Лед и пламя - Маргит Сандему

— Хорошо сделала, Белинда, — пробормотала Винга.

— Затем я нашел ее, совершенно бесчувственную, бежавшую по дороге, и услышал ее несвязный рассказ, затем… Да, я поехал прямо в Элистранд и… да, проучил Абрахамсена.

Казалось, что ленсман понял его.

— Вы не объясните это немного подробнее? Вильяр вздохнул.

— Я не могу припомнить, что я говорил или, вернее, кричал ему. Это были, кажется, такие слова как «старая свинья» и «проклятый распутный козел» и подобные вольности. Когда человек очень взволнован, то его ум становится не очень острым. Я ударил его, да, я это сделал, и крепко. Но совершенно не смертельно, далеко нет.

Ленсман спросил без всякого выражения:

— А Абрахамсен? Что он сказал?

— Он хныкал, как маленький ребенок. Я не помню всего, что он сказал. Да, может быть, это: «Вы же тронулись умом! Все знают, что вы тронулись, вы же можете убить меня!» и «Помогите! Есть тут кто-нибудь, кто может мне помочь спастись от этого ненормального?» В этом духе.

— И никаких извинений?

— Ну да, масса! «Я ничего не сделал, она сама этого хотела. Обыкновенная маленькая распутница». Тогда я, естественно, добавил ему, потому что знаю, что Белинда — не распутница!

Вильяр снова разволновался, его ледяные глаза горели, дыхание стало прерывистым.

— У вас опасный темперамент, Вильяр.

— Я стараюсь быть с вами честным, ленсман.

— Да. Но как закончилась битва?

— К сожалению, я не могу назвать это битвой. Это было настоящее избиение. Но категорически не убийство, в этом я клянусь!

— Где и в каком состоянии он находился, когда Вы его покинули?

— Он сидел, согнувшись, на софе в нижнем холле и вытирал кровь, сочившуюся из угла рта. Я разбил ему губу.

— Это правда, у него там рана.

— А я пошел на кухню, чтобы попытаться найти кого-нибудь, кто мог бы позаботиться о маленькой Ловисе. Там я встретил двух дам, которых попросил присмотреть за ребенком ночью. Это, видимо, ваши свидетели, ленсман?

Тот кивнул.

— Затем я вернулся в холл. Я прошел прямо через него и вышел наружу. Абрахамсен все еще сидел на софе и крикнул мне вслед: «За это тебя будут жечь, ты, дьявольское отродье! Ты думаешь, я не знаю, что Люди Льда — исчадия Сатаны? Но теперь с вами в приходе покончено, чтоб ты это знал!» Но женщины? Они же, очевидно, видели, что он был жив?

— Они не проходили через холл. Не смели, боялись встретить вас, Вильяр. Они вошли наверх по лестнице для прислуги и принесли малышку вниз к себе. Здесь она должна спать этой ночью.

Они услышали, как Белинда с облегчением вздохнула. Вильяр перевел дыхание.

— Должен сказать, что я все же обеспокоен. Если Абрахамсен был найден мертвым на софе, то, значит, я могу оказаться виноватым. Если у него было то или иное уязвимое место в организме, то…

Ленсман жестом отмел это.

— Он был найден не на софе. Он лежал на полу в большой столовой, перед дверью в салон.

— Это мне не поможет, — сказал Вильяр. — Он мог добраться до столовой, а затем умереть здесь от ран. Но эти раны, ленсман, были, действительно, не настолько велики, если у него не было больного сердца или если он не имел предрасположенности к удару или чего-то в этом роде.

— Кто его нашел? — спросил Хейке.

— Его мать, фру Тильда, когда вернулась домой. Она сразу вызвала меня.

— Почему он умер? Потому что получил удар в лицо?

— Нет. Дело не в этом. Он был убит кочергой. Она даже лежала на нем. Все долго молчали.

— Но я не пользовался никакими орудиями, в этом я клянусь перед Богом, — сказал Вильяр, побледнев. — Ничем другим, кроме своих кулаков. И мы также не были в других внутренних покоях. Только в холле.

Винга спросила:

— Вы уверены, что роковая рана была нанесена ему кочергой?

— Раны.

— Их много?

— Не счесть. Он был избит кочергой вдоль и поперек. Вильяр Линд из рода Людей Льда, вы сейчас пойдете со мной, не так ли?

— Под арест?

— Я, к сожалению, вынужден это сделать.

— Да, разумеется, я понимаю. Но я невиновен, ленсман.

— Мы будем с тобой, — сказала Винга, а Хейке кивнул.

— Нет, — возразил Вильяр. — Что вы можете сделать? И Белинда должна остаться здесь этой ночью. Ленсман успокоил их:

— За ночь ничего не произойдет. Но если вы все явитесь ко мне завтра в девять часов, то я одновременно соберу всех в Элистранде. Тогда мы рассмотрим дело по всем пунктам. И… Белинда должна прийти, поскольку она — важный свидетель!

Они пообещали прийти, и ленсман увел Вильяра с собой. Остальные стояли молча и смотрели, как он уходил.

— Он невиновен, я это знаю, — сказала Белинда.

— Определенно нет, — поддержал ее Хейке. — Но против него говорит многое.

Он искоса посмотрел на Вингу. Ее вид испугал его. За последний час она стала такой маленькой, худой и щуплой, будто арест Вильяра погасил в ней последнюю искру жизни. Теперь он увидел и морщины, на которые раньше не обращал внимания. Небольшие, малозаметные морщины, которые могли появиться только от боли. Невыносимой боли, скрываемой неизвестно сколько времени.

Завтра он должен был ее обследовать, это было его твердое решение. В нем вновь закипал бессильный гнев против Тенгеля Злого. Что касалось болезни Винги, то он, возможно, был необоснован, но все остальное! Если бы все эти годы Вильяр доверял им, то этого бы не случилось, рассуждал Хейке. Если бы Хейке не был вынужден впустить в Гростенсхольм серый народ, то Вильяр не был бы напуган привидениями и у него с дедом были бы гораздо более открытые взаимоотношения. Возможно, мальчик мог бы развиваться иначе, не стал бы таким немногословным, таким замкнутым. Они же о нем ничего не знали! Они не представляли весь склад его характера. То, что он мог отчитать Абрахамсена, понять было нетрудно, хотя это и было с его стороны очень неумно. Но неужели он мог совсем потерять рассудок и убить человека? Кочергой? Это казалось неправдоподобным. Хейке еще вспоминал со стыдом тот случай, как он сам вышел из равновесия и чуть не убил Терье Йолинссона в Эльдафьорде. Неужели возможно, что Вильяр тоже…

В Людях Льда было так много плохих задатков. Разве можно знать, что хорошие задатки всегда побеждают? Те, что посеял в своих потомках Тенгель Добрый. Это ему удалось. Но не со всеми, далеко не со всеми отпрысками.

Как обстояло дело с Вильяром? Он же не был «меченым», ею в этом поколении была маленькая Сага, дочь Анны-Марии. Но то, что Вильяр не был похож на обычных, приветливых людей в роду, это было явным. Может быть, его твердый характер объяснялся замкнутостью людей из Эльдафьорда, сыновей Йолина? Но нет, ничто не говорило о том, что Сольвейг вела происхождение из рода Йолина. Но все люди в Эльдафьорде отличались этой большой сдержанностью. Может быть, комбинация с Людьми Льда получилась плохой?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});