Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Высказанное мнение совпало с тем, что думала сама Мария по поводу артистической стороны своего творчества. Однажды певица сказала своему большому другу Мишелю Глотсу, который впоследствии передал мне ее слова: «Я не певица, которая изображает на сцене актрису. Я — актриса, которая поет».
Что же касается Франко Дзеффирелли, непосредственно познакомившегося в последующие годы с творчеством прославленной певицы, то он был настолько потрясен феноменальными способностями Каллас, что не смог не поделиться своими впечатлениями, оставшимися у него на всю жизнь: «То, что Мария совершила в Венеции, поистине невероятно. Надо быть посвященным в тонкости оперного искусства, чтобы по достоинству оценить масштабы творческого достижения, совершенного в тот вечер. Представьте, если бы кто-то попросил Биргит Нильсон, прославившуюся исполнением арий Вагнера, заменить на следующий день Беверли Силлс, одну из лучших сопрано нашего времени».
Мария же наслаждалась обрушившейся на нее славой. Ее радовал поток хвалебных отзывов в ее адрес, но истинную гордость она испытывала от того, что все ее усилия и труды не пропали даром. Через несколько лет она, вспоминая события того исторического вечера, не смогла справиться со своим волнением: «Вначале я согласилась выполнить то, о чем меня просил Туллио Серафин, потому что это была его просьба, а я не могла отказать ему. Но затем я поняла, что истинным мотивом моего согласия была необходимость испытать себя, открыть в себе такие способности, о существовании которых я и не подозревала. Естественно, что меня охватил жуткий страх при одной только мысли о том, что меня ожидало, но в то же время этот страх погрузил меня в состояние некой эйфории, что прекрасно для того ремесла, которым я занимаюсь. Именно страх способен на подобное эмоциональное воздействие».
В этих нескольких фразах Мария открывает нам много нового о себе: непреодолимое желание добиться совершенства в своей профессии, подняться к вершинам творчества, дать больше, чем взять. Именно это и объясняет, почему она занимает в человеческой памяти столь значительное место, а также то, почему она предпочла отказаться от всего достигнутого, когда поняла, что не может больше отвечать тем требованиям, какие предъявлялись к живой легенде.
Тем временем в качестве своеобразной расплаты за успех Мария выступала на всех оперных сценах Апеннинского полуострова. В Палермо и Турине, а также в Неаполе, где она пела на сцене знаменитого театра «Сан-Карло», и в Риме, где она вновь демонстрировала всю мощь своего артистического таланта, исполняя роль волшебницы Карди в другом произведении Вагнера, «Парсифаль», — повсюду публика принимала ее с одинаковой теплотой.
В зале присутствовал Лукино Висконти. Как и раньше, он не скрывал своего восхищения и не жалел самых восторженных эпитетов в адрес певицы: «Во втором акте она предстала полуобнаженной, едва прикрытой лоскутом прозрачного муслина. Столь соблазнительная картина заставила полностью забыть об импозантной полноте ее тела: настоящая искусительница… Вокруг ее головы был повязан тюрбан, который сползал всякий раз, когда она брала высокую ноту, и ей приходилось то и дело поправлять его…»
Эти эмоциональные, пылкие слова были произнесены выдающимся деятелем искусства, находившимся под впечатлением только что увиденного на сцене. Несмотря на высокое мнение о сексуальной привлекательности Марии, нам не следует обольщаться: Висконти восхищался ею как женщиной только как эстет… Мария в какой-то момент ошибочно приняла похвалу со стороны утонченной артистической натуры за сексуальное влечение мужчины… Остается только сожалеть, что имело место столь досадное недоразумение, поскольку это не лучшим образом отразилось на взаимоотношениях двух гениальных творцов и оставило неприятный осадок в женском сердце.
Кстати, что творилось в душе певицы, вовлеченной в водоворот творческой деятельности, оглушенной аплодисментами и ушедшей с головой в работу? На личную жизнь у нее не оставалось ни времени, ни возможности: театр требовал от нее отдачи всех жизненных сил. Мария уже принадлежала не себе самой, а своему творчеству. Она не отличалась крепким здоровьем, как это ни казалось со стороны: уже тогда у нее были нарушения сердечно-сосудистой системы, но она и не думала лечиться. Туллио Серафин требовал, чтобы она ложилась в постель не позднее 10 часов вечера. Она делала вид, что подчинялась, но продолжала работать до рассвета над партитурой.
Сохранилось ли при такой безумной гонке хоть немного места для Баттисты в сердце Каллас? Менегини в своей книге, посвященной супруге, пытается нас убедить, что да. Однако имеются беспристрастные свидетели, не разделяющие его оптимизма. Обратимся вновь к высказыванию Мишеля Глотца, чье мнение является для нас особенно ценным, поскольку он вел с Марией долгие и откровенные разговоры: «Она относилась к Менегини с большим уважением; в нем она нашла отца, поскольку ее настоящий родитель проживал в Америке, а она нуждалась в отцовской любви. Менегини занял в сердце Марии место отсутствовавшего отца, но это чувство не имело ничего общего со страстной любовью к мужчине».
Однако после смерти бывшей супруги Менегини из кожи вон лез, чтобы убедить весь мир в том, что примадонна оперной сцены испытывала к нему самые пылкие чувства. Он доходил до того, что рассказывал, как делил с ней постель в отеле «Режина» в Венеции, когда Туллио Серафин вызвал певицу к себе. К тому моменту Менегини уже вернулся в Верону, где улаживал скандал с родственниками, в то время как Мария пребывала в городе дожей в полном одиночестве. Позднее певица все так же без Менегини, по всей видимости, не слишком переживая из-за его отсутствия, колесила по всей Италии. В то время Туллио Серафин уже взял ее под свое покровительство и руководил не только ее работой, но и проявлял заботу о ее самочувствии. Выходит, что Мария, по крайней мере тогда, вовсе не нуждалась еще в одном опекуне.
Впрочем, она нам представила самое веское доказательство на следующий же день после свадьбы. В конце концов Менегини решил, что настало время придать их взаимоотношениям официальный характер, даже если ему и придется пойти на разрыв с семьей. Что же касалось Марии, то помимо уважения к нему она считала, что ее Титта заслуживал некоторого поощрения за служение ей верой и правдой на протяжении двух лет. И все же этим решением она лишний раз доказала, что не имела мужества самостоятельно управлять своей жизнью. Ей было хорошо известно, что покровительство Туллио Серафина носило временный характер: все зависело от того, как долго она будет петь под его руководством, — в то время как узы брака обеспечивали ей стабильные отношения с Баттистой. Однако главным обстоятельством, ускорившим принятие решения как Марии, так и Менегини и являвшимся более важным, чем соображения сентиментального характера, был стремительный взлет карьеры молодой женщины. Распространившийся по всей Италии слух о головокружительном успехе певицы, словно след кометы, вырвался за пределы границ этого государства. Престижный театр «Колон» в Буэнос-Айресе пригласил ее участвовать в постановке сразу трех опер: «Турандот», «Норма» и «Аида». Спеть арии Пуччини, Беллини и Верди перед искушенной публикой на сцене, видавшей всех мировых оперных звезд, когда в распоряжении имелся всего только месяц с небольшим для разучивания их музыки, — вот что представлялось Марии захватывающе интересным, являясь новой пробой сил, а вместе с тем и испытанием для нервной системы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель - Биографии и Мемуары
- Соперницы. Знаменитые «любовные треугольники» - Ульрика Грюневальд - Биографии и Мемуары
- Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней - Ксения Кривошеина - Биографии и Мемуары
- История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2 - Джованни Казанова - Биографии и Мемуары
- Музыка жизни - Ирина Архипова - Биографии и Мемуары
- Конец Грегори Корсо (Судьба поэта в Америке) - Мэлор Стуруа - Биографии и Мемуары
- История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 11 - Джованни Казанова - Биографии и Мемуары
- Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I - Юрий Александрович Лебедев - Биографии и Мемуары / Военное / История
- Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I - Юрий Александрович Лебедев - Биографии и Мемуары / Военное / История
- Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I - Юрий Александрович Лебедев - Биографии и Мемуары / Военное / История