Абсолют в моём сердце - Виктория Валентиновна Мальцева

книгах: Моногамия и Моногамист

Глава 11. Снежки и поцелуи

Tom Cochrane & Red Rider – Boy Inside The Man

А во дворе настоящее сражение! Вся родня без исключения в возрасте до двадцати пяти лет с мокрыми штанами и красными физиономиями пытается подбить глаз моему брату Лёшке, который пребывает в настоящем эмоциональном угаре, давая имена всем своим бомбам, минам и ракетам, которые, чего не отнять, все до единой попадают в цель. И ведь не скажешь, что этому парню двадцать пять лет! И для меня загадка: где он натаскался такой меткости, если снег в наших краях – это настоящее чудо? Вспоминаю, что братец половину своей жизни играет в водное поло, и почти отчаиваюсь добиться справедливости в этом бое.

– А твой брат – молоток! – подмигивает мне Эштон. – Но мы его всё равно подобьём!

– И не надейся, он годами нападающим играл в водное поло – каждый день тренировки! Это бесполезно!

– На войне решающую роль играет не меткость!

– А что?! – интересуюсь с недоверием.

– Стратегия!

Не успеваем мы занять оборонительную позицию, как в мою руку попадает снаряд.

– Эй, полегче! Я ещё не окопалась! – кричу брату.

– На войне, как на войне, сестрёнка! Победители не щадят презренных! – с этими словами брат залепляет своим снежным снарядом Лурдес прямо в шею.

– Ну, ты и козел! – вопит сестричка по-русски. – Он же холодный!

– Долой всякую шелупонь с поля боя! А ну, кто на «Я» осмелится боем пойти?

Я вопросительно смотрю на Эштона, ожидая героических мужских движений, однако мой однополчанин и не думает шевелиться. «Вот же трус!», – думаю про себя. А вслух со всей доступной мягкостью сообщаю:

– Я же говорила, он непобедим в этом состязании!

Эштон только усмехается, продолжая наблюдать за происходящим.

Пока я леплю снаряды, стоны и крепкие словечки подбитых не перестают скрашивать наш Рождественский вечер. А Эштон всё наблюдает… Но на этот раз я замечаю едва различимую улыбку на его красивых губах и хитрый карий взгляд – в его голове явно зреет какой-то план.

Алёша попадает Настиному бойфренду прямо в голову, тот орёт:

– Fuck, fuck you fucking ass! I gonna kill you Russian bastard! (Чёрт тебя побери! Я убью тебя русский засранец!)

– И не мечтай, подлый янки! Мы французов под Москвой били! Мы Гитлера замочили, и вас, слабаков, замочим! – с этими словами мой брательник залепляет белую мину прямо в глаз Эндрю. В этот момент Эштон в какую-то долю секунды выскакивает из-за своего сугроба, и его снежок со снайперской меткостью летит моему брату в череп. Но Лёха, конечно же, отбивает снаряд открытой ладонью, иначе не бывать ему лучшим нападающим среди юниоров в сборной Сиэтла столько лет подряд! Я сияю от гордости за брата, пока тот во всю глотку орёт:

– Ах ты подлый французишка! И ты на русского богатыря войною идёшь! Эх, и не учит вас, недоумков, история!

И брат мой единокровный запускает два снаряда подряд, Эштон, само собой, уворачивается от своего, а вот я… А я так и стою с лицом, всем залепленным противным холодным снегом.

Мне так обидно, что не передать словами: это, конечно, игра и притом честная, но как же, блин, больно и неприятно! Снежная каша, обжигающая мою кожу, проникла, кажется, даже за пазуху! Я стряхиваю снег, всхлипывая, а Эштон помогает мне, приговаривая:

– Ну, ты чего так расстроилась? Это же просто игра!

– Больно! – честно признаюсь ему.

Эштон выламывает из стоящего рядом куста длинную палку, привязывает к ней свой белый шарф и поднимает над нашими головами:

– Эй ты, русский типа ниндзя! Как насчёт того, чтобы ввести правила?

Думаю, Армани понятия не имел, что его шарф будет голубем мира. Пусть и временного.

– Никогда ещё русскому богатырю «Хранцузия» правил не диктовала! Запомни это, мальчик! И книжку себе по истории купи!

– Окей, книжку куплю, но в современном цивилизованном мире мы иногда садимся за стол переговоров! Может, ваш непобедимый и грозный «Я» хотя бы попробует выслушать?

– Слабаки! – орёт Настя из Лёхиного окопа, – никаких переговоров, все вы будете нашими рабами!

– Я предпочитаю вассалов! – возражает ей мой брат.

Эштон, смеясь, продвигает дипломатическую линию:

– Я вот что предлагаю: уже почти стемнело, девочки замёрзли, и нам нужно определить победителя.

– Мы с Алексом победители, ты что, не понял ещё что ли? – опять орёт Настя, привыкшая величать моего брата Лёху Алексом, что совсем не правильно. – Нас ни разу не подбили!

– Так и меня ни разу даже не задело! – тут же парирует ей Эштон.

– Это потому что ты трус и в окопе сидишь! Позорище! В нашем роду таких ещё не было!

Последние слова Насти неприятно задели Эштона, я это сразу увидела по перемене в его взгляде и исчезнувшей улыбке.

– Хорошо, пусть так. Алексей, я предлагаю вот что: играем на выбывание, считаем только попадания в голову парням. Девочек выбиваем только целясь в корпус, за попадание в лицо стрелок считается убитым. Что скажешь?

– Идёт, – тут же отзывается мой брат.

– Согласен на поблажки женщинам, они, правда, хорошо уже подмокли, – подаёт голос Эндрю из-за своей ёлки.

– Но у меня условие! – у моего брата всегда нескончаемый поток идей. – Победитель раздаёт пинки под зад всем побеждённым, кроме девочек! Будем считать это данью!

– Окей! – соглашается Эштон, снова улыбаясь.

Подзывает меня знаком:

– Какое минимальное расстояние тебе необходимо, чтобы сделать меткий бросок?

– Метров 5-7 – не больше. Я не очень меткая.

Эштон вздыхает, думает какое-то время, затем посвящает меня в свой план:

– Пробирайся как можно более незаметно вон к той ёлке, видишь её?

– Да.

– Спрячься за ней и жди, пока я не подам знак.

– Какой?

– Эммм, я просто громко крикну: «Алексей – трепач!».

– Тебе это дорого будет стоить!

– Посмотрим ещё! Как только услышишь это, выбегай из-за своей ёлки и двигайся в сторону бассейна. Как почувствуешь, что точно можешь попасть – запускай снаряд, поняла?

– Поняла. Только ты ори вот что: «Лёха – косой, набитый колбасой!» Запомнил?

Эштон повторяет раз десять русскую фразу, пока она буквально не отлетает от его зубов.

– Слушай, а что это значит? – внезапно интересуется.

– Не бойся, ничего ужасного, но Лёха бесится жутко! – сообщаю с невероятным удовольствием.

– Ладно, сейчас я попробую выбить Эндрю, а ты не высовывайся, поняла? На тебе вся миссия завязана!

– Поняла.

– Отлично.

Спустя двадцать минут на поле боя из выживших остаёмся только мы с Эштоном и Лёха с Настей. На счету обоих снайперов примерно равное количество жертв, и Лёха уже не