Последствия неустранимы - Михаил Черненок

- У внука не от вашей дачи ключ?

- Нет, - ответила Демина. - Тот ключик, с каким внук играет, я в субботу утром, перед приездом милиции, на дороге нашла. Поспрашивала соседей - никто не терял.

- Где нашли? - уточнил Слава.

- Как к даче Тумановых подходить, в грязи валялся.

- Не Тумановых ли это ключик?

- У них, милок, не спрашивала. Последнее время ни Надя, ни Олег в кооперативе не появляются.

Голубев, не откладывая дело в долгий ящик, торопливо записал показания Евдокии Федоровны и закрыл папку.

Розовощекий Славик упорно не хотел отдавать "игрушку". Вручил он Голубеву ключ только после того, как Слава из чистого листа бумаги соорудил малышу кораблик.

В присутствии понятых Голубев вставил ключ в замочную скважину дачи Тумановых, легко повернул его на один оборот, и дверь бесшумно открылась.

- Вот это, товарищи, нам и нужно было проверить, - оборачиваясь к растерянной Евдокии Федоровне и к женщинам-понятым, сказал Голубев. Теперь оформим наш эксперимент документально.

Понятые разом заговорили. Маленькая, похожая на колобок старушка всплеснула пухлыми ручонками:

- Ох, подумать страшно, что стало твориться в нашем кооперативе! Вчера, бабоньки, стала я помидоры обирать - халат черный нашла. Поношенный, однакось надевать еще можно. А в кармане халата, не поверите... - старушка понизила голос, - пакет прозрачный и кусок мокрой газеты. А на той-газете написано "ЯД"...

Голубев повернулся к Деминой:

- Пойдемте, тетя Дуся, посмотрим, не ваш ли халатик?..

Демина сразу узнала свой халат. Подтвердила она и то, что именно в этом целлофановом пакете, внутри которого сохранились остатки розового порошка, и в этом клочке газеты была завернута протрава для семян.

Голубев принялся набрасывать схему места, где старушка обнаружила загадочную находку. Размышляя, он про себя отметил, что "женщина в черном" от дачи Тумановых держала путь к райцентру и, отойдя на приличное расстояние, прямо от дороги перебросила через невысокий заборчик, видимо, ставший ей ненужным халат.

Перед тем как расстаться с Деминой, Голубев один на один с тетей Дусей долго пытался выяснить: кто из соседей мог это сделать? Евдокия Федоровна тяжело вздыхала, разводила руками, пожимала плечами и ничего определенного сказать не смогла.

20. Каждому - свое...

Дело Хачика Алексаняна было выделено в отдельное производство, и хотя первоначальным сбором материалов по нему занимался не уголовный розыск, а сотрудники отдела БХСС, Антон Бирюков постоянно интересовался ходом расследования. Интерес этот был вовсе не праздный. Чем глубже исследовал Бирюков личность потерпевшего, тем больше выявлялось откровенных противоречий. В пику показаниям Ивана Тимофеевича Стрункина все опрашиваемые сотрудники ПМК, словно сговорившись, хвалили Головчанского. По их мнению выходило, что, став начальником, Александр Васильевич ни разу никого ни словом не обидел, ни в заработке не ущемил. Даже напористый, прямолинейный Стрункин при повторном разговоре с Бирюковым вынужден был признать: "Не обижая себя, гражданин Головчанский и других в материальном плане не обижал". Признав это, Иван Тимофеевич многозначительно хмыкнул: "Если б не "враг народа", то Головчанский весь Сельстрой в трубу выпустил бы". Антон заинтересовался. Оказалось, "врагом народа" строители прозвали главного бухгалтера ПМК, который, как Змей Горыныч, трясся над каждой копеечкой и даже законную зарплату выдавал со скрипом.

Бирюков в этот же день встретился с главбухом. "Враг народа" оказался примерно сорокалетним мужчиной с добродушным грустным лицом и глубокими залысинами в заметно поредевшей шевелюре. Поначалу он, как и другие сотрудники ПМК, принялся расхваливать бывшего начальника, но, когда Антон намекнул на неуважительное отношение строителей лично к нему, главбуху, осекся. Поправив сатиновые нарукавники, обидчиво проговорил:

- Каждому - свое... Щедрому - овации, скаредному - презрение.

- Чем объяснить скаредность? - спросил Антон.

- Должностной инструкцией... - Главбух невесело усмехнулся и посмотрел на Антона добродушными синими глазами. - Но если говорить правду, то - вынужденными обстоятельствами. В наших делах с Головчанским имелся нюанс, известный только ему да мне. Теперь, когда Александр Васильевич умер, могу выдать секрет, раньше ни за что бы не сказал. Почему? Объясню позднее... - Главбух достал из книжного шкафа переплетенную в картонные корочки толстую подшивку бухгалтерских документов. Раскрыл ее перед Бирюковым, перелистнул с десяток расходных ордеров и, указывая на них пальцем, попросил: - Обратите, пожалуйста, внимание на подписи распорядителя кредитов...

Бирюков внимательно стал рассматривать документы. Размашистый росчерк Головчанского на всех ордерах был одинаковым. Разница заключалась в том, что на одних подпись была сделана синей пастой, на других - черной.

Видимо, заметив, что Антон пытается сличить подписи, главбух заговорил:

- Подделку не ищите. Это подлинные автографы Александра Васильевича. Но, обратите внимание, сделаны они разным цветом. По синей росписи я обязан был выплатить деньги немедленно, а по черной - задержать выплату до той поры, когда Головчанский или позвонит мне, или сам зайдет в бухгалтерию с получателем и прикажет устно или наложит вторую визу. Обговорив наедине со мною это условие, Александр Васильевич чуть не с первого дня своего начальствования в ПМК сделал меня своеобразным козлом отпущения в финансовых вопросах.

- Зачем такое Головчанскому понадобилось?

- Чтобы подчеркнуть в глазах подчиненных свою значимость и доброту. Этакий, понимаете ли, великодушный фарс. Дескать, в любое время готов вас озолотить, да вот бухгалтер козни строит.

- Вероятно, для задержки выплат были какие-то основания? - спросил Бирюков.

- Никаких. Просто Александр Васильевич моими руками мелочно мстил неугодным ему людям, а те, простофили, восторгались его щедростью. И до сей поры заблуждаются. Пожалуй, единственный человек быстро раскусил Александра Васильевича - это Иван Тимофеевич Стрункин, бывший его личный шофер.

- Ну а выдачу зарплаты задерживали?

- Задерживал. И опять же по указанию Головчанского. Надо, например, Александру Васильевичу переговорить с кем-то из начальников участков, прорабов, мастеров или из рабочих - он передаст мне списочек. И упаси бог выдать им деньги до того, пока Головчанский с ними не переговорит! А наемной бригаде Алексаняна, опять же к примеру сказать, вообще категорически запрещалось выдавать хоть копеечку в отсутствие Головчанского... - Главбух несколько замялся. - Теперь в ПМК пошли открытые разговорчики, будто Алексанян делился деньгами с Головчанским. Если это правда, ручаюсь, инициатива "дележа" исходила от Головчанского. Уж очень роскошно он зажил в последние три года, когда в нашем районе Хачик появился.

- Не помните, как последний раз Алексанян получал деньги?

- Прекрасно помню. Это был необычный случай. Александр Васильевич позвонил и сказал со злостью: "Рассчитай Хачика быстренько, без волокиты. У меня к нему претензий нет". И, знаете, почему?.. Начальник отдела труда и зарплаты Облсельстроя товарищ Русаков в тот день так пропесочил Головчанского за его безмерную любовь к наемным бригадам, что Александру Васильевичу стало не до Хачика.

- Какие претензии были раньше у Головчанского к Алексаняну?

- Надуманные. Например, в прошлом году после сдачи в эксплуатацию клуба в Березовке Александр Васильевич больше недели мариновал выдачу зарплаты Хачику, мотивируя тем, что на объекте, хотя он и принят комиссией, остались недоделки и наемная бригада обязана их устранить. После я спросил главного инженера об этих недоделках. Главный усмехнулся: "Два электровыключателя надо было заменить - пять минут работы". Вот вам наглядный нюанс...

- И вы с таким "нюансом" мирились?

- А куда деваться?.. Поначалу пробовал доказать Александру Васильевичу, что так у нас дело не пойдет. Он спокойненько предложил написать заявление на увольнение по собственному желанию. Дескать, не нравится такой порядок, ищите место по своему вкусу... - Синие глаза главбуха сделались печальными. - Сунулся я в одну организацию, в другую, в третью - и везде получил от ворот поворот. Видать, руководители созвонились с Головчанским - тот не поскупился меня охарактеризовать так, что не только в главные бухгалтера, но и сторожем-то вроде брать сомнительно... А у меня семья, детишек трое дочь студентка.

- Вы могли обратиться в Обсельстрой, - возразил Бирюков.

Главбух безнадежно махнул рукой:

- В высших инстанциях Головчанский был почетным человеком, руководителем, способным выполнить любое задание. А кто я?.. Цифиркин, бумажная душа. Конечно, в областном управлении ко мне тоже относятся уважительно. Дело свое знаю, финансовую дисциплину блюду. Но, если бы возник вопрос: Головчанский или главный бухгалтер? - предпочли бы оставить на своем месте Головчанского. Бухгалтера подобрать проще, чем начальника.