Миссия «Демо-2020» - Антон Краснов

– Да, конечно. А вот, собственно, и он. Попрошу внимания.

Одна из белоснежных панелей, составляющих потолок, отъехала в сторону, и в зал медленно опустился прозрачный цилиндр двух метров в поперечнике и около четырех метров в высоту. Внутри него находился человек в сером костюме, носатый, лобастый, со смешно торчащими ушами и в дымчатых очках, скрывающих глаза.

– Он нас не видит и не слышит, в то время как мы можем получать полную визуальную информацию о нем, – важно объявил Добродеев. – Честно говоря, отбор на четвертую вакансию был завершен только сейчас, так что я не буду представлять вам четвертого участника секретной операции. Он еще сам ни о чем не подозревает, в том числе и о том, куда он, собственно, попал. Впрочем, он скоро разберется. Ему не составит особых усилий. Все-таки он – экстрасенс. То есть индивидуум именно с теми качествами, какие я наметил для участника под номером четыре.

Афанасьев прищурился. Ему показалось, что он где-то уже видел ушастого типа в дымчатых очках. Тот крутился в своей колбе, как хомячок, посаженный в трехлитровую банку. Со стороны выглядело довольно забавно. Генерал Бишоп фыркнул в кулак, а нахал Пит Буббер развалил длинный рот в привольной усмешке.

– А сейчас Сильвия фон Каучук продемонстрирует уважаемой комиссии саму систему DFGG-МТ2020, которую русские ученые в Лос-Энгельсе создали по мере проработки проекта с поэтическим названием «Опрокинутое небо». Уважаемая Сильвия фон Каучук сама принимала деятельное участие в создании системы… Собственно, один взгляд расскажет лучше всяких слов. Уважаемая государственная комиссия, уважаемый господин президент! Перед вами – МАШИНА ВРЕМЕНИ.

На этот раз полезло не из потолка, а из пола.

Государственный советник Добродеев, видно, вообще любил театральные эффекты deus ex machina. Именно так. Машина времени оказалась похожей на уменьшенную копию цистерны из-под бензина или тому подобной жидкости. Афанасьев предполагал, что прибор, о котором человечество мечтало веками, будет выглядеть солиднее. Сам он видел только чертежи из проекта «Опрокинутое небо».

– А что это у нее сбоку? – подозрительно спросил генерал Бишоп.

– Это мое усовершенствование, господин генерал, – громогласно доложила фрау фон Каучук. – К системе крепится устройство для клонирования, которое я присоединила к машине времени для большего удобства обращения с оборудованием в будущем! – гордо доложила она. – То есть… в прошлом. Там, куда мы отправимся, на рубеже семнадцатого и восемнадцатого веков.

– Прекрасно! – гаркнул министр обороны ВЩА. – Очень хорошо! Вот такие инициативные люди нам нужны!

«Машина времени, к которой присоединен прибор для клонирования!.. – фыркнул Сребреник, с лихостью заправского дрозда стучась в подбородок Афанасьева. – Более смехотворная аппаратура упомянута только в книжке детского писателя Носова про Незнайку. Там, помнится, изобретатель Шурупчик сконструировал для писателя Смекайло бормотограф с пылесосом! Очень оригинальная конструкция, любезная фрау фон Каучук!»

– Бор мото граф с пылесосом, – пробормотал Афанасьев и тут же поймал на себе взгляд Добродеева. Хитрые колючие искорки вспыхнули в желтоватых глазах советника президента ВША, и снова Евгения посетило обманчивое, неуловимое чувство, что когда-то давно он уже был знаком с этим индивидуумом. Сходное чувство посетило его, когда он разглядывал того лопоухого человека в колбе, но при взгляде на Добродеева оно укрупнялось, становилось яснее и целостнее. «Что, я когда-то был знаком с этим лукавым Астаротом Вельзевуловичем? – подумал Афанасьев. – Вон как он уверенно меня аттестовал. И ведь не перед кем-нибудь, а перед самыми могущественными людьми на планете. Достаточно взглянуть на дубовую рожу мистера Навуходоносора Буша, чтобы понять, насколько все серьезно».

Между тем Сильвия фон Каучук вовсю демонстрировала перед высокой комиссией достоинства системы «Опрокинутое небо». Система стояла на голосовом управлении, и Сильвия разговаривала с ней, как беседуют с не очень умным, но все-таки вменяемым учеником на уроке физики:

– Выдвини панель «А». Так. Очень хорошо. Потоковые накопители F и N2 активируй. Прекрасно.

Обратите внимание, – с непроницаемым лицом заправской иллюзионистки повернулась она к развалившейся на плазменном экране высокой аудитории, – вот на эту мышь. – Она вытянула из одного из бездонных карманов сосуд, в котором в самом деле сидела мышь. Чем-то она напомнила Афанасьеву безымянного члена миссии № 4, которого спустили в зал в прозрачной колбе два на четыре метра. Между тем фрау фон Каучук продолжала: – Помещаем мышь на выдвижную панель и ставим минутное перемещение в будущее. Параллельно запускаем систему клонирования. Мышь исчезнет, переместившись в будущее, а по прошествии одной минуты на панели возникнут уже две мыши. Запускай! – бодро скомандовала она.

«Все это мне напоминает очередную армейскую историю», – включился неугомонный бес Сребреник.

– Какую там еще историю, Серега?

«Ну как же! Видишь, как эта человек-гора нежно обращается с машиной времени?.. Вот и в армии: „Товарищ прапорщик, остановите танк!“ – „Есть, товарищ майор! Та-а-анк… стой, рррраз-два!!!“

Между тем чудеса, обещаемые фрау Сильвией, не замедлили сбыться. Генерал Бишоп закивал своей чурбанообразной головой, а президент Нэви Буш-третий важно надул щеки и сказал:

– В самом деле, впечатляет. Такое… новотворчество…

– Господин президент хотел сказать: новаторство, – поправила сенатор Кэтлин Буш. – Кстати, а почему все это… машина, система и весь проект… почему это называется «Опрокинутое небо»?

– Видите ли, – внушительно сказала фон Каучук, – чтобы понять смысл названия, надо самому пройти через перемещение во времени…

– Well, – наперебой закивала головами комиссия.

На этом предварительные испытания машины времени закончились.

Настали суровые будни для финальной подготовки и тестирования отобранных к миссии людей.

4

Впрочем, ближе к вечеру того же дня Афанасьеву удалось выбиться из жестокого графика и отправиться на станцию метро «Марксистская», близ которой находился центральный офис банка «Вега-кредит». Председателем правления этого банка был Н. А. Ковалев, в просторечии Колян. Впрочем, время просторечий безнадежно миновало, понял Афанасьев, когда увидел внушительное здание, сверкающее стеклом и металлом, и высоченные двери из тонированного стеклосплава, прозрачного изнутри и абсолютно непроницаемого (и непробиваемого) снаружи. В лиио Жене тотчас же ткнулось несколько камер, и он понял, что попасть к старому другу будет не так уж просто.

С боем ему удалось одолеть несколько заградительных бюрократическо-охранных редутов, стоявших на пути между ним и вожделенным кабинетом Ковалева, и наконец он оказался в приемной банкира, где миловидная секретарша, наповал сражая вырезом блузки, сообщила Афанасьеву, что Николая Алексеевича нет и ни для кого не будет. Это «ни для кого» вызвало у Афанасьева сдержанную улыбку.

– Милая, скажите ему, что пришел Евгений Афанасьев, – сказал он. – Коля-а-а-ан!! – вдруг крикнул Женя, не дожидаясь, пока милая девушка развернет свои прелести и сообщит боссу о приходе посетителя. – Слышь, Колян! Меня тут пускать не хотят!

– Что вы себе позво… – начала было та, возмущенно округлив губки, но тут же осеклась.

– Впустите его, впустите! – услышал Афанасьев знакомый голос Коляна Ковалева.

Перед Евгением тотчас же угодливо распахнули дверь, и он оказался в просторном, со вкусом обставленном и приятно кондиционированном кабинете банкира Ковалева. Афанасьев поднял глаза… Никакого Коляна он не увидел. По прихоти судьбы он не видел своего старинного друга уже года четыре, и с тех пор Колян перестал существовать, переплавившись в Николая Алексеевича, в меру упитанного и чрезвычайно представительного мужчину средних лет, с респектабельными и ладно вылепленными чертами и цивилизованным выражением сытого лица. Однако стоило Афанасьеву появиться в кабинете, из банкира Николая Алексеевича Ковалева тотчас же вылез прежний Колян: он хлопнул себя ладонью по влажному, с блестящими залысинами лбу и длинно, замысловато выругался.

– Здорово, бродяга! Какими судьбами у нас в первопрестольной? Может, хоть ты, Женек, объяснишь мне, в чем дело? – отстрелявшись в плане нецензурщины, закончил он и вышел из-за стола. – Та-ак… дай-ка я на тебя гляну. Хорош, ничего не скажешь. Годы прямо тебя не берут.

– Ты тоже ничего. Кушаешь, наверно, хорошо?

– Ага, ага. И не говори. А как там Ленок? Жинка твоя, говорю, как? Сына воспитывает? Моя вот тоже взялась плодиться. Третьего два года назад родила. А, ну да ты слыхал. Тут, в общем, Женек, такая непонятка образовалась. Я спрашиваю: да вы что, оборзели, куда вы моего сотрудника тащите-то? А они: спросите у Афанасьева, он наверняка к вам заглянет к тому же. Вот ты и заглянул. Давно в Москве? Это… коньячку?