Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно пока, поскольку объективная оценка обстановки и соотношения сил привели Кулика к выводу, что больше двух дней армия оборонять город и пристани не сможет. В этих условиях маршалу показалось необходимым не положить здесь остатки войск (в этот момент в его распоряжении насчитывалось около 12 тысяч бойцов и командиров, более 200 орудий, более 200 автомашин), а перебросить их на Таманский полуостров для организации там устойчивой обороны. В противном случае враг, разбив наши части, сможет на плечах отступающих безнаказанно переправиться через Керченский пролив, и путь на Северный Кавказ ему будет открыт.
Отдав командующему вице-адмиралу Г. И. Левченко и начальнику штаба генерал-майору П. И. Батову необходимые приказания, Кулик возвратился на Тамань, поскольку, как позднее докладывал Сталину, «считал главной задачей организацию обороны» именно там. В тот же день, 13 ноября он донес начальнику Генерального штаба Б. М. Шапошникову о принятом решении эвакуировать войска. Ответ же получил только 16-го, при этом ему было предписано во что бы то ни стало удержать плацдарм на восточном берегу Керченского пролива. Но поезд, как говорится, уже ушел: остатки 51-й армии переправились на Таманский полуостров еще минувшей ночью.
Кулик, однако, тоже не стал торопиться с докладом об этом. Лишь через день он донес в Ставку, что эвакуированные войска заняли оборону на Таманском полуострове. А еще через день, 19 ноября, убыл в Ростов, «так как там шли тяжелые бои».
Свою миссию по обороне Керчи маршал, как видим, провалил, хотя справедливости ради надо сказать, что от него в той обстановке зависело не так уж много. Тем не менее пришлось держать ответ без скидок. Его товарищем по несчастью оказался бывший командующий войсками Крыма Левченко. Последний еще в конце ноября был арестован и 25 января 1942 г. Военной коллегией Верховного суда СССР осужден на 10 лет лишения свободы «за оставление Керченского полуострова и г. Керчи».
На суде, как 26 января докладывал Сталину нарком внутренних дел СССР Берия, Левченко не только лично себя признал виновным, но и показал, что Кулик, вместо принятия мер к обороне Керчи, «своими пораженческими настроениями и действиями способствовал сдаче врагу этого важного, в стратегическом отношении, города».
Получив доклад, Сталин потребовал от Григория Ивановича объяснений. Через три дня А. Н. Поскребышев положил перед вождем многословное и сбивчивое покаяние маршала. В деталях описав ситуацию на Керченском и Таманском полуостровах, подробно перечислив все меры, которые он предпринял, чтобы решить главную, на его взгляд, задачу — не допустить прорыва немцев через Тамань на Кавказ, Григорий Иванович упирал на то, что именно в этом и состояла задача, поставленная Сталиным. «Эту задачу я и выполнил, — подчеркивал он. — Фактически с этого момента руководил остатками армии и организации обороны на Таманском полуострове я, т. к. Левченко настолько раскис, что он не мог провести эту довольно серьезную работу довольно в сложной обстановке. Армия была переброшена, вооружение и артиллерия были спасены и полностью разгромить армию противнику не удалось».
Что же касается обвинений его недругов, то Кулик не без некоторого кокетства призвал Верховного: «У меня к Вам, товарищ Сталин, одна просьба: прикомандируйте тех, кто называет меня трусом. Пусть они побудут при мне несколько боев и убедятся, кто из нас трус».
Судя по всему, страстные доводы Кулика не убедили Верховного Главнокомандующего. Не мог не помнить он и предложение арестовать маршала еще в июле, по выходе того из немецкого окружения. В итоге 6 февраля 1942 г. постановлением Государственного Комитета Обороны маршал был передан в руки Специального присутствия Верховного суда СССР (в его состав были назначены армвоенюрист В. В. Ульрих — председатель, генерал-полковник П. А. Артемьев, армейский комиссар 1-го ранга Е. А. Щаденко). В вину ему вменялось то, что он «в нарушение приказа Ставки и своего воинского долга санкционировал сдачу Керчи противнику и своим паникерским поведением в Керчи только усилил пораженческие настроения и деморализацию в среде командования крымских войск».
Кулик как мог отбивался от обвинений, ссылаясь на исключительную тяжесть обстановки. Вот фрагмент протокола судебного заседания:
«Артемьев: Не находите ли, что вы, не дав правильной оценки всей обстановки на фронте, приняли решение об отходе?
Кулик: Нельзя же потрепанные, измотанные части, остатки от разбитых дивизий равнять с боеспособными частями. От двух полков что там осталось? В одном на 100 процентов был перебит командный состав.
Щаденко: Вы же сами первый удрали из Керчи?
Кулик: Я не трус. Не удирал.
Ульрих: Что вам доложили Левченко и Батов о силах противника?
Кулик: На фронте у противника было до четырех дивизий и в тылу одна-полторы дивизии.
Ульрих: На следствии вы так показывали: «Точных данных у Левченко и Батова о силах противника не было. Однако, лично наблюдая картину боя, я определил соотношение сил — как один к трем в пользу противника».
Кулик: Да, у них точных данных не было.
Щаденко: Вы исходили не из правильной оценки сил противника. Нужно говорить напрямик — вы просто струсили.
Кулик: Нет, я не струсил. Я ведь ехал на катере днем под обстрелом и не трусил.
Ульрих: Получается так, что ни у вас, ни у местного командования и приблизительно точных данных о силах противника не было?
Кулик: Я считал, что соотношение было один к трем…
Ульрих: Был у вас план обороны Керчи?
Кулик: Я отдал приказ — ни шагу назад.
Артемьев: А где проходил этот рубеж, от которого «ни шагу назад»?
Кулик: Он был указан в приказе Батова.
Ульрих: Вы на следствии показывали: «…приехав в район Керчи, я не только не организовал оборону, но и не принял к этому мер… Был ли план обороны у командования направления (Левченко, Батов), я не знаю, об этом я их не спрашивал. Прибыв в Керчь, я сразу же принял решение на отход, санкционировав уже происходящую эвакуацию».
Кулик: Это не касается жесткой обороны…
Артемьев: Что вы сделали для ликвидации паники?
Кулик: Я считал, что в Керчи дать боя мы не сможем. Нужно было отходить на Таманский полуостров, там приводить части в порядок и организовать оборону…».
К слову, правильность этой оценки, в 1957 г. проведя необходимую проверку, подтвердили Генеральный штаб и Главная военная прокуратура. Как сообщали в ЦК КПСС заместитель министра обороны СССР И. С. Конев и Генеральный прокурор Р. А. Руденко, на основании изучения материалов уголовного дела и оперативных документов, относящихся к боевым действиям на Керченском направлении, Генеральный штаб пришел к заключению, что к 11–15 ноября 1941 г. силы противника на этом фронте количественно превосходили наши войска в несколько раз и что в сложившихся условиях командование войсками керченского направления, а также бывший Маршал Советского Союза Кулик «с наличными и притом ослабленными силами и средствами удержать город Керчь и изменить ход боевых действий в нашу пользу не могли».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Ворошилов - Владислав Кардашов - Биографии и Мемуары
- Жуков. Маршал жестокой войны - Александр Василевский - Биографии и Мемуары
- Жуков и Сталин - Александр Василевский - Биографии и Мемуары
- Полководцы и военачальники Великой отечественной - А. Киселев (Составитель) - Биографии и Мемуары
- Нашу Победу не отдадим! Последний маршал империи - Дмитрий Язов - Биографии и Мемуары
- Истоки российского ракетостроения - Станислав Аверков - Биографии и Мемуары
- Сталин и Красная армия - Климент Ворошилов - Биографии и Мемуары
- Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву - Руслан Хасбулатов - Биографии и Мемуары
- Феномен игры - Владимир Ворошилов - Биографии и Мемуары
- Как мы предавали Сталина - Михаил Тухачевский - Биографии и Мемуары