Я убью тебя, менеджер - Евгений Зубарев

– А как ее можно пережить? И что значит «игрушечное оружие»? – У меня было много вопросов, но я замолк, увидев раздражение на лице охранника.

– «Игрушечное» – значит, игрушечное, – процедил он сквозь зубы, потом сунул вдруг руку за пазуху и вытащил пистолет Макарова.

Я опешил, но Николай отрицательно покачал головой и сунул пистолет мне в руки:

– Бери, не ссы. Это ж игрушка.

Я положил тяжелую вещь на ладонь и внимательно осмотрел. Так и есть – это был не «Макаров», а известная пародия на пистолет, так называемое «травматическое изделие», миллионы собратьев которого продавались в стране за немаленькие деньги под видом легального оружия самообороны.

– Впрочем, да и ладно, пусть бы им, – тут же спохватился он. – Мы, говорю, стерпели все это, просто в наряд по объекту стали заходить не меньше чем по двое – один с оружием, второй – с игрушкой. Стремно, конечно, но от одной помпухи хоть какая-то защита есть. Но на прошлой неделе у них в Москве опять заскок случился. Смотри, какую они нам бумагу прислали. Что теперь будет, никто не понимает. И по телику молчок, как будто ничего не происходит.

Он подвинул по столу ко мне мятые листы, и я начал их читать.

Методические рекомендации по осуществлению контроля за оборотом оружия в негосударственных (частных) охранных предприятиях. Подготовлены на основании приказов Министерства внутренних дел Российской Федерации и постановлений Правительства Российской Федерации.

В связи с тем, что группы вооруженных частных охранников, инкассирующих банки и коммерческие организации, а также охраняющих склады и другие помещения, вызывают у значительной части российских граждан обоснованное беспокойство своим видом, напоминая им террористические группы, обязать все частные охранные структуры перекрасить имеющееся у них оружие из черного в светло-розовый цвет.

Покраска должна производиться в соответствии с требованиями ГОСТа только в сертифицированном учреждении ООО „Оружейник Зураб и компаньоны“, расположенном в городе Москва по адресу: улица Стремянная, офис 1 „а“. Стоимость услуги определяется исполнителем. ЧОПы, не исполнившие приказ Управления по приведению оружия в сертифицированный вид, не допускаются к исполнению своих обязанностей и лишаются лицензии.

Начальник Управления

по контролю за оборотом оружия

генерал милиции Леонард Введенов

– Круто, – только и смог сказать я, но Николай показал глазами на другие листы:

– Ты еще не видел, сколько это стоит.

Я посмотрел и поразился еще раз. Согласно прилагаемым к приказу копиям счетов, стоимость покраски у Зураба и его компаньонов составляла 300 долларов за экземпляр оружия, правда, без учета стоимости пересылки и хранения.

– Понимаешь, они в прошлом году нормально денег на продаже игрушек срубили, но уже, наверное, все потратили. Вот и решили по новой нажиться, – объяснил мне Николай.

– А знаешь, что они сделают в следующем году? – спросил я, серьезно глядя на охранника.

– Что? – спросил он, напрягаясь.

–  «В связи с тем, что группы вооруженных частных охранников, инкассирующих банки и коммерческие организации, а также охраняющих склады и другие помещения, вызывают у значительной части российских граждан обоснованное беспокойство своим видом, напоминая им террористические группы, обязать все частные охранные структуры перекрасить губы имеющихся у них охранников в голубой, розовый или фиолетовый цвета. Покраска должна производиться в соответствии с требованиями ГОСТа только в сертифицированном учреждении ООО „Оружейник Зураб и компаньоны “», – процитировал я по памяти, правда, иногда заглядывая в бумажки.

Николай даже не улыбнулся.

– Тебе смешно, а у нас контора накрывается медным тазом.

– Почему? – удивился я. – Ну покрасите, да и хрен с ними. Сколько там у вас оружия, ну 20 единиц. Значит, вы попали на 6 штук долларов. Это что, такие деньги для вас?

– Потому что мы звонили этому Зурабу! И там говорят, что очередь на покраску как минимум до мая, со всей России ведь везут. А без оружия мы не можем выполнять даже заключенные контракты. И тем более не можем заключать новые! – еле сдерживая себя, ответил мне охранник.

Я замолк, размышляя о том, как безнадежно тупы и жадны наши чиновники. Им ведь даже в голову не приходит, что, пытаясь украсть больше денег, чем они могут переварить, они убивают тот самый бизнес, который их же и кормит. Сколько ЧОПов, таких как у Николая, пойдут по миру, не выдержав многомесячного ожидания идиотской покраски? Но нет, раскидать сверхвыгодный заказ по другим мастерским – это ведь делиться сверхприбылью с другими, а разве это можно допустить? Лучше всех в топку.

– Короче, будешь об этом писать? – спросил Николай, жестко глядя мне в глаза.

– Конечно, – ответил я изумленно. – Это ведь роскошная тема для любого криминального журналиста. Я заберу эти бумажки? – Я показал на документы, и Николай кивнул.

– «Роскошная тема», – повторил он за мной рассеянно. – А вот что-то никто из твоих долбаных коллег писать об этом не рискнул.

– А ты обращался? – озабоченно откликнулся я. Еще не хватало, чтобы в городе все газеты вышли с этой темой.

– Брат обращался, – буркнул Николай.

– И что?

– Ничего. В двух местах сказали, что не хотят ссориться с федеральным центром, а во всех остальных заявили, что это реклама и надо за это платить бабки. Мало с нас тянут за покраску, так еще и здесь… – Он неожиданно встал: – Ладно, будем считать, что договорились, мой черный брат по разуму. А насчет чукчей твоих так сделаем. Ты пока сиди здесь. К тебе человек подойдет, который что-то там видел. Расскажет, стало быть, что вспомнит. Бывай, – и он ушел, по ходу с профессиональным вниманием глядя по сторонам.

Я остался сидеть в одиночестве, отхлебывая водку мелкими глотками, как привык еще со времен интерлагеря, – там были вечные проблемы с запивкой, но вот водка или разведенный спирт были у нас всегда.

– Мужчина, вы скучаете?

Я повернулся на голос и увидел перед собой крупную немолодую женщину средних лет с очень ярким макияжем.

– Не настолько, – грубо ответил я ей и отвернулся.

Тем не менее тетка уселась за мой стол и, разместив там свою сумочку и, в придачу, немаленькую грудь, сказала мне с отчетливым осуждением:

– Эх вы, молодой человек. Где ваше чувство такта или хотя бы юмора? В моем возрасте на панели стоять можно только с метлой.

Я снова повернулся к ней, собираясь грубо послать по совершенно однозначному адресу.

– Меня к вам Коля направил. Сказал, что вы вежливый и остроумный собеседник. Развлечете, значит, бедную женщину, а она вам расскажет кое-что.

Оказалось, что эта разговорчивая тетка – портье, дежурная по этажу, откуда в пятницу уперли чукчу Семена Эргерона.

Я облегченно вздохнул – меня уже успела посетить мыслишка, что охранник Коля просто выпил за мой счет, пожаловался на свои проблемы и откланялся. Ан нет, вот передо мной сидит Алевтина Ивановна, старшая дежурная по седьмому этажу, и рассказывает о событиях той самой пятницы:

– Парень этот, чукча, к нам в среду приехал. В субботу должен был отчалить, так что я не удивилась, когда к нему три мужика в гости пришли. Решила, что прощальная пьянка намечается. А утром звонит администратор, говорит, родственники интересуются, почему их мальчик не прилетел к ним в Анадырь положенным рейсом. Я пошла смотреть номер, а там все вещи на месте, а парня нет. А Вася, из охраны, он тогда дежурил, сказал, что видел, как трое мужиков пьяного чукчу в машину усаживали.

– А почему решили, что это было похищение? – удивился я. – Мало ли отчего молодой парень загулять может?

– А мы и не решали ничего такого, – пожала пухлыми плечами Алевтина Ивановна. – Это потом менты нарисовались и сказали, что мол, вроде как похищение у вас было. Ну и вопросы всякие задавали дурацкие.

Она вдруг перевела взгляд на мой стакан, и я спохватился:

– Что будете пить?

– Молоко, блин! – засмеялась она необычайно заразительно, и из-за барной стойки тут же раздался предупредительный голос бармена:

– Алевтина Ивановна обычно пьет у нас дайкири. Верно, Алевтиночка?

– В точку! – снова засмеялась она, тряхнув пергидролевой шевелюрой.

Бармен сам принес коктейль, а я вручил ему вторую пятисотку. Видимо, я провожал ее со столь откровенной грустью, что Алевтина Ивановна это заметила и поспешила меня утешить:

– Не волнуйтесь, юноша. Для персонала у нас скидка, все стоит полцены.

Я оценил размеры скидки, когда бармен принес мне сдачу – две сотни. Я уныло посмотрел на них, прикидывая, во сколько же мне обойдется этот вечер и что из четырех штук гонорара я сегодня донесу до дома.

– Да, цены тут конкретные, – угадала мои мысли Алевтина. – У меня мужик тоже деньги считать любит, такой, блин, жмот, ужас просто, – пожаловалась она мне вдруг. – Думаю, после Восьмого марта уйду от него на фиг, – доверительно наклонившись, сказала мне она.