Придуманная любовь (СИ) - Черничная Даша

Тим какое–то время не отвечал, а потом от него пришло смс:

Тим: а ты уверена в этой фиктивности?

Катя: ну, мы с ним договорились, о том, что я буду прикидываться его девушкой, а взамен Женин папа оставит его с идеей втянуть в собственный бизнес.

Тим: Кать. Ты, конечно, можешь думать о чем угодно, но по мне, так фиктивность лишь предлог. Женя зарабатывает достаточно, чтобы уйти из родительского дома на вольные хлеба при желании.

Катя: откуда ты знаешь об этом?

Тим: мы с ним общались на базе. И уже тогда было ясно, что он положил на тебя глаз. Так что раскрой свои глаза и взгляни на ситуацию со стороны. Или можешь и дальше обманываться тем, что ты для него лишь предлог, а не конечная цель.

Я задумалась — возможно, со стороны действительно виднее и непристрастный человек оценивает нашу ситуацию под другим углом, находя истину, которая скрыта для меня за собственными эмоциями.

Как бы то ни было, время неумолимо бежало вперед, подгоняя выходные, в которые мы должны были ехать к моим родителям. За эти несколько дней, мама разговаривала со мной ежедневно, но довольно сдержанно, даже холодно я бы сказала. Меня это злило и расстраивало одновременно.

Мое изначальное решение — врать родителям, нельзя назвать правильным, но оно казалось мне таким раньше, когда я была на распутье и не знала, что делать.

На работе пришлось подмениться и выпросить два дня выходных — субботу и воскресенье, чтобы навестить семью.

Глава 26. Женя

С самого утра субботы Катя не находила себе места, сказывалось нервное напряжение перед встречей с родителями. Не могу сказать, что я оставался спокойным, ведь еще ни разу мне не доводилось встречаться с родителями девушки, но и страхов по этому поводу не было.

По мне, так это логичный этап в любых отношениях — знакомство с родителями. Это даже весело, если учитывать, что наши отцы знакомы уже много лет.

Сегодня была на редкость жаркая погода, август во всю вступил в свои права и сжигал вокруг листву на деревьях и цветы. В такие дни я как никогда ощущал скорое приближение осени, последний летний месяц отыграется напоследок на нас всех, обволакивая своими удушающими объятиями, поднимающими ртуть в градуснике.

Сегодня вся семья была в сборе, еще никто не успел убежать из дома. Катерина собирала вещи в нашей комнате, на кухне родители пили кофе, а я наблюдал за машинами, которые сновали по еще не загруженному городу.

— Женя, — меня позвал отец, и я обернулся. — Ты уверен в том, что делаешь?

Меня удивил его вопрос, и я нахмурился:

— О чем ты?

Отец встал со своего места, прошел к двери и аккуратно прикрыл ее.

— Я о том, не заигрался ли ты, сынок? — уставился на меня испытывающим взглядом.

Посмотрел на маму — она слегка наклонила голову вбок и заинтересованно ожидала от меня ответа.

— Это похоже на игру? — спросил я и сложил руки на груди.

— Знаешь, сынок, — отец провел рукой по щетине, которую он еще не успел сбрить после ночи и сделал паузу. — Ты вырос так быстро, а я даже не заметил этого. И вот ты приводишь в дом девочку и говоришь нам о любви к ней, — вновь задумчивая пауза, будто подбирает правильные слова. — А сейчас ты собираешься поехать к ее родителям и выложить то же самое им. Поэтому я спрошу у тебя еще раз — ты уверен в том, что делаешь? Потому что, если нет, то потом будет больно. Очень больно. Лучше остановись сейчас.

Внутри меня всколыхнулась волна злости на собственных родителей, которые не верят мне, не видят взрослого человека, который может принимать самостоятельные решения в жизни.

— Может быть, я и не уверен в способах, но я убежден в результате, отец. Я вырос, а ты не заметил этого, да. И, складывается ощущение, что не замечаешь сейчас.

— Женя, — мягко обратилась ко мне мама, поднялась, и встала напротив меня, легко проведя рукой по волосам. — Катя — хорошая девочка, мы не знаем, что именно между вами, но постарайся сделать так, чтобы в конце, никому из вас не было больно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В конце либо нам обоим будет замечательно, либо обоим придет трындец.

Это как красивая чашка, которую ты роняешь на пол — она может разбиться вдребезги, а может остаться невредимой. Мы не сможем пожать друг другу руки и разойтись с легким сердцем в разные стороны, да я и не позволю этого сделать. Только если буду видеть холод в красивых глазах напротив. А пока там есть искра, даже самая маленькая, я буду рядом.

Отправился в спальню, где Катя должна была уже собрать свои вещи, но войдя в комнату, увидел разобранную сумку и кучу женской одежды, которая валялась на полу.

Девушка сидела, возле сумки, поджав ноги под себя и закрыв лицо руками.

— Катя! — я быстро подошел и сел на корточки напротив.

Она убрала руки, и я увидел бледное лицо со слезами на глазах.

— Понятно, — покачал головой, — уже успела накрутить себя?

— Жень, давай не поедем? — жалобно пропищала она.

— Ещё как поедем, ты маму два месяца не видела, родители тебя ждут.

— А что потом, а?

— Суп с котом. Собирай вещи, будем выезжать, — начал подниматься, но Катя схватила меня за руку.

— Нет! — воскликнула она, — ответь мне! Что потом?

— Если ты ждешь от меня фразы в духе и жили они долго «и счастливо и умерли в один день», то не дождешься — так не бывает, — чересчур грубо бросил я, а затем аккуратно вынул руку из ее хватки и продолжил: — но я буду рядом до тех пор, пока нужен тебе.

Вряд ли это могло сильно помочь, но Бука снова начала собирать свои вещи в полнейшем молчании.

В таком же молчании мы выехали в путь. Обычно мне комфортно молчать с ней, но сейчас эта тишина давила сильнее самой сильной музыки. Мне не нравилось, когда она закрывается от меня, пусть лучше посылает, но не это.

Свернул резко на обочину и проехал немного по дороге вдоль поля, уводя нас от лишних глаз и поднимая пыль под колесами, отстегнул собственный ремень безопасности, затем Катин и перетянул девушку к себе не колени. Она была настолько шокирована, что даже не сопротивлялась.

— Вернись ко мне, ты слишком далеко, — прошептал ей в губы и впился с требовательным поцелуем.

Поначалу Катя ошеломленно замерла, просто позволяя себя целовать, а потом будто переключился какой–то тумблер, отпуская все внутренние запреты. Девушка запустила свои руки мне в волосы и начала страстно целовать.

Наши языки уже привычно сплелись и Катя, не стесняясь, стонала мне в рот. На задворках своего помутневшего сознания я пытался вспомнить, почему не могу прямо сейчас перетянуть ее на заднее сиденье и сделать своей.

Это снова было не то место и снова не подходящее время.

На ней был легкий сарафан на тонких бретельках, который оказался поднят до самой талии. Ноги широко разведены, она удобно расположилась прямо на ширинке моих шорт, и как будто, специально начала мягко двигаться, разрывая меня на клочья изнутри.

— Перестать тереться об меня, иначе я кончу, — прошептал ей в губы.

Катя подняла на меня свои затуманенные глаза и попыталась сфокусировать взгляд на мне. Она смотрела на мое лицо и нежно гладила по щеке, будто успокаивая, вызывая внутри меня трепет. Я прикрыл глаза, наслаждаясь этим моментом. Девушка практически никогда не была нежна со мной, и такая резкая, переменяя в ее поведении, полностью сносила мой здравый смысл.

Ее зеленые колдовские глаза смотрели в самую душу, темные волосы лежали небрежной волной на плечах. Я провел по ним рукой и аккуратно отвел назад, на спину, освобождая тонкую шею. Наклонился и оставил поцелуй на нежной коже, а затем снова заглянул в лицо.

Катя прикрыла глаза и слегка улыбнулась, время остановись и оставь нас так навсегда — близко друг другу.

— Нужно ехать, — девушка распахнула глаза, провела напоследок своей рукой по моему лицу, затем перелезла обратно на пассажирское сиденье и пристегнулась.

Еще пара–тройка таких поцелуев, и клянусь, я не сдержусь и обесчещу девушку в любом месте, даже самом людном, потому что силы мои на исходе.