Песнь крови - Энтони Райан

Ваэлин, которому, помимо всего прочего, приходилось каждый вечер ходить на псарню, навещать Меченого, взял на себя задачу в конце каждой недели проверять, чему Дентос успел научиться за это время, все быстрее забрасывая его вопросами. Зачастую это занятие казалось безнадежным: Дентос делал успехи, но они пытались всего за несколько недель преодолеть годы, проведенные в блаженном неведении. Тем не менее ему все-таки удалось получить несколько наград от мастера Греалина, который не выразил особого изумления – разве что бровь приподнял.

Наступил месяц пренсур. Оставшееся им время ужалось до нескольких дней, и мастер Греалин известил их, что занятия окончены.

– Знание – это то, что создает нас, маленькие братья, – сказал он им. На этот раз он не улыбался и говорил абсолютно серьезно. – Именно оно делает нас теми, кто мы есть. То, что нам известно, влияет на все, что бы мы ни делали, на любое решение, которое мы принимаем. За эти несколько дней постарайтесь как следует подумать обо всем, что вы здесь узнали, и не только об именах и датах. Размышляйте о причинах, размышляйте о смысле услышанного. То, что я вам рассказывал, есть суть нашего ордена: то, что он значит, то, чем он занимается. Испытание знанием станет труднейшим для многих из вас. Никакое иное испытание не обнажает душу мальчика сильнее этого.

Он снова улыбнулся, но на этот раз серьезно, а потом расплылся в своей обычной веселой улыбке.

– Ну а теперь последние награды для моих маленьких воинов!

Он достал большой мешок сластей и пошел вдоль ряда, раздавая горсти конфет в их протянутые руки.

– Кушайте, маленькие мужчины! Жизнь брата не так уж сладка.

Греалин тяжело вздохнул, повернулся и убрел обратно в кладовую, тихо притворив за собой дверь.

– К чему это он? – вслух поинтересовался Норта.

– Брат Греалин вообще очень странный человек, – пожал плечами Каэнис. – Меняю медовый леденец на сладкий горошек!

Норта фыркнул.

– Сладкий горошек стоит не меньше трех медовых леденцов!

Ваэлин устоял перед искушением начать меняться своими сластями и отнес их на псарню. Меченый радостно прыгал и тявкал, когда Ваэлин подбрасывал конфеты в воздух, чтобы он их ловил. Меченый поймал все до единой.

* * *

Испытание началось утром фельдриана, за два дня до летнего солнцестояния. Те, кто выдержит испытание, получали в награду не только право остаться в ордене: их еще и отпускали на большую летнюю ярмарку в Варинсхолде. За все время пребывания в ордене это был первый раз, когда им предстояло вырваться из-под его опеки. Ну а те, кто провалится, получат свои золотые монеты и приказ убираться на все четыре стороны. На этот раз старшие мальчишки не пугали их предстоящим испытанием и не подшучивали над ними. Ваэлин обратил внимание, что, если упомянуть при старших испытание знанием, они только смотрят исподлобья и раздают увесистые подзатыльники. Интересно, отчего они так злятся, в конце концов, это же всего лишь несколько вопросов?

– Единственный из братьев, кто прошел насквозь Великий Северный лес? – спросил он у Дентоса по дороге в трапезную.

– Лесандер! – гордо ответил Дентос. – Это вообще легкотня.

– Четвертый аспект ордена?

Дентос помолчал, морща лоб в поисках ответа.

– Кинлиал?

– Ты спрашиваешь или отвечаешь?

– Отвечаю.

– Молодец. Правильно.

Ваэлин хлопнул его по спине, шагая через двор.

– Дентос, брат мой, я думаю, ты все-таки выдержишь сегодня это испытание!

На испытание их вызвали во второй половине дня. Они выстроились у входа в помещение в южной стене. Мастер Соллис сурово предупредил, чтобы они вели себя как следует, и сказал Баркусу, что он первый. Баркус хотел было отпустить какую-то шуточку, но суровый взгляд Соллиса остановил его, и он только слегка кивнул товарищам и вошел. Соллис затворил за ним дверь.

– Ждите здесь, – приказал он. – Когда закончите, ступайте в трапезную.

И удалился, оставив их пялиться на прочную дубовую дверь, ведущую в помещение.

– А я думал, он сам будет проводить испытание, – сказал Дентос довольно слабым голосом.

– А что, похоже? – спросил Норта. Он подошел к двери, наклонился и прижался ухом к доскам.

– Слышно что-нибудь? – шепнул Дентос.

Норта покачал головой и выпрямился.

– Какой-то бубнеж, и все. Дверь слишком толстая.

Он сунул руку под плащ и достал сосновую дощечку размером примерно фут на фут, испещренную многочисленными отметинами, с двухдюймовым кружком, намалеванным в центре черной краской.

– Ну что, в ножички?

В последние несколько месяцев ножички сделались их любимой игрой: простейшее состязание в ловкости, во время которого они поочередно кидали метательные ножи, стараясь попасть как можно ближе к центру мишени. Победитель получал в награду все прочие ножи, брошенные в мишень. Существовали разные варианты игры: иногда мишень прислоняли к подходящей стене, иногда подвешивали на веревке к потолочной балке, так что приходилось попадать в раскачивающуюся цель. Бывало еще, что мишень подбрасывали в воздух, а иной раз запускали кувырком. Метательные ножи были в ордене чем-то вроде расхожей монеты, их можно было сменять на лакомства или услуги, и популярность брата, сумевшего набрать много таких ножичков, неизменно возрастала. Сами по себе эти ножички были очень простенькими, дешевыми вещицами: треугольными лезвиями в шесть дюймов длиной, с куцей рукояткой, чуть шире наконечника стрелы. Мастер Греалин стал выдавать их мальчикам в начале третьего года обучения, по десять штук на брата. Запас возобновлялся каждые полгода. Пользоваться ими специально никто не учил: мальчишки просто смотрели на старших и обучались, играя. Лучшие лучники предсказуемо оказались и наиболее ловкими метателями. Дентос с Нортой набрали больше всего ножичков, а Каэнис дышал им в затылок. Ваэлин выигрывал не чаще одного раза из десяти, но видел, что постепенно набивает руку, в отличие от Баркуса, который не мог выиграть буквально ни единого состязания. В результате Баркус ревниво берег свои ножички, хотя и навострился выменивать новые на добычу от своих многочисленных краж.

– Ах ты срань долбаная! – вскипел Дентос: его ножик, вместо того чтобы попасть в цель, выбил искры из каменной стенки. Очевидно, нервозность заставила его промахнуться.

– Ты вылетаешь! – сообщил Норта. Если игрок промахивался мимо мишени, он выходил из игры и лишался ножа.

Следующим кидал Ваэлин. Его ножичек вонзился во внешний край кружка – обычно он метал хуже. Нож Каэниса попал ближе к центру, но выиграл все же Норта, чей нож воткнулся всего на палец от центра.

– Нет, мне это слишком хорошо дается, – заметил он, забирая ножички. – Пожалуй, мне стоит бросить играть, а то это просто нечестно по отношению к остальным.

– Иди в задницу! – огрызнулся Дентос. – Я у тебя тыщу раз выигрывал!

– Это я просто поддавался, – скромно заметил Норта. – Иначе бы ты бросил играть.

– Ах так?

Дентос выхватил нож из-за пояса и метнул его в мишень одним плавным движением. Это был, пожалуй, лучший бросок, какой доводилось видеть Ваэлину: нож вонзился точно в центр доски, по самую рукоятку.

– Ну-ка, попробуй метнуть лучше, пижон! – сказал Дентос Норте.

Норта приподнял бровь.

– Да, брат, сегодня удача тебе улыбнулась!

– Какая, в жопу, удача? Метать будешь или нет?

Норта пожал плечами, достал нож и прищурился, глядя на мишень. Он медленно отвел руку назад, а потом выкинул ее вперед неуловимым для глаза движением. Нож мелькнул серебряной вспышкой. Послышался звон металла о металл, нож отскочил от рукоятки ножа Дентоса и отлетел на несколько футов.

– Ну что ж!

Норта подошел и поднял свой ножик. Острие у него погнулось от удара.

– Я так понимаю, теперь он твой, – сказал Норта, протягивая ножик Дентосу.

– Будем считать, что это ничья. Ты попал бы в центр, если бы там не торчал мой нож.

– Но он там торчал, брат. И я не попал.

Норта стоял, протягивая нож, пока Дентос не взял его.

– Этот я менять не стану, – сказал он. – Он будет мне талисманом, ну, на удачу. Как тот шелковый платочек, про который Ваэлин думает, будто мы его не замечаем.

Ваэлин сердито фыркнул.

– От вас, уродов, ничего не скроешь!

Оставшееся время они играли в летящую доску: метали ножи в мишень, которую Ваэлин подкидывал в воздух. Каэнису эта игра давалась лучше прочих, и он успел выиграть целых пять ножей к тому времени, как появился Баркус.

– А мы уж думали, ты там навсегда останешься! – сказал Дентос.

Баркус был какой-то притихший. Он лишь коротко и сдержанно улыбнулся в ответ, повернулся и быстро зашагал прочь.

– Жопа! – выдохнул Дентос, на глазах теряя обретенную было уверенность.

– Держись, брат! – Ваэлин хлопнул его по плечу. – Скоро все закончится.

Его бодрый тон скрывал серьезные опасения. Поведение Баркуса его встревожило, напомнив то, как угрюмо замолкали старшие мальчишки каждый раз, как речь заходила об этом испытании. Он снова задумался над тем, отчего же это испытание вызывает подобную реакцию, и ему вспомнились слова мастера Греалина: «Никакое иное испытание не обнажает душу мальчика сильнее этого».