Коллекционер пороков и страстей - Татьяна Полякова

– Новостей сколько угодно, – усмехнулся краешком губ Максимильян. – А вот приемлемой версии пока нет. Точнее, их слишком много.

– Я уверен, вы справитесь.

– Я тоже уверен. У нас возникли некоторые вопросы. Найдется время ответить на них?

– Конечно.

Примерно полчаса Максимильян задавал ему вопросы, касались они в основном семьи Лотмана и его ближайших друзей. Ничего нового я не услышала, однако то, что Бергмана очень заинтересовала коллекция Лотмана, а вчера на его столе я видела каталог, наводило на мысль, что от версии случайного грабителя он уже отказался.

Наконец Аллилуев удалился, а я смогла высказаться.

– Я правильно поняла: судьба девушки нас не волнует? Даже слепой заметил бы, что происходит.

– А что происходит? – вроде бы удивился Бергман.

– Девчонка – богатая наследница. Эта тетка с сынком охмурят ее в два счета.

– Вообще-то Аллилуев прав, она уже взрослый человек, – возразил Димка. – В загс силой ее никто не потащит.

– Как сказать. Идея о том, что никому, кроме них, о ее местонахождении не будет известно, меня очень насторожила.

– Что ты предлагаешь? – спросил Бергман.

– Поговорить с девушкой.

– У нее есть новый мобильный, о котором никто не знает, с моим номером телефона, – заявил Вадим и в ответ на наши взгляды пожал плечами.

– Как видишь, Воин обо всем позаботился, – сказал Бергман. – Если девушке понадобится наша помощь, она позвонит.

Однако от гнетущих мыслей это не избавило, тетка была из тех, кто способен на многое для достижения своих целей, а цель у нее вполне понятная – поправить собственное материальное положение за счет выгодной женитьбы сына. Дом, с которым Надя готова расстаться, стоит миллионы, а есть еще картины и деньги на счетах.

– Говорят, картины Лотмана после его смерти выросли в цене, – заметил Максимильян вроде бы не к месту, а я вновь подумала: уж не читает ли он мои мысли? При всем скепсисе и подозрении, что он мошенник, подобное меня, как ни странно, вряд ли бы удивило. Человек, безусловно, может обладать необычными способностями, кто же спорит. Вопрос в том, как он их использует. Желание морочить гражданам головы благородным никак не назовешь.

– Ты жаловался на избыток версий, – сказал Вадим, вертя в руках мобильный. – Как насчет мести?

– Многообещающе, – сказал Бергман в своей обычной манере, а Вадим продолжил:

– Я тоже так думаю. И то, что киллер у нас новичок, становится вполне объяснимым. Он не киллер, он – мститель. Оттого был спокоен, считая, что его дело правое.

Кажется, Вадим уже не сомневался в моих словах по поводу киллера, мне бы порадоваться такому внезапному доверию, а я затосковала: вдруг я ошиблась? И мои ощущения заведут расследование бог знает куда?

– Есть идея, кто и за что мстил? – спросил Димка.

– Нет. Но судя по всему, старикан был совсем не прост. Я обежал его друзей-приятелей из числа местных художников. Занятная публика. В основном сильно пьющая. Трое допились до «белочки», с ними говорить было особенно интересно. Лотмана они терпеть не могут, потому что он выскочка и бездарь.

– И один из них на пару с «белочкой» Лотмана и порешил? – с серьезной миной уточнил Поэт.

– Вполне ничего себе версия, – кивнул Вадим. – Некто Николай Борзенко, на всякий случай сообщаю, если вы не в курсе: вот он как раз лучший из ныне живущих художников, в смысле таланта и вообще… так вот, Коля шепнул по секрету: Лотман не только конъюнктурщик и лизоблюд, но и форменный монстр, своими руками убил человека. И человек этот – его зять. Он считал его недостойным своей дочери, а она упорно держалась за муженька. И тогда Лотман с ним безжалостно разделался. К тому моменту Коля был на подступах к нирване, и я решил, что он бредит. Но на всякий случай проверил обстоятельства кончины Гаврилы Мызина, покойного зятя Лотмана.

– И что? – насторожилась я.

– Может, Коля, конечно, и бредил, а может, и нет. Зятек был наркоманом со стажем, но никогда не кололся. Парень вполне интеллигентно нюхал кокаин, пока в один условно прекрасный день вдруг не перепутал его с герычем. Нюхнул, а сердчишко-то и остановилось.

– А такое возможно? – спросил Дима, чем порадовал: о наркоте ему практически ничего не известно, а то, что мой любимый фильм не является его любимым, я уж как-нибудь переживу.

– «Криминальное чтиво», – напомнила я присутствующим. – Знаменитая сцена, где Траволта делает жене своего босса укол в сердце. Это последствие. А причина остановки сердца как раз та, о которой говорит Вадим. Мия – любительница кокаина, находит в кармане плаща героя Траволты пакетик с героином, который он, само собой, приготовил для себя.

– Они что, одно от другого отличить не могут? – вновь порадовал Димка.

– Они обычно очень спешат, – разулыбался Вадим. – Короче, братья и сестры, парень отдал богу душу, потому что рядом никого не оказалось и укол в сердце сделать было некому, если б такая идея и возникла. Обнаружили его только через сутки. Дочь Лотмана в это время принудительно гостила у папаши. Он увез ее от мужа практически насильно, заявив, что лишит ее материнских прав. Запросто мог подсунуть зятю героин, а тот на радостях разбираться не стал, откуда вдруг такое счастье.

– А что, мне нравится, – кивнул Димка. – Осталось придумать, кто мстил за Гаврилу. Близкая родня у него есть?

– Мать-старушка. Она, кстати, тоже утверждала, что сына на тот свет спровадил тесть. Специально, мол, приезжал, чтоб наркотик подбросить, и Веру увез, оставив сыночка без помощи. Поначалу она даже пыталась отрицать, что сын – наркоман. Ее быстро вразумили, а все ее заявления после этого не особенно впечатляли. Плохо мы знаем своих детей и до последнего верим в их непорочность.

– У тебя есть дети? – удивилась я.

– Нет. Может, и зря. Как считаешь?

– Для начала следует жениться.

– И как это связано? – фыркнул он, а я засмеялась.

История, рассказанная Вадимом, была, безусловно, поучительной (если берешься что-то нюхать, то хотя бы знай, что), но скорее бесполезной, поэтому внезапный интерес к ней Бергмана удивил.

– Можешь отыскать мамашу? – повернулся он к Димке.

– Само собой.

Димка достал из сумки ноутбук и застучал по клавишам, а я позволила себе публичное сомнение.

– Ты допускаешь, что киллера наняла мать Мызина?

– Чего на свете не бывает, – ответил Бергман. – Но дело даже не в этом. Любую информацию всегда стоит проверить. Тем более что родная дочь Лотмана, если верить домработнице, обвиняла его в этом убийстве. Что мы имеем сейчас? Известный художник, уважаемый человек, у которого, безусловно, были завистники и которого могли ограбить, а при ограблении с перепугу расстреляли всю семью. Но у Лотмана вряд ли были враги, способные нанять киллера. История Моцарта и Сальери широко известна, но Сальери не посягал на все семейство.

– Мамаша Мызина всех порешила, включая собственную внучку? – оторвав на секунду взгляд от экрана, спросил Димка.

– Ну, внучка-то как раз жива, – ответил ему Вадим. – Это во-первых. А во-вторых… я понял, что имеет в виду Джокер: одно дело добропорядочный отец семейства, и совсем другое – дядя, способный отправить на тот свет зятя-наркомана. Возможно, кто-то посчитает: он поступил правильно. Но убийство – это убийство, и в связи с этим возникает вопрос: а на что еще был способен наш гений?

– Версии множатся, интересно, до чего мы еще додумаемся. Адрес есть, скинул вам его СМС.

– Отлично. Мы с Девушкой навестим Мызину. Ты работой обеспечен, а ты… – тут Бергман повернулся к Вадиму, – поговори со своими многочисленными знакомыми из тех, что не дружны с законом. Поинтересуйся, что они думают об убийстве Лотмана.

– Надеешься, кто-то киллера искал?

– Киллера или оружие. Вдруг повезет.

– Не возражаешь, если я здесь останусь? – спросил Дима.

– Конечно, нет.

Втроем мы вышли из кабинета и покинули дом. Во дворе стояла машина Бергмана, свою Вадим бросил на улице. Он помахал рукой нам на прощание и направился к калитке, а я с досадой подумала: всем есть чем заняться, чего не скажешь обо мне. И то, что Максимильян тащит меня с собой, это лишь подтверждает. Толку от моего присутствия мало, а деньги получаю наравне со всеми. Ясно, что в команде я не для того, чтобы напрасно наличные переводить, цель у Джокера иная и разуму моему пока недоступная.

Ехать было довольно далеко, и я внезапно погрузилась в размышления о правах наследования, в которых, если честно, мало что смыслила. Все, что имел Лотман, переходит к его внучке. А если бы девушке не повезло и она погибла так же, как ее мать, дед и тетка? Другой родни у Лотмана нет. Будь отец Нади жив, мог претендовать на имущество Лотмана как наследник своей дочери. А его мать, соответственно, наследует ему. И тогда выходит: дело вовсе не в мести или не только в ней. Но убить собственную внучку? Это, пожалуй, слишком. Хотя, может, она своей ее не считала. И такое бывает. Однако с наследством все как-то туманно. Бергмана спросить, что ли? Он наверняка знает.