы.

— Бак полон дерьма. Ты знаешь это, Мегги, — сказала она с издевкой.

Мегги кивнула.

— Правда… К тому же, я целовалась с ним один раз на первом курсе. И из того, что я помню, он не блистал навыками. Был слишком слюнявым. — Ее передернуло. — Что это вообще со слюнявыми поцелуями? Они пытаются утопить нас в слюнях что ли? Я к тому, что, блин, сглатывай время от времени.

Ее рука сжала мое плечо, Эрин засмеялась, хотя я и слышала в ее смехе нервные нотки, Мегги их не заметила. Я знала, о чем думала Эрин. Я не вдавалась в детали с ней, да она и не спрашивала. Самым важным было то, что произошло, или почти произошло, а не его детали.

— Так ты с ним не спишь? — нажимала Мегги. Ей было просто интересно, но меня коробило даже от того, что мое имя было всего лишь упомянуто в одном предложении с именем Бака.

— Как и сказала Эрин — он полон дерьма. — Но мне самой до ужаса было интересно. — А что? Он что-то сказал обо мне?

Она пожала плечами.

— Триша сказала, что парень ее младшей сестры говорил, что Бак задирает Кеннеди по этому поводу. Они, как два козла, которые дерутся рогами за козу. Я думаю, что Бак до сих пор завидует тому, что Кеннеди стал президентом класса.

Это было той причиной размолвки между Кеннеди и Баком, которую я до этого не могла вспомнить — тот наиважнейший их первый конфликт. Начало их странного соперничества в братстве. Я нахмурилась.

— Но Кеннеди тоже был кандидатом.

Мегги слизала крошки печенья с пальцев.

— Ну, да, но Бак был кандидатом, и его отец когда-то был президентом. Бак думал, что у него все схвачено.

Я села, переполненная злости, наконец-то поняв мотивы Бака в отношении меня. Его причины сделать мне больно были всего лишь ради того, чтобы насолить Кеннеди.

— И это переводится для Бака в то, что ему надо распускать вранье о том, что я с ним сплю? — Уже не говоря о том, что он на самом деле на меня напал.

— Я не говорила, что это имеет смысл.

Эрин подняла свою тетрадь и положила себе на колени.

— Окей, дамы, какие созвездия нам придется отметить на контурных картах неба?

Глава 14

Три месяца спустя, запах в доме казался каким-то странным. Пахло собакой… и духами Шанель, которыми всегда пользовалась моя мама, плюс еще каким-то непознакомым запахом, который я могла классифицировать как дом. Тем не менее, все было незнакомым. Я больше не жила здесь, и мое тело знало это.

Я затащила внутрь, все еще спящий в своем удобном чехле на колесиках, контрабас. В отсутствие родителей и Коко, не было смысла затаскивать его дальше гостиной. Я прислонила его к стене, где он стал, как еще один шкаф. Свет в доме был настроен автоматически, пока мамы и папы не было дома. Я решила так его, и оставить, за исключением кухни и ламп в моей спальне, которые, скорее всего, будут совсем выключены, вне зависимости от таймера.

В кладовке и морозилке было немного еды, но холодильник был пуст. Мои родители избавились от всех скоропортящихся продуктов перед отъездом, потому что не знали, что я буду сегодня дома, я так им и не сказала. Мама прислала мне утром сообщение о том, что они проходят на посадку в самолет и добавила: "Желаю хорошо провести время с Эрин". Увидимся в следующем месяце. Привык никогда не переспрашивать о моих планах, она уверила себя в том, что я все-таки еду домой к своей соседке по комнате.

На ужин я разогрела себе коробку вегетарианской лазаньи, и переместила нарезку из индейки из морозилки в холодильник, для моего праздничного обеда на День Благодарения. В морозилке также нашелся пакет с картошкой фри, а в кладовке запечатанная бутылка клюквенного коктейля. Я закинула все это в холодильник. Та-да! Праздничный обед для одного готов.

Просмотрев пару повторных передач, я выключила телевизор, сдвинула наш, расположенный точно в центре тибетского, вытканного руками, ковра, журнальный столик, орехового цвета, в сторону и вынула свой контрабас из чехла. Сымпровизировав с подставкой для цветов, поскольку не смогла найти подставку для нот, я пробежалась по началу композиции, которую я начала писать для своего сольного проекта в конце года.

Последнее, что я ожидала услышать, пока записывала ноты, в нотную тетрадь, так это звонок в дверь. Я никогда не боялась оставаться дома одна, но я также никогда раньше не была тут совсем одна. Я подумала притвориться, что дома никого нет, но тот, кто был за дверью, точно слышал, как я играла и затем остановилась. Я отложила контрабас в сторону, на цыпочках подошла к двери и заглянула в глазок. Освещенный приглушенным светом на веранде, там стоял и во весь рот мне улыбался Кеннеди. Он, конечно, не мог меня видеть, но он множество раз открывал эту дверь другим, поэтому точно знал, что я видела так же хорошо, как и я.

Я отперла и открыла дверь, но не сдвинулась с проема.

— Кеннеди? Что ты тут делаешь?

Он глянул позади меня, услышав абсолютную тишину в доме.

— Твои родители не дома?

Я вздохнула.

— Нет, их здесь нет.

Он нахмурился.

— Их нет сегодня, или вообще на праздники?

Я забыла, как хорошо Кеннеди умел вычислять то, что было не досказано. Эта его характерная черта, скорее всего, была причиной его побед на дебатах.

— Их нет вообще, но вот что ты тут делаешь?

Он прислонился плечом к дверному косяку.

— Я прислал тебе сообщение, но ты не ответила. — Я, должно быть, не слышала гудка. Мало что можно было слышать, когда я играла на контрабасе. — Во время ужина, мама напомнила мне, чтобы я удостоверился, что ты придешь завтра к 13.00 — и да, это значит я так и не сказал им, что мы расстались. Я начал им говорить, но потом подумал, что это вполне может быть хорошей причиной для тебя слинять от Эвелин и Трента. Кстати, где они?

Я проигнорировала его вопрос. Но не могла не заметить, что он сказал "мы расстались", как будто это было обоюдным решением. Как будто я не была слепым идиотом в этом уравнении.

— Ты хочешь, чтобы я пришла к тебе домой и притворилась, что с нами все в порядке, только для того, чтобы не говорить своим родителям о нашем расставании?