Дом, у которого вынули душу - Анна Кутковская

она, пытаясь расстегнуть ремень.

— Не надо, София, — мужчина взял ее за руки. — В тебе говорит тоска, отчаяние и алкоголь. Не надо этого делать, потому что завтра ты пожалеешь об этом.

— Я слишком уродлива для тебя? — резко спросила София.

— Нет, ты одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал. Я влюбился в тебя с первого взгляда. Но секс сейчас — лишнее, поверь мне. Потом, когда все нормализуется, мы вернемся к этому. А сейчас тебе нужно спать.

— Обещаешь?

— Обещаю, — Игорь снова уложил Софию на диван, накрыл пледом и сидел, пока женщина не уснула. А потом, незаметно для себя, задремал и сам.

Точки над i

От кафе Алекс поехал домой, но уже во дворе передумал и развернулся к ближайшему кинотеатру. На большом экране показывали какой-то ужастик под названием «Мертвец на арбузном поле». Поначалу Алекс даже проникся этой историей — вполне уверенный саспенс, гнетущая атмосфера и отсутствие избитых «бу» из-за угла делали фильм приметным на фоне остальных проходных киношек. Однако и этого не хватило для того, чтобы отвлечь Алекса от невеселых мыслей. Что-то внутри мешало ему, какая-то недодуманная мысль. Так бывает, когда забываешь что-то сделать или видишь сон, но не помнишь, о чем он был. Эта заноза беспокоила его весь фильм, поэтому Алекс не заметил, как тот подошел к концу: финальная сцена с заснеженным полем плавно исчезает в темноте и появляются титры. Свет в зале начал загораться постепенно, чтобы не ослепить зрителей. Алекс наблюдал, как люди суетливо рвутся к выходу, толкаются, роняют ведерки с остатками попкорна. А ему некуда было торопиться, поэтому он решил дождаться окончания титров — вдруг покажут что-то интересное.

В зал вошла уборщица и, покосившись на Алекса, стала подметать мусор, собирать обертки и огрызки, вполголоса костеря «этих свиней» на чем свет стоит. Алекс упорно не замечал ее присутствия, а смотрел на экран. Через несколько секунд, когда последняя строчка титров исчезла, экран заполнила черно-белая рябь статических помех — как на старых телевизорах. Внезапно она сменилась черно-белой записью: пустой кабинет, обставленный с медицинской скупостью, в котором не было ничего, кроме двух стульев. На одном восседает доктор, а на другом — сгорбившийся, болезненно худой, с мешками под глазами и неопрятной бородой мужчина. Губы его начали шевелиться, после этого он резко вскинул голову, улыбнулся дикой, почти жестокой улыбкой и пристально посмотрел в камеру. От неожиданности Алекс вздрогнул — ему показалось, что мужчина смотрел прямо на него, а вся его беззвучная речь адресована ему, Алексу. Сцена сменилась черно-белой заставкой в индустриальном стиле и надписью, выполненной в этом же духе: «Отравление реальностью» — ибо сильна как смерть любовь», и экран погас.

— Ибо сильна как смерть любовь, — вполголоса проговорил Алекс. Он понял, какая мысль не давала ему покоя. И теперь, когда он это понял, в нем проснулась жажда действия. Он выскочил из кинотеатра, сел в машину и понесся к дому Софии. На полпути зазвонил мобильный телефон, на экране высветилось: «Ева». Алекс скривился, передернул плечами и трубки не взял, но телефон звонил так долго, что он испугался: «А вдруг с ней что-нибудь случилось».

— Алло, — холодно ответил он.

— Алекс, ты где? — раздался в трубке тихий голос.

— Какая разница. Чего ты хотела?

— Кажется, я сломала руку.

— Что? Руку?

— Да, она очень сильно болит и опухла.

— Вызывай такси и поезжай в травмпункт.

— Вернись, пожалуйста. Я хотела поговорить с тобой, извиниться. Мне так плохо…

Алекс выругался, рявкнул в трубку: «Жди» и на очередном светофоре развернулся к дому.

— Ну, что с рукой! — выпалил он, едва переступив порог дома.

— С рукой… — Ева молниеносным движением спрятала руки за спину.

— Да, с рукой, с рукой!

— Ну, она уже прошла… Кажется…

— Прошла? Как прошла? Покажи! — Алекс рванул Еву за руку.

— Что ты творишь! Больно! — закричала женщина.

— Значит, рука, говоришь?

— Да не сломала я руку! Не сломала! Я просто хотела, чтобы ты домой вернулся!

— Отлично! Сначала устроила пьяную истерику, теперь обманула меня. Дальше что? Измена?

— Можно подумать…

— Вот и подумай! — перебил ее Алекс и направился к двери.

— Я не пущу тебя! — Ева встала в дверном проеме.

— Уйди!

— Нет!

— Уйди, иначе…

— Иначе что? — с вызовом спросила она.

— Тьфу, пропасть! — Алекс выругался и ушел на кухню.

Через мгновение оттуда раздался стук шкафов и звон стекла. Ева закрыла дверь, спрятала ключи и заглянула на кухню. Алекс сидел за столом, в руке дымилась сигарета, на столе стоял стакан и бутылка. Женщина села рядом.

— Ты понимаешь, что теперь она — по-настоящему твое прошлое? Вас ведь теперь действительно ничто и никто не связывает.

— Я сам решу, что прошлое, а что — нет.

— Ты же сам ушел от нее, чего ты теперь хочешь? Вернуть ее? Зачем? Вы совершенно чужие!

— Я не собирался никого возвращать, — голос Алекса дрогнул.

— А зачем же ты тогда собирался к ней ехать?

— Я не… Погоди, как ты узнала?

— Можешь называть это женской интуицией.

— Да, я собирался поехать к ней, — нахмурился мужчина.

— Зачем?

— Затем. Как представлю, что она сейчас одна, в пустом доме, после всего, что произошло…

— А то, что я одна останусь, тебя не смущает?

— А что ты? Ты ребенка похоронила? Ты без мужа осталась?

— Ну, без мужа она уже давно осталась, — язвительно заметила Ева.

— Слушай, чего ты хочешь от меня? — вскочил Алекс со стула.

— Хочу, чтобы ты забыл ее!

— А не пойти ли тебе… — Алекс стукнул кулаком по стене и скрылся в спальне.

Ева слышала, как скрипнула кровать, слышала стук прикроватной тумбы, а затем все стихло. Она сидела на кухне в тишине и одиночестве — почти так, как это было до встречи с Алексом.

— Права ты была, бабуля. На чужом несчастье счастья не построишь, — со вздохом произнесла Ева и погасила свет.

***

София проснулась от заливистой трели дверного звонка. Спросонья она не поняла, где находится, но, увидев знакомый интерьер, вспомнила вчерашний вечер. Рядом в кресле заспанно моргал Игорь. Пытаясь встать, София запуталась в пледе, и пока она выпутывалась из него, Игорь был уже у дверей.

— А, снова ты! — раздался голос Алекса. — Снова отираешься тут!

— А Вы? Вам-то здесь что нужно? — парировал Игорь.

— Я ее муж!

— Бывший, смею заметить!

— А ты вообще никто!

— А я, возможно, будущий, — с насмешкой ответил Игорь.

— Хорошо же пристроился! Дом огромный, машина есть, ребенка нет — приспособленец чертов!

— Если бы не траур Софии и горе, переступившее порог этого дома, я