Unknown - Бабулин Леонидович

? – Люба завернулась в одеяло и пошла в ванную.

Машина Тархановой. Вера

Как всё поменялось… Час назад, я обдумывала способы умереть, а сейчас еду в машине с неизвестными девушками, которым почему-то полностью доверяю, и у меня снова есть смысл жить. Пусть этот смысл распространяется только на ближайшие несколько часов, а потом опять встанет страшный вопрос – «Зачем?», ответа на который нет. Но эти несколько часов мои.

Девушки сидели впереди: Елена, черноволосая красавица, за рулём, а светленькая Света, которой очень подходило её имя, сидела рядом. Мне, со своего места за водителем, было удобно рассматривать её. Она и правда светлая, очень улыбчивая и живая, и улыбаться ей идёт, какие у неё чудесные ямочки на щеках от этого. Страшно подумать, как её такую светящуюся истязали эти подонки в мундирах, как посмели… Я сосредоточилась, и стала прислушиваться о чем они говорят:

- Представляешь, он, на полном серьёзе, жаловался мне на врачей, и обзывал их грабителями. Причём, в его исполнении, это слово звучало, вполне оскорбительно.

- Забавно, не видать им своих машин, когда он выпишется. Но я с ним согласна, недавно помогала подруге возить сына по больницам. Хороший мальчишка, озорной, а тут стал жаловаться, что голова болит. Лето, погода хорошая, ясно, что не симулирует.

- А сколько лет?

- В пятом, что ли классе… - Она задумалась. - Сколько-сколько, ну лет двенадцать-тринадцать. Подруга, дала ему таблетку, вроде подействовало, голова прошла, но когда её действие закончилось, опять заболела. И так несколько дней, да всё хуже и хуже. Запаниковали, повезли к врачу.

- К какому?

- Я не помню, с какого начали, но диагноза не появилось, а головные боли всё усиливались. Она подняла знакомых. И вот мы в один день объехали все больницы в районе каширки, а там их штуки три или четыре, только что в онкоцентр не заехали. Прошлись по всем хирургам, ухогорлоносам и прочее и прочее. Все врачи нормальные, при этом, действующие, выходили к нам после операций, не теоретики какие-нибудь, далёкие от жизни. И мы, мало того, что по знакомству к каждому такому врачу приходили, так ещё и денег нормально давали, только разберитесь. Они честно осматривали: узи там всякие, рентгены, да анализы, но всё мимо, выходят и только руками разводят,

дескать: - «Моег

о здесь нет, ведите к другом у специалисту». И так несколько дней - ужас. Все смотрят, а диагноз поставить не могут. А парню всё хуже. Стало отекать лицо, через некоторое время уже страшно смотреть на ребёнка. Я тогда крепко в медицинской науке разочаровалась, фигня это всё. Каждый сидит на своей узкой теме, а в целом никто ничего не знает: - «Я только уши… Я только травмы…»

- И чем кончилось?

- В последний момент вспомнили, о каком-то еврее из челюстно-лицевой хирургии, который специализировался на всяких патологиях, даже помню, как его зовут – Орест Петрович. Приехали к нему уже сильно под вечер, слава Богу, дежурил. Красивый мужик, кстати сказать, и на еврея совсем не похож, скорее грек…

- Не отвлекайся, давай про мальчика, а не про мужика.

- Он принял, посмотрел, и тоже ничего не определил, но понял, что положение серьёзное и сразу положил к себе, сказал нам, что будет разбираться. Что завтра соберёт специалистов, и что если консилиум не определит диагноз, то будет делать операцию, и смотреть что там в голове. Представляешь ужас какой – вскрывать череп, чтобы физически посмотреть в чём там дело. Мы оставили парня, а сами уехали. Всю ночь на нервах, звоним на следующий день. – Хрен, нет диагноза, но наш Орест, пока суд, да дело, вкатил мальчику укол какого-то новейшего антибиотика, и тому стало лучше. Голова продолжала болеть, но отёк чуть уменьшился. Решили погодить с операцией, посмотреть, что будет дальше, вдруг попали с лекарством… Через день, та же тенденция, отёк всё меньше и главное боли слабее. Тогда сообразили, что это всё-таки какое-то воспаление, и ещё раз отправили к какому-то правильному доктору, в больницу святого Владимира, который был большой мастак по узи. Тот посмотрел, и обнаружил жидкость в голове. Во как - все смотрели и ни хрена, а этот увидел. Диагноз, правда, тоже не поставил, но проблему нашёл, мол, разбирайтесь дальше сами. В конце концов выяснилось, что это воспаление среднего уха и антибиотики, которые Орест стал колоть, как раз от этого и помогали.

- Ну, антибиотики от любого воспаления помогают, хоть в ноге, хоть в голове.

- Это да…

Неожиданно к разговору подключилась Вера.

- А моей Наде не повезло с врачом. Пошла удалять кисту, операция простейшая - лапароскопия.

Она замолчала.

- Говори, говори. Расскажи нам всё, и тебе полегче будет, часть горя отдашь нам, и нам будет понятнее как тебе помочь.

- Операция, со слов хирурга, прошла хорошо, через день Надя уже вышла из больницы. Хирурга отблагодарили по человечески, тысячу долларов в конверте, я лично, ему отдала. Взял, а через два месяца выяснилось что Надя больна СПИДом. И ей и мне ясно, что заразиться она могла только во время операции. У меня СПИДа нет, мы не наркоманы… Я к хирургу, что делать? А он меня послал куда подальше: - «Сами разбирайтесь, лесбиянки хуевы». Вот так, вместо простенькой кисты, стали бороться со СПИДом, а это совсем другие деньги, которых к тому же нет. Наде всё хуже и хуже, делать нечего, я пошла к бывшему отчиму. Понимала чем придётся расплачиваться, он ещё когда с нами жил, делал поползновения… Так и вышло. Предложил честную сделку – секс в обмен на деньги за лечение. По части лечения всё хорошо, денег не жалел, жаль только не помогло. Надю похоронили две недели назад. А два дня назад за мной опять приехали его мордовороты, как всегда они и делали, и привезли к нему. Говорит, будешь ещё отрабатывать… Что за те деньги, которые он потратил - мне ещё долго… - У неё перехватило горло, но слёзы не шли.

- Он садист?

- Ещё какой, его загородный домик специально оборудован разными приспособлениями, сами всё увидите скоро.

Света внимательно слушала, повернувшись к ней в пол оборота.

- А имя хирурга помнишь? И в какой больнице он работает?

- Ещё бы, не помнить – Бочкарёв Андрей Андреевич, очень опытный и знающий хирург. Только сволочь…

- Им тоже займёмся, не переживай. – Они проехали МКАД, объехали, припаркованный на обочине белый, шикарный Мерседес, и тоже встали неподалёку.

- Надо же, кому-то ещё приспичило, припарковаться здесь. Но что-то я не вижу машину от Сурена. – Тарханова достала телефон и набрала его номер.

- Мы на месте, а машины нет. Скоро твои ребята управятся? Как стоит? – Она с недоумением посмотрела на обочину взад и вперёд. - Не вижу никакой машины. Мерс? Да, мерс какой-то стоит

. Это она? Да ладно… Сейчас проверим.

Они вышли из своей машины и направились к Мерседесу, Света подошла к нему первая и осторожно открыла дверь с водительской стороны.

- Ни хрена себе. – Наклонилась и достала букет белых роз. – Это тебе, лежал на водительском кресле. – Она протянула букет Елене. – Я ни разу не видела твоего Сурена, но это похоже на признание в любви.

- С чего бы вдруг? Он знает о моих предпочтениях. – Елена выразительно пожала плечами.

Тут неожиданно подала голос Вера:

- Белые розы в букете, означают - восхищение. Посчитай сколько их штук.

Света с интересом посчитала.

- Пятнадцать

- Это число означает благодарность. Если обобщить, то этим букетом человек выражает чистое невинное, без эротического подтекста восхищение и благодарность за что-то.

- А, вот это ближе. Молодец Сурен, реабилитировался. Откуда ты знаешь, про цветы? – Спросила Тарханова, у Веры.

- Я профессиональный флорист, с Надей мы так и познакомились. Она пришла покупать букет своему шефу и попросила зашифровать в него послание «Мудак».

- Ого, и такое тоже возможно?

- Конечно, возможно, каждый цветок имеет своё значение. Я взяла несколько полосатых гвоздик, что означает «отказ, я не буду с тобой», и добавила к ним несколько пурпурных, что означает «каприз, антипатия». К гвоздикам добавила пару веток гортензий «холодность, безразличие». Прибавила к ним герань «глупость, безрассудство», и в довершение добавила оранжевую лилию, олицетворяющую «ненависть, отвращение». Всё вместе выглядело очень эффектно, но означало – «Я вам отказываю, и выражаю своё безразличие, потому, что вы отвратительный глупец», а если коротко – «мудак».

- Круто, научишь меня этому, очень полезные знания.

- Да неплохо, но нам пора ехать. – Тарханова ещё раз посмотрела на дорогу. - Подмоги нет, и времени ждать, тоже нет. Садимся. Света проверь бардачок.

Они расселись по своим местам. Тарханова за руль, Света рядом на пассажирское место, а Вера расположилась на шикарном заднем сидении.

Светлана, достала из бардачка два пистолета: – Надо же, какие ты любишь - «Берета 92»

- Отлично, ещё один плюс Сурену. Посмотри там ещё. Я просила запасные обоймы положить к ним.