Повелитель железа (сборник) - Валентин Катаев

Позвонил телефон.

Хейс приложил к уху трубку и через минуту озабоченно повесил ее.

— Дурные вести. Рамашандра ворвался в арсенал.

В этот момент послышались звуки перестрелки.

Хейс схватил трубку.

— Алло! Артиллерийские казармы? Приказываю обстрелять бунтовщиков, засевших в арсенале, из тяжелых батарей! Через пять минут должен быть открыт огонь.

Полковник Хейс в изнеможении опустился в кресло.

— Ну, заварилась каша. Придется расхлебывать. Если, не дай бог, произойдет переворот, то мне можно смело не показываться на глаза министру колоний.

Шесть тяжелых ударов потрясли дом. Это начала бить артиллерия по арсеналу.

А в это время Рамашандра с ребятами уже занимал центральную радиостанцию. А через десять, минут уже все профессиональные союзы Коломбо, Мадраса, Бомбея и Дели принимали радио за подписью Рамашандры, в котором именем революции им предписывалось начать вооруженное выступление.

Профессор Савельев напрасно ожидал ответ на свое третье радио.

Человечеству было не до него.

Глава двадцать седьмая

Неожиданный союзник

Профессор Савельев был вне себя.

Он бегал по библиотеке, изредка останавливаясь перед Королевым.

— Я не понимаю… Что случилось… В чем дело… Прошло уже три часа со времени отправления моего третьего радио — и никакого ответа.

Савельев приложил кончики пальцев к вискам.

— Вместо ожидаемого ответа от правительств и революционных комитетов о разоружении и о прекращении гражданской войны мое радио принимает каждые пять минут чудовищные депеши о новых, все новых восстаниях, боях и переворотах. Вся Индия охвачена злым гением разрушения.

Королев насторожился, как старая кавалерийская лошадь при звуках военной трубы.

Савельев швырнул на стол кипу телеграмм.

— Полюбуйтесь!.. И это все получено всего за три часа. Прочитайте, и вы получите полное представление о том сумасшествии, которое творится в Индии.

Королев с жадностью схватил телеграммы.

Вот некоторые из них:

№ 1.

«Всем партийным организациям Индии. Вооруженное восстание началось. Революционные рабочие Калькутты захватили центральную радиостанцию, арсенал и северный вокзал. Сообщение с Бенаресом прервано. Идет ожесточенный бой за обладание центром. Полковник Хейс лично руководит правительственными войсками. Именем революции приказываю всем честным рабочим выступить с оружием в руках против угнетателей немедленно же по получении этого радио. Да здравствует революция! Да здравствуют Советы! Да здравствует коммунистическая партия Индии!

Рамашандра».

Королев еле сдержал радостный крик.

№ 2.

«Центральный комитет партии в городе Бомбее получил радио Рамашандры.

Выступаем. Испытываем недостаток в оружии. О ходе восстания сообщим по радио.

ЦК компартии Индии».

№ 3.

«Командирам линейных кораблей великобританского флота, находящимся в Индийском океане и Бенгальском заливе. Предписываю немедленно полным ходом направиться в ближайшие порты: Бомбей, Коломбо, Мадрас и в устье Ганга для подавления революционного восстания профсоюзов. Патронов не жалеть. Цель оправдывает средства.

Вице-король Индии лорд Честертон.

Командующий правительственными войсками полковник Хейс».

Королев тихо свистнул.

№ 4.

«Радио получено. Выступили.

Областной партийный комитет Мадраса».

№ 5.

«Да здравствует революция! Выступили.

Партийный комитет Бенареса».

№ 6.

«Радио вице-короля получено. Полным ходом идем для подавления восстания.

Адмирал Фогдт».

№ 7.

«Радиостанция, арсенал, банки и вокзал, захвачены без боя. Ревком города Коломбо приветствует революционный пролетариат Индии!»

— Что вы скажете по этому поводу, Королёв?

— Великолепно. Всеобщий мир, которого вы так страстно желаете, приближается со скоростью курьерского поезда.

Профессор Савельев гневно взглянул на Королева.

— Как! Вы это называете приближением мира? Вы шутите! Повсюду льется кровь. Я слышу треск пулеметов. Я вижу гигантские столбы пламени взрывающихся фугасов…

— Другого пути нет, — сказал Королев.

— Другого пути! — воскликнул Савельев. — Нет, нет. Есть один путь к всеобщему миру. Этот путь — уничтожение орудий истребления. Для меня это ясно. Вы качаете головой? Вы не согласны со мной?

Королев твердо посмотрел в глаза Савельева и ответил:

— Я не согласен с вами, профессор. Я слишком хорошо знаю жизнь, для того чтобы верить в идею всеобщего мира при тех условиях, которые существуют в настоящий момент на земном шаре. Пока есть класс угнетателей и класс угнетенных, говорить о всеобщем мире смешно. Вы слишком долго пробыли здесь, в уединении, для того чтобы понять это. Ваша идея мира, простите меня, лишёна костей и мускулов. Она — благородный вымысел большого израненного сердца. Вы хотите палками загнать человечество в свою «Долину мира» и заставить его играть на флейте и питаться клевером.

Савельев с недоумением и растерянностью смотрел на взволнованного Королева. Между тем Королев продолжал:

— Ну, хорошо, ну допустим, вы вырвете из рук человечества орудия убийства. Но вместе с тем вы вырвете также из его рук и орудия производства; заводы и фабрики оцепенеют. Наступит всеобщий голод. Люди не смогут пахать землю и производить вещи. Вы об этом подумали, профессор? Хорошо. Теперь к вопросу с другой стороны. Предположим, что человечество будет принуждено пойти на ваши требования. Оно разоружится. Что ж из этого получится? Ведь сила вашей машины не распространяется на золото. А так как миром управляет золото, которое находится в руках у правящего класса, то в мире ничего не изменится. По-прежнему рабочие будут работать на своих хозяев, по-прежнему богатый будет диктовать свою волю бедному, по-прежнему класс угнетателей будет мучить класс угнетенных. Не все ли равно, под каким видом будут гибнуть люди? Под видом ли солдат, разрываемых на клочки снарядами, или под видом рабочих, работающих по двенадцать часов в сутки и умирающих медленной смертью от систематического недоедания, недосыпания и тяжелых социальных болезней?

Королев вскочил с кресла.

— Нет! Революция — это единственный путь к всеобщему миру. Когда не будет классов угнетателей и угнетенных, когда не будет воюющих друг с другом правительств и трестов, когда все народы и все страны объединятся для трудовой, мирной и свободной жизни, когда каждый трудящийся будет всецело и неразрывно пользоваться плодами своего труда, — только тогда наступит всеобщий мир. А это может случиться только вследствие социальной революции.

Савельев тяжело опустился в кресло.

— Да, — продолжал Королев, — я настаиваю на этом. Я радуюсь каждой телеграмме, приносящей весть о победе трудящихся над капиталистами.

— Но ведь каждая такая телеграмма, — прошептал Савельев, — означает тысячи и тысячи смертей.

— Пусть так. Но я знаю, что это последние жертвы. Война против войны. Война за торжество социализма, а следовательно, и за торжество настоящего, прочного и ненарушимого мира. Всем своим сердцем, всей своей плотью и кровью я принимаю такую войну!

Профессор Савельев сидел, согнувшись, в кресле, закрыв лицо сухими нервными руками.

Вдруг он вскочил с кресла.

— Нет! Нет! — закричал он. — Я не верю вам! Я не хочу вам верить! Человечество опомнится. Я уверен, что оно уже опомнилось. Я уверен, что моя радиостанция уже получила ответную телеграмму от правительства и революционной партии.

С этими словами Савельев бросился вон из библиотеки. Королев, шатаясь, прошелся по комнате. Кровь стучала у него в висках. Никогда в жизни ему не приходилось еще так много говорить. Он знал, что он говорил сбивчиво и путанно и не сказал и сотой доли того, что надо было сказать. Но всей своей плотью и кровью он чувствовал свою правоту.

— Ах, если бы быть там!.. В Индии… В Бомбее, в Бенаресе, в Калькутте… Если бы суметь как-нибудь помешать безумным планам Савельева… Уничтожить машину обратного тока, которая каждую минуту может помешать индусским рабочим захватить власть в свои руки. А ведь революция развивается так успешно!.. Я не могу оставаться в бездействии.

Королев подошел к окну.

— Уничтожить машину… Это невозможно. Она слишком хорошо охраняется, фанатики Дунг-Нагу и Саки дежурят возле нее бессменно… Остается одно — бежать и возвратиться назад с отрядом революционеров. Но каким образом выполнить этот план? «Долина мира» со всех сторон замкнута кольцом непроходимых гор, а ущелье, через которое я проник в нее, запирается при помощи неизвестного мне механизма… Остается одна надежда… В этот миг портьера возле двери зашевелилась.