Пойманные сном - Сергей Радин

- Варенье! - машинально сказал Лёхин, глядя на странных гостий.

- Сейчас закончу, - с пола отозвался Никодим, разливающий варенье по креманкам.

Бабульки тут же уставились по-птичьи круглыми глазёнками на домового. Одна тихо сказала что-то вроде "ко-ко-о", и вся компания в платочках заметно повеселела. А Шишики, сидевшие наверху дверцы холодильника, шелестяще захихикали. Неужто поняли сказанное?

- Неси, Лексей Григорьич, хлеб на стол. Щас у нас щи согреются да картошечка к рыбке солёной поспеет, - деловито сказал Елисей и закрыл кастрюлю, куда заглядывал проверить степень прогретости щей.

Ромка от совместного ужина отказался: бабка Петровна знает, что он должен прийти, ждёт, наверное. Павел проводил его. Мальчишка спокойно воспринял, что Ксандр отмалчивается, ничего не говорит. Понял, что стесняет, только посмотрел на Лёхина вопросительно - и тот кивнул: если что - позовём.

Домовые без Ромки повеселели (он ещё не знал про их дружбу с Лёхиным) и быстро накрыли стол в зале. Когда Лёхин в последний раз заглянул на кухню, куроногие бабульки уже не спеша прихлёбывали подливаемый Никодимом чай - смягчившиеся, раскрасневшиеся от удовольствия, а трёхлитровая банка варенья, опустошённая, стояла в уголке - Никодим взялся за вторую.

- Любят они яблочное, - сказал домовой. - Елисей говорит, у вас его много.

Заслышав неявные вопросительные интонации и видя бабулькины проверяющие глаза ("Ай, пожадничает?"), Лёхин поспешил его успокоить:

- Это ты ещё только прошлогодние банки открываешь. На балконе и этого года стоят. Так что не жалей. Если что - ещё и вишнёвое есть.

Столкнувшись с Елисеем в коридоре между залом и кухней, Лёхин шёпотом поинтересовался:

- Елисей, а кто это? Ну, в платках?

- А кикиморки, - почти легкомысленно ответил домовой.

- А зачем их Ксандр привёл?

- Что ты, Лексей Григорьич! Это кикиморки Ксандра к нам привели. - Увидев, что хозяин сейчас вроде как даже обидится на загадки-непонятки, Елисей затараторил: - В Камень-город ведь как попасть можно? Помнишь ли?

- Во сне и по лестницам рядом с водой, - ответил Лёхин.

- Но попасть могут лишь те, - поднял палец домовой, - кто хоть малую способность имеет наш мир видеть. А вот из Камень-города сюда, к нам, странник может попасть только во сне. Ну а кикиморки будут провожатыми ему.

Лёхин почувствовал, что его начинает подташнивать. Картина мира поплыла.

- То есть… Ты хочешь сказать, что Ксандр сейчас спит, а мы ему снимся? Что кикиморки дождались, пока он уснёт, а потом перевели сюда?

- Ну да! Поэтому он никого и ничего не видит.

Лёхин шагнул в зал и застыл на месте. Значит, Ксандр лежит сейчас на кровати, в своём мире, видит всех в комнате так, словно это они пришли в Камень-город. Ему снится, что Павел и Лёхин принимают его у себя в гостях. Костюма на себе не видит… Сумбур мыслей заставил Лёхина вздохнуть. Помотав головой, чтобы мозги встали на место, он решительно вошёл в зал.

Привидения, естественно не принимавшие участия в подготовке ужина, притихли у гудящего компьютера и выжидательно поглядывали на странного гостя.

Судя по всему, Ксандр пока не заговаривал о главном, что его привело сюда. Хозяина, забегавшегося с угощением, дожидался. Сидел, чуть насупив чёрные в электрическом свете брови и только носом над бородой вздрагивал - на запахи с кухни и со стола, скорее всего. Весь какой-то приземистый, несмотря на костюм. Наверное, из-за лохматых волос, стриженных под "горшок".

- Водочки? - предложил Лёхин и тут же поправился: - Медовухи нашенской?

- Благодарствую, Лексей, да тока пока без надобности.

- Бутыль не убирай, - радостно сказал Павел. - Посмотрим, какова она на вкус в Каменном городе!

Лёхин покосился на него: сыщик и впрямь думает, что они, отужинав, сразу сорвутся в поход? И хмыкнул, вспомнив: он ведь тоже всякое представлял. Например, что будет, если он приведёт в Камень-город Джучи, и увидит ли странный город в обыкновенном беспородном коте боевую и свирепую зверюгу.

Из принесённой кастрюли он разлил по тарелкам щей - Ксандру погуще и мяса побольше, ломоть хлеба положил побольше - круглого, подового (своего любимого) Павел принёс. Свежего, тёплого ещё. Ксандр как вдохнул от хлеба - аж застонал, схватил ложку деревянную (имелись такие у Лёхина для блинов: ну не мог он тесто мешать железкой!). Всё. И не надо спрашивать, как Лёхин деликатно собирался, управится ли вслепую староста Камень-города с ложкой-тарелкой. Хозяин только тарелку-хлебницу пододвинул поближе да успевал супу подливать.

Павел тоже сначала набросился на щи с хлебом - набегался за день, так что и неурочные щи в ужин хороши показались. Но, доев, от добавки отказался. Сначала рыбку посмаковал с горячей, жёлтой от масла картошкой, а потом до него дошло - и во все глаза уставился на торопливо чавкающего Ксандра. Кажется, эйфория от внезапной встречи прошла, и теперь сыщик разглядел, что скрывающая пол-лица борода скрывает и невероятную худобу старосты. Как и стало только сейчас ясно, что деловой костюм на бородатом мужичке не просто неуместен (Ксандр-то о нём ни слухом ни духом - знал теперь Лёхин), но болтается на нём как на вешалке.

Ксандр счастливо вздохнул и, выставив левую ладонь ("Благодарствую, не надобно нам более!"), правой ухватил оставшийся хлебный мякиш и досуха вытер дно тарелки.

- Щи да мясо - пища наша, - вздохнул Ксандр, откинувшись на спинку стула, и сыто рыгнул…

После затянувшейся паузы Лёхин только открыл рот спросить, с чем пожаловал гость дорогой, как староста заплакал. Просто выражение удовольствия медленно пропало с лица, чуть сдвинулись брови - и хлынули слёзы по скулам и бороде. Растерянные Лёхин и Павел вскочили было утешить, как староста заговорил, пошмыгивая носом:

- Я тута сытый, накушамшись, а там весь город… Голодный…

- Что случилось?!

- Уж и не знаю, как рассказать-то… - Ксандр горестно шмыгнул. - Жили мы не так чтобы богато, но опосля того, как вражина тот ушёл со своими крысюками, принялись потихоньку на ноги вставать. Пригород восстановили, домов настроили. Снова к нам караваны потянулись: через Камень-город ведь караванные пути-дороги идут, тем всегда и кормились, что купцов привечали. Своей скотины, почитай, ни у кого нет - камень везде, на выпас не пошлёшь. Да и с хлебом та ж морока. Нищих, однако, у нас никогда не было. Вот, значит, зачали на ноги вставать, да недолго счастьице наше грело нас. Дворец того вражины занял какой-то колдун и напустил на нас змей страшенных. Был у нас Каменный город - стал Змеиный. Выгнал сей колдун всех купцов странствующих. Кто, наши, городские, поспешил - тот и сам уехал. А кто не спохватился - закрыл тот колдун город и выходить не даёт за пределы городские. А по улицам змеи ползают числом немыслимым и несметным. Кто успел - двери позакрывал да из дому носу не кажет. Кто не успел - тот пропал. Живём таперя на крышах да лишения страшные претерпеваем, а уж голодаем так, что стыдно мне за каждый кусочек, что мог бы принести малым деточкам, да сам поел. - Ксандр тоскливо погладил хлебницу. - Вспомнил я, как провожал вас до лестницы той, что в стене скрывается, да и проскакал по крышам да по воротам до места энтого. Поискал дырищу каку-никаку - ничего не нашёл, да так умаялся, что заснул крепко-накрепко. И тут-то повели меня странны женщины… И оказамшись я здесь, у вас. Помочи прошу, люди добрые! Единожды помогли, а вдруг ишо поможется? Челом бью, люди добрые, спасите от новой вражины!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});