Похищение - Бернадетт Энн Пэрис

я-то думал, ее обвинения беспочвенны.

– Так и есть! Но что еще мне оставалось делать – допустить, чтобы начался судебный процесс? Представь, как это повлияло бы на твой драгоценный Фонд.

– И все равно от обвинений в изнасиловании смердит, – огрызнулся Джетро Хоторп. – Ты видел, какую статью выпустили в «Мэйл», пока ты ездил жениться? «Нед Хоторп – Славный парень или Сексуальный маньяк?» Они это так не оставят. И что за дурацкая свадьба? Только не ври, будто женился по любви.

– Это не твое дело, папа.

– Надеюсь, тебе хватило ума заставить ее подписать брачный контракт. – Наступило молчание. – Да ты совсем спятил? – взорвался Джетро Хоторп. – Ты хоть представляешь, на какую сумму она сможет претендовать, если вы разведетесь?

– У нас есть соглашение. В случае развода она получит пятьдесят тысяч, не больше.

Я сделала шаг назад. Пятьдесят тысяч?

– Она это подписала, верно?

– Нет, но я попрошу Карра составить бумаги.

– Хочешь сказать, она это подпишет?

– Да.

– Тогда ты еще глупее, чем я думал, – фыркнул Джетро Хоторп. Послышался скрип отодвигаемого стула. – Мне пора. – Пауза. – Помни, Нед, если всплывет хоть что-то, любой пустяк, но это повредит Фонду, я публично от тебя отрекусь.

37

Настоящее

В глубоком сне я едва успеваю ощутить на своих плечах чужие руки, и вот уже мне на голову надевают капюшон, связывают за спиной кисти и выводят из комнаты. Окончательно осознаю реальность происходящего перед тем, как нужно спуститься по лестнице в подвал – тут необходимо сосредоточиться. Разве сейчас не середина ночи? Зачем меня ведут туда так поздно? Бешено бьется сердце: я вспоминаю дверь, через которую мы с Недом прошли три недели назад – ту, что вела в этот подвал с улицы. Может, туда мы и направляемся? Наружу? У похитителей лопнуло терпение? Я представляю, как меня ставят на колени, потом воображаю звук выстрела. Голова кружится. Начинаю шататься, спотыкаюсь и едва не падаю со ступенек. Но руки тюремщика держат меня крепко и в то же время бережно, и, как ни странно, это успокаивает.

Слышу звук открывающегося замка, меня вталкивают в какое-то помещение и дальше все идет как обычно: меня привязывают к стулу, снимают капюшон, закрывают повязкой глаза. Меня захлестывает волна облегчения.

– Нед считает, что мы должны тебя прикончить, – слышу я голос другого похитителя. На сей раз он стоит не позади меня, а впереди.

– Если вы думаете, что Джетро Хоторп заплатит, когда ему доставят мое тело, то сильно ошибаетесь. – Я говорю спокойно, но руки трясутся.

– И почему же?

– Потому что я для него ноль. Лучше отрежьте что-нибудь у Неда и отправьте отцу по почте. Но, похоже, никто не спешит его возвращать, так что вы и тут потратите время зря.

Справа доносятся придушенные звуки. Нед тоже здесь. Наверное, ему заткнули рот.

Слышу странный звук – это отрывают скотч от кожи.

– Что ты на это скажешь, Нед? – спрашивают его.

– Убейте ее, – рычит Нед.

Его голос звучит глухо, но ненависть в нем прекрасно слышно. Наверное, он все еще в капюшоне. Я улавливаю запах, но не такой резкий, как в прошлый раз. Должно быть, его посадили подальше.

– А знаете, почему он хочет, чтобы вы меня убили? – говорю я. – Чтобы самому не пачкать руки. Я кое-что о нем знаю – о том, что он сделал. За это его надолго упекут за решетку. Если отпустите, расскажу… – Полоса скотча закрывает мой рот, не позволяя продолжить. Кручу головой, но без толку.

– Похоже, в этом что-то есть, Нед, – произносит все тот же тюремщик. – Все верно: зачем твоему отцу платить, если мы отправим ему ее тело?

– Потому что он испугается, что я стану следующим.

– Но она права – твоя семья, кажется, не намерена за тебя платить. Прошло три недели. Твой отец ходит по тонкому льду. Он знает, куда отправлять деньги, и в курсе, что чем дольше тянет, тем больше придется выложить. И все же не торопится. – Молчание. – Знаешь, что твоя мать делала вчера, Нед? Играла в теннис. И не просто играла – она победила в матче. У меня даже фото есть. Разве так ведет себя женщина, у которой пропал сын? Тут одно из двух: либо твой отец не сказал ей, что тебя похитили, либо ей наплевать. Как думаешь, в чем дело?

Мне почти жаль Неда.

Он не отвечает, и тюремщик продолжает нагнетать:

– Мне нужно знать, Нед, ты чем-то разозлил семью? Вот почему им плевать, вернешься ты или нет?

– Они не верят, что вы настроены всерьез, вот и все, – отвечает Нед. – Поэтому вам и надо ее грохнуть. Дайте им понять, что вы безжалостны.

– Может, ты и прав.

– Сам знаю.

– То есть ты не возражаешь, если мы ее убьем?

– Уж сделайте одолжение, – хрипло смеется Нед.

К своему ужасу, слышу, как взводят курок пистолета. Меня охватывает паника; я не хочу умирать вот так, привязанной к стулу. Дергаюсь, пытаясь выпутаться из веревки, крикнуть сквозь скотч, но путы держат крепко. И вдруг – ужасный грохот, в ушах страшно звенит, а затем наступает тишина, такая мертвенная, будто меня и впрямь застрелили. Жду, когда нахлынет боль – но ее нет, только рука закрывает мне рот, чтобы я не издала ни звука, тюремщик прижимает к себе мою голову, не позволяя шевельнуться. Они убили Неда?

– Дерьмо. – Слышу его голос. – Вы правда ее пристрелили?

– Ты сам сказал ее убить.

– Она умерла?

– По мне так да. Пуля в голову обычно смертельна. – Молчание. – Убери тело отсюда, пока все кровью не залило. Позаботься, чтобы его доставили к порогу Джетро Хоторпа. Если не получится подобраться ближе, перебросьте труп через забор. Джетро его быстро заметит.

Веревка, которой я была привязана к стулу, разрезана, меня охватывает шок, все тело обмякает, и меня тащат из комнаты, как тащили бы труп, держа под мышки; ноги волочатся по полу, пока мы не оказываемся в коридоре. Как только за нами захлопывается дверь, тюремщик поднимает меня, прижимает к себе и быстро несет вверх по лестнице, следя, чтобы ноги не ударялись о стены.

В моей каморке он опускает меня на матрас, срывает скотч со рта. У меня шок, я начинаю задыхаться. Сворачиваюсь в клубок, стараясь заглушить боль в груди, но тюремщик не дает: поднимает на ноги и прислоняет спиной к стене. Из глаз льются слезы, я хватаю воздух короткими паническими вдохами, отчаянно пытаясь наполнить легкие. Ничего не получается. В голове мутится. Я умираю.

И тут что-то пробивается сквозь охватывающий меня ужас –