Тайна "зеленого золота" - Гайда Лагздынь

— Готовы, но не совсем, — согласился папа. — Остынут, их на маленьких машинках — ТРИММИНГАХ — остренькими колесиками очистят от лохматушек-заусениц. Проверят браковщицы изделия и запечатают в мешки для отправки па обувные фабрики. На обувных фабриках сошьют обувь. Носите па здоровье!

По дороге домой Алешкин папа продолжал рассказывать:

— Сейчас делают подошвы и совсем без каучука, литьем из других химических смесей. А вот машины обувать без каучука пока не можем.

— Когда я вырасту, — сказал Ромка, — пойду работать на комбинат, делать подошвы.

— А я, — заявил Алешка, — выдумаю такой каучук, какого еще никто не сделал. Все машины обую. Чтобы не было на земле такой работы, как у сборщиков каучука — серингейро. Вот увидите.

ОДИН ДЕНЬ КОТА АНТОНА, ИЛИ ГДЕ БЫЛИ ПРОШКА И СЕНЬКА В ПОНЕДЕЛЬНИК

Под старым кривым бугром, в земляном домишке, жили два приятеля, два ушана-ушастика Прошка да Сенька. Дверью в доме служила печная труба. Наверное, поэтому Прошка и Сенька были чумазыми-пречумазыми.

Жили ушастики дружно. Днем шебаршили да шмыгали, ночью в соседний поселок ходили по чердакам да по подвалам полазать. Но случилось так, что старые дома в поселке снесли, построили новые, большие. Ходить по гостям стало неинтересно: ни тебе чердаков с разными штучками, ни чуланов. Одни балконы да форточки.

Пока Прошка и Сенька лазили по новым квартирам — знакомились, то и отчистились и отмылись. Оказалось, что Сенька — рыжий, а Прошка — белесый ушан-ушастик. А тут еще беда! Разровняли машины кривой бугор, разорили дом ушастиков. После этого Прошка и Сенька решили подыскать себе другое жилье.

Искали, искали и нашли. Деревянный дом стоял на самом краю соснового бора. В доме жил лесник, а еще кот Антон. Лесник с утра уходил в лес по своим делам, кот Антон отправлялся по своим. Но как только наступали сумерки, кот Антон спешил домой.

Прошка и Сенька этого не знали и поэтому, заглянув в дом лесника, почувствовали себя хозяевами. Чуланы да подвалы пришлись приятелям по вкусу. Набегавшись по замшелым углам, они снова стали чумазыми-пречумазыми.

Ушаны носились по чердаку, шмыгали между старыми сапогами и дырявыми ботами. Вконец умаявшись, приятели растянулись в старом кресле с торчащими в разные стороны пружинами и через чердачное окно уставились на сверкающие в небе звезды. И тут в тишине послышался шорох.

Из-за трубы выглянуло что-то серое. В лунном свете блеснули бусинки крошечных глаз. Через окно, на миг закрыв звездное небо, что-то большое бесшумно вылетело и исчезло.

— Прошка, — прошептал Сенька, — видел?

— Что видел? — Прошка в это время смотрел на печную трубу.

— Что-то было в окне!

— А я у трубы видел кого-то. Дела, — протянул Прошка. — Надо выяснить.

Спать расхотелось. Прошка и Сенька уселись на пружинах кресла и стали сильно раскачиваться из стороны в сторону. Пружины скрипели и визжали. Потом Прошка раздобыл пожелтевшие ноты и скрипку, у которой была одна струна, и стал пиликать, оттого скрипка издавала бубнящий звук: «бу-бу-бу! бу-бу-бу!» Сенька же сочинял стихи и пел:

До чего же интересно побывать на чердаке!

До чего же интересно постоять на потолке!

И чего тут только нету: туфли, боты, сапоги,

Самовары и штиблеты, санки, кресла, утюги!

На темном чердаке было весело, шел концерт ушанов-ушастиков. Но очень скоро Сеньке надоело болтаться на пружине, и он вскарабкался на торчащий под крышей крюк.

Прошка, бросив скрипку, ухватился за свисавшую с потолочной перекладины веревку, и, как маятник, стал раскачиваться под самой крышей. Крюк скрипел, словно спрашивал: «кто-та-ки-е! кто-та-ки-е!»

— Кто, кто! Ушаны-ушастики! — пискнул Прошка, собираясь бросить веревку, но в тот же миг увидел кота. Кот Антон подкрадывался к Сеньке. Сенька, оставив в покое крюк, сидел на старой калоше и лапой крутил собственный хвост. Еще секунда и... сцапает кот приятеля!

Сильно оттолкнувшись от железного листа, который загремел, как будто кто по нему стукнул колотушкой, Прошка подлетел к Сеньке, схватил за вертлявый хвост и выдернул Сеньку из-под самого носа кота Антона. На веревке закачались две маленькие черненькие фигурки.

В оконном проеме чердачного окна опять показалось что-то большое и серое. На чердаке стало темно. Не успели приятели сообразить что к чему, как сильные лапы подхватили их и понесли прочь от дома лесника. Сколько времени прошло, сказать трудно. Но несли ушанов бережно. Наконец их опустили на огромную светлую площадку.

— Разрешите представиться, — сказал серый ком, складывая кожаные крылья. — Ваша дальняя родственница — мышь, только летучая. Я думаю, что вам здесь будет интереснее, чем в доме, где живет нахал кот Антон.

С этими словами летучая мышь расправила крылья и взлетела, пискнув с высоты:

— Скоро рассвет. Надо спешить на чердак. Днем я ничего не вижу и сплю.

Прошка и Сенька оказались на крыше большого производства, где делают химические волокна. Повсюду торчали разные трубы. Но влезать в них не хотелось. Тонкие тихо посвистывали, выпуская не совсем приятные запахи. На самой толстой трубе была лестница. Железные скобы на ней были так широко расставлены, что Прошка и Сенька не решались по ним карабкаться.

На самом краю крыши приятели обнаружили узенький желоб. Желоб привел к водосточной трубе.

— Дело знакомое, — сказал Прошка и стал быстро спускаться вниз. Прошка заглянул в окно второго этажа. — Елки-палки, лес густой! — закричал ушан. — Там светло и весело. Сенька, айда!

Посреди большого зала медленно ползла дорожка, на которой лежали пухлые белые листы.

— Е-ло-ва-я цел-лю-ло-за, — прочитал Прошка, — с цел-лю-лоз-но-го ком-би-на-та.

— Еловая, значит, из елки, — пояснил Прошка.

— Значит, из елки, — подтвердил Сенька. — А что такое целлюлоза?

— Целлюлоза, это — целлюлоза, — откликнулся Прошка. — Разве не понятно?

Ушаны уселись на белоснежных кипах и стали шуршать краешками листов.

— Эта целлюлоза как бумага и совсем несъедобная.

— Точно, бумага, — поддакнул Сенька, — Только странная бумага. На такой, я думаю, не попишешь. Чернила разбегутся. Да это же прессованная толстая промокашка, — запрыгал Сенька.

Пока ушастики рассуждали, пухлая бумага с движущейся дорожки непрерывно сбрасывалась в ванну с едкой жидкостью. На огромных бочках, что стояли внизу, было написано «Щелочь» и еще что-то непонятное.

— Сенька, айда на потолок! — крикнул Прошка. — Посмотрим, что дальше с промокашками делать будут?

А дальше набухшую промокашку, распавшуюся на отдельные волоконца и превратившуюся в щелочную целлюлозу, машины отжимали, затем шинковали, как капусту перед посолом, на тоненькие дольки, измельчали, превращали в пух.

Две огромных, медленно вращающихся трубы много часов подряд будут ворочать пушистую массу в пахучих жидкостях, подавать в закрытый аппарат с мешалками. От всего этого целлюлоза превратится в янтарную массу, похожую на мед. Этот прозрачный мед называют вискозой.

То, что делается в трубе и аппаратах с промокашкой, Прошка и Сенька так и не смогли увидеть. Но зато узнали новое слово — вис-ко-за! Поболтавшись под потолком цеха, ушаны отправились дальше.

По подвесной дороге приятели доехали до длинного помещения, в котором друг за другом плотно, ритмично постукивая, стояли аппараты. Внутри аппаратов что-то двигалось и шептало:

«Ш-ш-ш-ш-ш-ш...»

— Это что? — ушастики, подоткнув хвосты под пояс, приложили к аппарату уши.

— Ш-ш-ш-ш-ш-виш-ко-ша, вис-ко-ша, вис-коша...

— Да там вискоза! Это — вискоза! — запищал Сенька очень громко. — А зачем она здесь?

— Она двигается, — пояснил Прошка, — только куда?

Взявшись за лапы, Прошка и Сенька шли вдоль аппарата. Одна из работниц крикнула:

— Иван Иванович! Фильтры надо перезарядить. Ткань поменять па новую!

— Здесь через тряпки вискозу продавливают, — заявил Прошка.

— Фильтруют, — поправил Сенька. — Слышал, работница сказала: «Фильтры пе-ре-за-ря-дить»! А зачем фильтры? Зачем эту вискозу продавливать?

— Значит, надо! — ответил Прошка. — Когда продавливают, фильтруют, нет комков и грязи. Может быть, им вискоза нужна без комочков и чистая!

— А зачем им такая вискоза?

— Почем я знаю?! — рассердился Прошка. — Сто вопросов. Как маленький! Пошли смотреть!

Из аппарата выходила широкая труба. Ушастики по ней мигом вскарабкались. Труба тянулась в другой зал, делилась на более узкие трубки, которые опускались вниз, а дальше были совсем тоненькие — стеклянные трубочки. Прошка и Сенька так разбежались по широкой трубе, что чуть не шлепнулись в узкую длинную ванночку. В ванночке была жидкость, похожая на воду. Но это была не вода... А очень опасная жидкость.