Сила рода. Том 6 - Павел Вяч

до мешков, то Славе как раз нужны физнагрузки! А Фил подсобит.

— Х-хорошо…

— Легко!

— Вот и ладушки, — кивнул я. — А мы с Мироном перетащим этот ваш бочонок.

— Ну, — прогудел здоровяк, с сомнением осматривая массивную деревянную емкость. — Вон там даже по бокам специальные ухваты есть. Я такие у отца в кузне видел, когда он шахтерское оборудование чинил.

— Так может мы её покатим? — я посмотрел на Мирона, и тот молча пожал плечами. — Куда вам её?

— Катить не нужно, — замахала руками женщина, — там же маринованные опята! Только нести. Вот же!

Женщина показала на бронзовые ручки, торчащие с двух сторон.

— Ясно, — я смерил бочку оценивающим взглядом, мысленно попрощался со своей поясницей и взялся за ручку. — Куда, ух, нести?

— За мной идите, ребятки, — тут же засуетилась Зинаида Ивановна, — в кладовку поставим к стенке, чтобы не мешалась.

Каким-то чудом дотащив бочку до указанного места, мы с грохотом её опустили и с опаской посмотрели на женщину.

— Что-нибудь ещё?

— Всё, — улыбнулась женщина, — держите!

Я и моргнуть не успел, как у неё в руках оказался разнос с бутербродами, которым тут же потянулся Мирон.

Я тоже взял угощение и уже даже почти впился в него зубами, как неожиданно мой нос уловил смутно знакомые нотки.

— Простите, Зинаида Ивановна, — я смущенно улыбнулся, — а масло точно свежее? Будто пахнет как-то не так…

— У меня всегда всё свежее! — оскорбленно заявила женщина. — И масло, и маринованные опята, и мясо!

— Хм, — я задумчиво покосился на поставленную бочку с чудными бронзовыми ручками, — а разве маринованные опята могут быть свежими?

Мирон угрюмо жевал свой бутерброд, а кухарка, словно не слыша моего вопроса, продолжала бухтеть.

— Всё свежее! И мясо! Свежее мясо…

В какой момент у неё в руках вместо разноса оказался сверкнувший остро заточенным лезвием тесак, я снова не заметил.

А затем я увидел её глаза.

Я не знаю, как описать само чувство животного страха, охватившее меня в этот момент, но в голове сразу же всплыл любопытный факт.

Мол, есть две категории людей. Первые, при опасной ситуации застывают, вторые, не думая начинают действовать.

Застывать я не хотел, поэтому запрыгнул на бочку с маринованными опятами, и выхватил из Инвентаря Золотой меч.

— Брось тесак, мать!

Вот только Зинаида Ивановна и не думала на меня нападать.

Вместо этого она завороженно уставилась мне под ноги, на тот самый злополучный бочонок.

Я же, чувствуя, как, взгляд сам собой устремляется вниз, задумался.

«Зинаида Ивановна и тесак? Свежие опята? Странный запах чего-то… скисшего? Скисшего, точно!»

— Ксура с два! — прорычал я ровно в тот момент, когда увидел на чём я стою. — Это всё иллюзия!

Крышка бочонка куда-то делась, и я стремительно полетел вниз — в клубящуюся воронку белёсого тумана.

* * *

Кто хоть раз был в тюрьме, поймет то гнетущее чувство несвободы, которое, кажется, давит на тебя со всех сторон.

А ещё и эти взгляды, которые так и пронзают тебя насквозь, выворачивая наизнанку не только карманы, но и душу.

Но это ещё полбеды. Самое сложное — это вписаться в коллектив. Ведь любая ошибка может стать критичной.

Именно об этом я думал, наблюдая за приближением здоровенного зэка.

— Добрый вечер, вежливо поздоровался я первым.

Судя по эмоциям, амбал не планировал бить меня прямо сейчас, но я всё равно решил держаться настороже.

— И твоей избе того же, дворянчик, — отозвался здоровяк, мазнув взглядом по моему гербу.

Затем, ещё раз поиграв мускулами, небрежно так бросил.

— Чего встал как держиморда? Проходи, господин хороший!

— Куда? — насторожился я, чувствуя в словах амбала подвох.

— Как куда? — широко улыбнулся здоровяк, и от него так и повеяло предвкушением вперемешку с каким-то злорадством, что ли? — На парашу, конечно же!

Не знаю, что меня смутило больше — его безжизненные глаза или черные лакированные туфли, которых на зэке не может быть в принципе.

Да и этот едва уловимый запах…

Кажется, что это уже не в первый раз…

Что со мной? Дежавю? Или какая-то иллюзия? А может сон?

Интересно, а во сне возможно унюхать… трясину? Ну или что-то такое же… прокисшее…

Прокисшее! Точно!

Где-то в глубине души появилось понимание, что в этот раз я справился намного быстрее.

— Сгинь.

Золотой клинок появился в моей руке, и я отточенным движением рубанул по зэку.

Стоило мечу коснуться его плеча, ко во все стороны ударили тугие струны белёсого тумана.

— Вот ты лживая тварь! — стоило на сцене появиться пелене, как я мгновенно всё вспомнил. — Ничего у тебя не выйдет!

Клинок яростно кромсал липкий, прокисший туман, но он стремительно меня окружал, стирая зэков, зону и мои воспоминания.

* * *

— Вперёд! — я стоял на стене и призывно указывал мечом на ровные шеренги северян.

За моей спиной стояли УГи, Воины Макса и послушный моей воле белёсый туман.

Хм, туман?

— Назад! По ксурову туману… огонь!

* * *

— Рив, я… понимаешь…

— Не надо слов, — девушка, вместо того, чтобы убрать меч в ножны, отбросила его в стороны. — Ты такой красивый, такой сильный, такой мужественный…

— А ты не Рив.

Страх ошибки, подсознательная уверенность в моей правоте и… блеск моего клинка, вспарывающий живот амазонки… Струи мерзкого тумана, бьющие мне в грудь.

* * *

— Михаил, отличная работа! Ты, как никто другой, достоин стать сначала князем, а потом и Императором! — сидящий за столом Яков Иванович, протягивает мне бокал с рубиновой жидкостью. — Вина?

— Я не пью, и вы это знаете.

Очередной росчерк Золотого меча, и очередная картинка распадается на клочья тумана.

* * *

— Миша, молодец! Продержался до подхода Серебряных! Мы смогли выпнуть её за пределы нашего мира! Хотя, если бы мне дали ещё одну минуту, я бы сжег её к ксурам!

— Что ты говоришь, — я скептически посмотрел на довольного собой Адена и доверительно прошептал — От тебя так и разит Скверной!

— Не Скверной, а Бездной! — недовольно поправляет меня Пылаев и только потом замечает торчащий из груди Золотой меч.

Полная нечеловеческой злобы улыбка, и Пылаев превращается в туман…

Сколько это продолжалось, я не знал.

Зато научился с полувзгляда определять неточности, а от прокисшего запаха меня уже чуть ли не выворачивало.

В гимназии я побывал раз тридцать, на Заставе, в остроге и в наделе раз сорок, ну а в сцене победы над Бездной поучаствовал раз, наверное, сто!

Дошло до того, что я мгновенно хватался за Золотой клинок.

— Миша, молодец! Продержался до подхода Серебряных! Мы смогли выпнуть её за пределы нашего мира! Хотя, если бы мне дали ещё одну минуту, я бы сжег её к ксурам!

— Серьёзно,