Труба Иерихона - Юрий Никитин

«Американского образа жизни» как духовной силы просто нет.

Глава 17

Краснохарев медленно повёл по сторонам очами, будто удивляясь, откуда мы все набежали в этот кабинет такие прыткие. Медленно поинтересовался:

Никто Усачёва не видел?.. Он должен мне кое-какие прикидки принести...

А он задержался в Храме, сказал Коган с ехидцей. Он теперь стал православным. Назло исламистам.

В Храме? не понял Краснохарев. Каком Храме?.. А, в том самом, где ставят свечки этому... как его... Павлику Морозову...

Коган удивился:

Почему Павлику Морозову? А, что отца родного предал? От его веры отказался? Ну и аллюзии у вас, Степан Викторович!

Краснохарев благодушно отмахнулся, не отрывая взгляда от бумаг:

Сам ты эта... аллюзия. Да при чем тут вера? Молодой больно. Как этот Павлик... У того мозгов было как у гайдаровских героев, что при соплях до полу уже твёрдо знали, чем хороша Советская власть и чем плоха царская... Так и этот, которого на крест... Я не приму веры или учения от человека, который в тридцать три года уже был повешен... или его на кол, не помню, а до этого все годы плёл насчёт правой и левой щеки. Это ж во сколько лет такое надумал?.. Я, к примеру, в двадцать был ещё тупым качком, в двадцать три года украинским националистом... в тридцать сайонтистом, или сциентистом, как предпочитают называть другие...

Мирошниченко полюбопытствовал:

А что это, простите великодушно, за фрукт? Вроде киви или манго?

Вот видите, даже пресс-секретарь не помнит!.. Эх, молодежь... Так называли тех, кто считал, что все проблемы решит только наука. Как политические, так и моральные, философские, экономические... Да, а в двадцать пять лет я ещё стремился успеть получить мастера спорта международного класса. Если не звания грести, то чтоб перед девками хотя бы мускулами трясти. Я тогда твёрдо знал, что все интели дураки трусливые, что самые лучшие люди это Томми Коно, Пол Андерсон...

А кто это?

Шварценеггеры тех далеких лет. В восемнадцать лет я был... гм... ну, это мы углубились слишком далеко. Так во сколько лет Христос создал свое учение? В двадцать? Двадцать пять?

Коган сказал насмешливо:

Но вы же не Христос.

Яузов пробурчал:

Как эти пархатые защищают один другого, подумать только...

Краснохарев, над головой которого завязалась нелепая дискуссия, морщился и пригибал голову, а я вступился за главу кабинета:

Всё-таки в самом деле больше веришь учению, которое создаёт человек поживший и повидавший. Который успел побывать и драчливым мальчишкой, и культуристом, и сайонтистом, и алармистом, и националистом... и еще бог знает кем, прежде чем все это осмыслить, понять, что так живут и думают все люди. Да еще успеть создать нечто умное, пригодное как для детей, так и для стариков. Тридцатилетний выше меня прыгнет, поднимет штангу потяжельше, но вот насчёт мозгов...

Коган покосился на Яузова, сказал свистящим шепотом:

Но если предположить, что у тридцатилетнего Христа мозгов было больше, чем у пятидесятилетнего Никольского?

Яузов зарычал, вот он сионизм в действии, а я возразил:

У пятидесятилетнего Христа ума было бы больше, чем у тридцатилетнего Христа. Вы с этим согласны? О присутствующих умолчим, мы и так знаем, что мы самые умные на свете! Вот его бы, пятидесятилетнего Христа, я бы послушал внимательнее. Да и наш Степан Викторович к такому бы прислушался... а не к этому Павлику Морозову, мальчишке в коротких штанишках. Хотя бы потому, что пятидесятилетний знает, как мыслят и ведут себя и двадцатилетние, и тридцати, и сорока, и даже смутно догадывается, что думают шестидесятилетние...

На другое утро я проснулся с такой тяжелой головой и вязкой слюной во рту, что верблюд бы позавидовал и долго бы выспрашивал, как мне такое удается. А я всего-то вчера на ночь сожрал три бутерброда с мясом. Увы, ночью мой желудок уже спит, не то что в восемнадцать лет, когда за ночь переваривал и булыжник, а утром ещё и вопил от голода...

С полузакрытыми глазами дотащился на кухню. Почти на ощупь отыскал джезву, а дальше весь привычный ритуал совершения кофе, но голова начала очищаться не раньше чем неинтеллигентно выхлебал чашку, из которой нормальные люди пьют чай. Правда, я крепчайший чай пью из тех, из которых нормальные компоты...

Итак, на сегодня я договорился встретиться с Жуковским, он в какой-то мере был моим учителем. Тогда, в ранние годы. Старше всего на три года, но начал намного раньше: богатенькие как буратины папа и мама еще с пяти лет обучали разным мудростям, готовили к великим постам. Так что для меня, двадцатилетнего качка с могучими мышцами и одной извилиной, тогда он казался Знайкой из детской книжки.

Итак, разговор с Жуковским, затем... что затем?.. Ага, все та же невидимая миру война в собственном правительстве, в самом себе... Почему не родился в какой-нибудь среднеевропейской стране, где заранее все известно, просчитано, где никто никогда ничего не строит и не собирается строить, если не считать забора вокруг своего огорода?

Умный в гору не пойдет, сказало во мне привычное, умный гору обойдет. Умный знает, что из сотни попыток что-то сделать новое только одна удается. Да и то не так, как мечталось. Это не забор, тот можно подсмотреть у соседа. Потому умный ни на какие горы не лезет, за горизонт не заглядывает, с политическими или религиозными системами не экспериментирует, даже пьесы про любовь не смотрит: от нее одни волнения.

А вот моя страна вся из скалолазов, мать её так. Не один эксперимент, так другой, вечно стараемся добыть счастье для всего света да ещё и построить царство добра и справедливости прямо вот тут на сраной земле! И всякий раз срываемся, чуть-чуть не добравшись до вершины: рубаха подранная, руки и морда в крови, а умный сосед за океаном злорадно хихикает. Пока, мол, ты рекорды ставил, я пил и ел в свое удовольствие, да ещё к твоей жене пару раз заглянул...

Резко зазвонил телефон. Я дернулся так, что едва не пролил горячий кофе на колени. Черт, нервы у меня, что ли? С чего бы это, откуда у меня и вдруг нервы...

Алло?

Виктор Александрович, здравствуйте, донеслось из мембраны смущенное. Это я, Дмитрий Аполлонович... Мы с вами договаривались встретиться сегодня...

Здравствуйте, Дмитрий Аполлонович, сказал я. У вас что-то откладывается?

Нет-нет, что вы, запротестовало в трубке. Я же знаю, вы теперь государственный человек, как можно... Просто мне только что принесли новейшую распечатку любопытнейших материалов, обсуждаем... А если на часок позже сдвинем? Если нет, то нет, я сейчас всех в шею...

Ладно, ответил я с благодушием не государственного деятеля, а русского вельможи, что, собственно, сейчас... как и раньше, одно и то же, на часок так на часок. Все равно в России никто точно не приходит. Но приду обязательно!

Из мембраны неслись слова благодарности: мол, я вошёл в положение, понял, но я усмехнулся и положил трубку. Новейшие распечатки любопытнейших материалов!.. Как будто в историографии... или чем он там увлекается в свободное от работы время, могут быть какие-то эпохальные открытия, как в науке или технике!

Любопытнейшие, надо же... Но хоть не спился, не ушёл в йогу, сыроедение, пупоглядение, буддизьм или поиски Шамбалы и прочих «тайных знаний древних». Нет, лучше бы «Тайные Знания Древних». Хоть результатов все равно ни фига, но для придурков так красивше.

Сколько моих друзей ушло с прямой дороги! Я не говорю уж про одноклассников, из них сразу после школы спилось две трети, не говорю про институт половина спилась сразу, но даже из моего тесного круга умнейших людей то один, то другой уходит в поисках чего-то эзотерического, тайного, способного разом решить его проблемы, дать бессмертие, власть над окружающими и прочее, прочее...

У Жуковского прорезалось сравнительно безобидное хобби. Не знаю, каким болезненным недостатком это вызвано, но он вдруг начал везде и всюду выискивать корни русского народа. Начал с Рюрика, с него начинают все, спорил с норманистами, потом заявил, что этруски это русские, а в последнее время копался в ариях, везде находя созвучия с нашими именами, богами и местными топонимами.

Пытался и меня заинтересовать, но я вежливо увильнул, перевёл разговор на баб, который настоящий мужчина не может не поддержать. Для меня лично мы, русские, арийцы или не арийцы... читай русские, вопрос, может быть, в самом деле интересный. Решить его хочется обязательно в свою пользу, то есть оказаться самым что ни есть арийским народом, чище по крови нордических германцев и всяких прочих шведов. Вот только подоплёка у этого стремления к арийству всё-таки, на мой взгляд, поганенькая. А если разобраться, то и вовсе, увы, подленькая.

Помню, ещё в студенчестве в нашей общаге появлялся не то князь, не то барон, требовал поклонения и говорил с остальными студентами свысока лишь на том основании, что он настоящий барон и у него даже «бумага такая есть»! А мы, как быдло, должны ему смотреть в рот, его мнений не оспаривать, он же голубая кровь и уже на этом основании прав! Не по уму, не по знаниям, не по личным качествам, а потому лишь, что его линия крови прослежена почти так же далеко, как у моей собаки.