Доисторическая история - Светлана Найцева

– Проснулась, маленькая чужачка, – встав перед Нгао, с издевкой произнесла она, ее серые глаза смотрели со злостью и насмешкой. – И что сын Сиума нашел в этой сиху? Черная, страшная. Нгао умеет рыбачить? Нгао умеет печь лепешки? Может, Нгао будет охотиться вместе с Нуо? Нгао только и умеет, что спать и есть.

– Уйди с дороги, – оскалилась Нгао.

Она жена Нуо сына вождя Сиума и больше не позволит себя обижать.

Что Нгао сделала этой женщине, что она так насмехается?

– Что Нгао может сделать Леа дочери Ора? – засмеялась та. – Пусть чужачка сидит в хижине и не высовывается.

В следующую секунду рядом неизвестно откуда появилась Эяо. Не говоря ни слова, она залепила надменной незнакомке пощечину и оттолкнула ее.

– Пусть Леа сидит в хижине и не высовывается, – в бешенстве прошипела Эяо, ее глаза сверкали от ярости. – Кто такая Леа, что смеет угрожать Нгао жене Нуо сына Сиума? Леа ночевала на плоту? Может дочь Ора поплывет кормить Иуша? Почему не Леа, а Нгао ухаживала за Нуо и перевязывала раны?

Подошли еще несколько женщин и тоже напустились на Леа. Она была красива, но горда и надменна, и ее недолюбливали в племени. На шум из хижины Сиума вышли Нуо и Олан. Увидев Нгао, Нуо подошел и обнял ее за плечи. Олан остановился рядом между Нуо и Эяо.

– Что происходит? – спокойно спросил сын Сиума, оглядывая рассерженную Эяо, возмущенную Леа и дрожащую от возбуждения Нгао.

– Кому не нравится Нгао? Нуо слушает.

– Это Леа дочь Ора, – с трудом сдерживаясь, ответила Эяо. – Леа говорит, что Нуо выбрал плохую жену.

– Дочь Ора считает, что была бы хорошей женой? – усмехнулся Нуо. – Почему Леа раньше молчала? Нуо ранен и не может плавать. Пусть Леа накормит Иуша. Пусть дочь Ора перевяжет Нуо, чтобы раны скорее зажили. Почему Леа молчит?

– Почему Нуо защищает сиху? – в возмущении воскликнула Леа.

– Нгао больше не сиху, – громко отчеканил сын Нома. – Нгао прошла очищение по обряду карамов. Дочь Тхена кормила Иуша, и Иуш подарил Нгао прекрасные камни. Нгао принадлежит к племени карамов, как и Леа, больше, чем Леа. Дочь Ора никогда не кормила Иуша и не плавала в море.

– Леа женщина, поэтому Нуо не обидит дочь Ора, – продолжил Нуо. – Если Леа еще раз обидит Нгао, Нуо скажет об этом Сиуму сыну Рона. Нуо думает, Сиуму очень не понравятся раздоры в племени. Что скажет Леа?

Дочь Ора молча скрылась в хижине. Другие женщины тоже разошлись по своим делам, словно ничего не случилось. Обнимая Нгао за плечи, Нуо подвел ее к костру. Вслед за ними подошли Олан и Эяо.

– Пусть Нгао не боится, – сказал сын Сиума, садясь перед костром. – Леа злится. Дочь Ора хотела стать женой Нуо.

– Нгао не боится, – сев рядом, ответила Нгао. – Нгао больше ничего не боится. Дочь Тхена разозлилась, но не испугалась.

– Это хорошо, – кивнул Олан.

Они поели и все вместе пошли в лес. Нуо и Олан проводили Нгао и Эяо вглубь леса. Нгао быстро нашла нужную для лечения траву. Со вчерашнего вечера Нуо и Олан ходили без повязок на ранах, и она содрогалась, глядя на располосованную спину и прокушенное плечо мужа.

Усадив мужей на землю, Эяо и Нгао перевязали их раны. Раны Нуо уже начинали зарубцовываться, покрываясь жесткой корочкой.

После перевязки, мужчины принялись собирать дрова для ночных костров. Нгао и Эяо помогали им. Попутно Эяо рассказывала Нгао об обычаях карамов, показывала употребляемые в пищу растения. Нгао так же показывала ей, какие растения и для чего употребляли сиху. Нуо и Олан с улыбкой переглядывались, прислушиваясь к их разговору, и время от времени тоже вставляли слово.

До обеда они успели трижды принести из леса по охапке дров. Эяо и Нгао по мере сил старались не отставать от мужей.

Уже перед обедом Нуо и Олан отправились в лес в четвертый раз, а Эяо и Нгао вернулись к хижинам. Эяо разожгла костер и принесла чашку с серой мукой. Нгао внимательно наблюдала за ней. Эяо сказала, что такую муку карамы делают из зерен и сухих кореньев. Из нее пекут лепешки.

Она положила у самого костра плоский камень, чтобы он раскалился. Пока камень нагревался, Эяо добавила в муку воды и замесила густое тесто. Нгао старалась помогать ей.

Когда камень раскалился, Эяо стала делать из теста лепешки и подсушивать их на камне. Показав весь процесс, она дала Нгао самой попробовать испечь несколько лепешек. Сначала лепешки получались неровными, потом Нгао наловчилась делать их более-менее круглыми. Самым сложным было понять температуру камня и вовремя снять лепешку, чтобы она хорошо прожарилась, но не подгорела. Они напекли лепешек и пожарили рыбу.

Вскоре вернулись Нуо и Олан. Сложив принесенные дрова в общую кучу, мужчины подошли к хижине, и они вместе пообедали. Нуо смеялся и старался держаться бодро, но Нгао видела, что он устал.

– У Нуо болят раны, – проговорила она, глядя на мужа. – Сыну Сиума надо отдохнуть.

– Нуо устал, – неохотно согласился он.

– Пусть сын Сиума отдохнет в хижине. У Нуо глубокие раны.

– Хорошо, – кивнул он.

– Пусть сын Нома тоже отдохнет, – взглянула на Олана Эяо. – Раны Олана тоже болят.

– Сын Нома умрет, если Эяо не будет заботиться об Олане, – заходя в хижину, усмехнулся тот.

Эяо и Нгао разговаривали, пока костер не догорел, потом Эяо зашла в хижину Олана. Нгао нерешительно шагнула в хижину Нуо. Сын Сиума спал на постели вниз лицом, положив голову на руки и повернувшись лицом к стене. Нгао неслышно подошла и села у изголовья, разглядывая мужа.

Большой и сильный Нуо сейчас почему-то казался беззащитным. Все его мускулы были расслабленны. Дыхание тихое и ровное. Его раны были закрыты повязками, но Нгао прекрасно помнила их и жалела Нуо.

Жалость и какая-то непонятная нежность заполнили ее мысли. Хотелось как-то выразить эти ощущения, что-нибудь сделать для Нуо. Она медленно провела рукой по его волосам, слегка перебирая их, коснулась пальцами локтя, мягко поглаживая кожу. До сих пор она никогда не испытывала подобных чувств. Они пугали и тревожили Нгао, но им невозможно было сопротивляться. Разумное решение стать хорошей женой для сына Сиума перерастало в привязанность к нему.

Нуо проснулся от мягкого прикосновения маленькой ладошки к его руке. Подавив инстинктивный для охотника порыв резко обернуться, сын Сиума остался лежать неподвижно. Да, он не ошибся. Маленькая Нгао сидела рядом с ним и задумчиво поглаживала по руке, перебирала волосы. Дочь Тхена постепенно привыкала к нему.

Снаружи послышались голоса Эяо и Олана. Нгао невольно отдернула руку и прислушалась, затем медленно встала и вышла из хижины.

Эяо постепенно вводила Нгао в обычную жизнь племени. Карамы относились к Нгао в основном доброжелательно или, в крайнем случае, равнодушно. Только Леа продолжала смотреть свысока, но Нгао это ничуть не волновало.