Цепь рубикона. Круг первый. Книга первая - Вера Хинер

только иногда, когда тучи рассеивались, проступало довольно улыбающееся лицо принцессы.

– Опять на меня смотришь … Я хочу добавить к этому немного…

– Что я должен сделать, госпожа? – услужливо обратился к ней помощник.

Как остановить время, чтобы заглушить боль? Безвременье, приди на миг… Как можно быть таким холодным и так спокойно выполнять поручение этой проклятой? Как можно не испытывать при этом никакого сочувствия и ни малейшего сожаления? Насколько должно в нём было атрофироваться чувство сострадания? Да, он просто слепо следовал указаниям госпожи, думать о сочувствии не приходилось…

– Выколи ему глаз, – будничным тоном сказала Алуана.

Дан пришел в неописуемый ужас. Глаз? Что он сможет, если останется без зрения, как он будет жить дальше? Или живым он им больше не нужен? Конечно, всё закончено, он просто израсходованный материал и им достаточно поиздеваться над ним и выбросить, как ненужный мусор.

Он попытался вывернуться, выдернуть руки, связанные и прикованные к деревянной основе мерзкого и залитого старой кровью стола. Бесполезно. Веревки крепко держали и отсоединиться, сбежать было невозможно. Есть ещё тайная надежда на помощь, может придет кто-то и спасет его из этого кошмара?

Дан закричал, заорал как резаный, раздирая горло. Крик громким эхом разнесся по каменным сводам помещения. Может быть кто-то услышит, и прекратится адская, невыносимая боль.

– А-а-а!

Крик о помощи слился с криком боли. Жгучий невероятный ожог пронзил его правый глаз, словно расплавленный огонь пробежал по исказившемуся лицу. Что-то горячее, липкое и противное брызнуло по щекам.

– О, это только начало, – засмеялась принцесса.

Боль монотонным облаком заполонила его голову, загрузила мышление и опустила на самое темное дно кошмарного мира. Дан отказывался верить, что всё это происходит с ним на самом деле. Судя по всему, ему осталось немного. Скоро всё закончится, только быстрее, только быстрее… Ему осталось испытать последние страдания, и все прекратится. Он ждал смерти и мечтал о ней. Может быть в следующей жизни ему повезет, и он родится на другой планете, где нет таких мучений и презрения к самым обычным жителям.

– Ты знаешь, в детстве у меня был слуга зохариец. Он хорошо знал наш язык и пытался рассказывать мне сказки. Я была вынуждена их слушать, когда была ребёнком. Мать и отец занимались своими делами, управляли государством. А меня бросали на этого старикашку. Кто бы знал, какую ненависть я к нему испытывала, как не хотела слушать эти отвратительные сказки, его истории из жизни заброшенного народца.

Дан с отвращением смотрел единственным глазом в каменные своды потолка. Когда-то чудовище было ребенком… Если даже старый зохариец не смог воспитать в ней сострадание к их народу, о чём ещё можно говорить? Она такой пришла в этот мир, и никто бы не смог её изменить.

– Знаешь, как я поступила с этим зохарийцем? Мне нельзя было его убивать самой. Я не могла поручить уничтожить его своим слугам. Отец почему-то втемяшил себе в голову, что этот придурок должен вырастить меня, потому что он в своё время вырастил его. К этому жалкому представителю вашего народа отец испытывал какие-то излишне дружеские чувства. Но не я. От него исходил отвратительный запах. А его ноги… Эти ваши ужасные копыта. Как же я их ненавижу! Почему судьба допустила такое уродство? И мне пришлось положить этому конец. Мне удалось достать яд и тихонько подсыпать его в напиток слуги. Зохарийцу и тогда повезло, он умер спокойно, во сне. А, так как он был старый, никто не заподозрил, что в его убийстве виновата я. Но, с тех пор, наступило облегчение. Мои отец и мать не стали уделять мне больше внимания. Но я была предоставлена сама себе, никто не учил меня жить, добавляя нравоучения из ваших мерзких басен. С тех пор, каждый зохариец вызывает во мне это неприятное чувство, отвратительные воспоминания. Я больше не хочу ничего знать о сочувствии вашему народу. А в реальности коптят небо новые зохарийцы, вы всё не исчезаете, по-прежнему живёте на этой земле. Поэтому я сама буду уничтожать вас, одного за другим, бесконечно.

Дверь распахнулась. В помещение зашел мужчина средних лет с длинными каштановыми волосами. Он был одет в меховой плащ и богато украшенную одежду. Позади него шло несколько слуг.

– Дочь! Принцесса! – резко бросил он с порога.

Лицо девушки исказилось гримасой разочарования, она моментально закрылась в себе. Наверное, это и есть тот самый король их страны, Армо, который уничтожает зохарийцев. Но, несмотря на их общие цели, принцесса явно не испытывала особой любви к своему отцу.

Он наблюдал за повадками Саны.

Как черная тень, Нат всегда был рядом. Незаметный, молчаливый, как призрак. Она уже давно забыла про историю с отказом странному влюбленному ученику. За долгое время Сана привыкла к восхищенным взглядам вновь прибывших. Они ее не трогали и не смущали.

Опасно. Очень опасно ее уничтожить и не привлечь к себе никакого внимания. Стены постоянно считывают информацию об его состоянии здоровья. Но следят ли они за его поступками? Возможно, они делают это выборочно?

Путем расспросов Нату удалось выяснить, что стены большую часть времени не работают. Они включены, в основном, у вновь прибывших учеников, чтобы выяснить их мотивы поведения, способности и странности.

– А в комнатах служащих таких стен вообще нет. Они предпочитают изоляцию, слишком устают от общения с вами.

Врач здешнего центра полностью поверил в смущение Ната. Он объяснил доктору, что интересуется стенами, потому что его беспокоит прозрачность. Вот человек и отнесся с пониманием к его страхам.

Значит, в комнате Саны слежки нет. Но как? Как привести план в действие? Убить ее в прямом смысле он не мог, моментально бы обнаружили энергетику крови на нем и все признаки черной тени. Отравить тоже не вариант. Это не Марана…

Только сейчас Нат понял своего отца, который легко избавлялся от неугодных ему людей. А он думал, что не имеет с ним ничего общего. Но там, на родине, были доверенные слуги, которые помогали решать такие темные дела. Здесь нет ничего, даже растений нет. Город представлял собой единый разумный механизм.

Нужно что-то незаметное. Маленькое, незаметное и смертельное. Маленькое… И тут его осенило.

Пардин!

Сана, как и все ригване, обожала такие игрушки. Тут они были очень распространены. На его родине пардины были только у короля и магов. Но Нат видел, что и Ридон пользовался отцовским прибором. Уж зачем он ему понадобился и сколько раз он его брал, Нат не знал. С помощью пардина можно было очутиться в