Когда солнце встанет на западе (СИ) - Серебрянская Виктория

Миарон вздрогнул. Щит его самоконтроля тотчас осыпался прошлогодними пожухлыми листьями. Морунец словно взорвался. Нас обоих снесло жаркой волной. Его руки и губы были одновременно и повсюду. Меня закрутило, закружило, подталкивая к краю. Обещая сказочный полет. И я окончательно потерялась во вселенной его ласк.

Глава 15

Дежавю.

Я просыпаюсь одна. Только горничной не хватает для полноты ощущений.

В огромной спальне полумрак. Шторы на окнах задернуты. Невозможно понять: утро или уже давно наступил день. С удовольствием потянулась, ощущая во всем теле такую воздушную легкость, почти невесомость, что хочется парить. Все беды и напасти последней недели отступили. Все узлы, на которые были завязаны мои бедные нервы, развязались или рассосались. Внутри меня царит ощущение легкости и правильности.

Покрутившись немного с боку на бок, я все-таки соскользнула с постели. Миарона все не было. Я неспешно поплескалась в королевских размеров ванне. Все мои вещи до единого были аккуратно сложены на кресле у кровати. Самостоятельно справиться с бальным платьем было непросто. Но я его одолела.

Полностью одевшись, я рискнула выйти из спальни и отправиться на поиски пропавшего морунца. Бальное платье громко шелестело в тишине пустого номера. Вообще, мой внешний вид смущал меня неимоверно. Платье в пол с необъятными юбками, распущенные по плечам волосы с остатками вчерашней укладки и припухшие от неумеренных поцелуев губы просто семафорили о том, как я провела ночь. Где-то внутри меня привычно шевельнулось недовольство морунцем. Хорошо устроился! Купил ужин и танец и утанцевал девушку до утра!

Но досада на Миарона прошла так же быстро, как и возникла. Она вообще была какой-то вялой, словно протестовала я больше по привычке, а не от действительного недовольства действиями мужчины. И вообще, похоже, пора привыкать к тому, что я замужем.

Странно как-то. Я всю жизнь избегала брачных уз, поклявшись как-то своим малышам, что никто и никогда не отнимет у них маму, никто и никогда не отнимет у них то, что принадлежит им по праву. И я действительно пахала, как проклятая, зарабатывая для своих детей безбедное детство и обеспеченную юность. Довольствовалась случайными встречами и краткосрочными романами. Отказывалась даже допустить мысль о том, что в моей жизни, рядом со мною может появится мужчина. Не эпизодический любовник. А тот, кто разделит со мною и моими детьми не только праздники, но и все тяготы.

Мне до сих пор иногда снится один и тот же кошмар. Адаму и Еве всего полгода от роду. Моя первая кофейня только-только начала приносить какую-то прибыль. Мы с Нолой стали подумывать, как бы разбавить ассортимент напитков домашней выпечкой и прикидывать, как можно расшириться с наименьшими потерями. Как на горизонте снова появился мой отец.

Как он узнал о том, что у меня есть свое дело, и это дело приносит небольшой доход, по сей день для меня загадка. Хотя, есть подозрения, что «просветила» папашу моя старшая сестра.

В один из далеко не прекрасных для меня на тот момент дней, отец просто появился на пороге кофейни под руку с каким-то мужиком, по самые глаза заросшим темной курчавой бородой с ощутимой проседью. Не опрятные, давно не стриженные волосы мужика сально блестели и лезли ему в глаза, но не скрывали жадно бегающего по помещению взгляда. Мужик подсчитывал деньги. Мои деньги.

На тот момент я еще не успела избавиться от годами вколачиваемого в меня страха перед отцом и поэтому просто оцепенела. Выручила Нола. Она непреклонно указала непрошенным гостям на дверь, не обращая внимания на вопли моего отца о том, что я, шалава, украла деньги и сбежала от мужа в город, хвостом крутить. К слову сказать, неопрятный мужик рядом с моим отцом оказался тем самым Виктором, которого любящий родитель прочил мне в мужья. От этого известия меня затошнило. А рядом разгорался скандал.

Закончилось все прозаически. Отец снова схватился за любимый ремень с тяжелой армейской пряжкой и замахнулся на Нолу. К счастью, подруга увернулась. И сразу же вызвала охрану, которая и избавила нашу кофейню от присутствия наглых захватчиков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А потом был долгий и грязный судебный процесс. У общины староверов, к которой до недавнего времени принадлежала и я, оказался очень ушлый адвокат. Мне стоило немалых нервов и еще больших денег отбиться от претензий отца и Виктора на мое тело и, в первую очередь, на мои деньги. Меня пытались выставить слабоумной идиоткой, не способной не то, что бизнесом управлять, но и детей обеспечить. Так же я была гулящей женой Виктора, благо, браки в общине заключались, минуя официальные власти. Записи были только у главы общины. Так же отец пытался надавить на жалость судьи тем, что я якобы не выполняю свои дочерние обязанности и не ухаживаю за старым немощным родителем в его лице.

Последнее стало для отца фатальной ошибкой. В больнице он при свидетелях заявил, что отрекается от меня, что дочери у него больше нет. После этого Нола настояла, чтобы я оформила все документы официально. На суде эти бумажки спасли не только мое будущее, но и будущее моих детей.

С тех пор прошло немало лет. И отец уже давно похоронен по обрядам общины. А кошмар нет-нет, да и возвращается вновь. И алчный взгляд Виктора я помню до сих пор. Наверное, именно поэтому, я по сей день одна.

Шелестя пышными юбками, я прошла длинную анфиладу комнат. Слишком много помещений для обычного, пусть и суперлюксового номера отеля. И все пустые. Даже намека нет на присутствие инопланетников. А ведь Миарон был не один. И куда все подевались? Неужели чертов морунец снова провернул свой финт и бросил меня одну после совместной ночи? Невольно поежилась. Слишком уж все было похоже. Да нет, ерунда. Ведь он при каждой встрече талдычил мне, что ему нужен сын, так что я абсолютно уверена, что в этот раз морунец не исчез без предупреждения. Так же железно я уверена в том, что до Адама он тоже не добрался. Коннозаводческая ферма находится в такой богом забытой глуши, что и дюжины сыщиков не хватит, чтобы сыскать.

Наконец, я вышла в просторную гостиную апартаментов, являющуюся еще и холлом. И вот тут-то и находилась хотя бы одна живая морунская душа.

Мужчина поднялся с дивана едва я вошла в комнату и низко мне поклонился, прижав к сердцу сжатую в кулак правую ладонь. Я замерла, не зная, как реагировать. Морунец, ничуть не смущаясь, распрямился и поприветствовал меня:

— Доброе утро, мэйзи! Прикажете подавать завтрак?

Смутно осознавая, что «мэйзи» — это, очевидно, морунский вариант земной «леди» или «госпожи», я растерянно кивнула. Морунец сдержанно улыбнулся и направился к консоли пищевого автомата. Спустя пару минут на столе появились варенные яйца, творог, фрукты, хрустящие круассаны и чашка с кофе. Одна. А морунец отодвинул стул и замер, положив ладони на его спинку и всем своим видом демонстрируя готовность услужить.

Я шагнула к столу. Аппетита и так не было, а тут еще и завтрак под присмотром. Приблизившись, я подняла глаза на терпеливо ожидающего мужчину:

— Как вас зовут? — и успела уловить мелькнувшее в льдистых глазах удивление.

— Дилон, мэйзи.

— Дилон, вы ведь не относитесь к обслуживающему персоналу, верно?

— Именно так.

— А кто вы?

Морунец заколебался, по-видимому, не зная, как объяснить. Чтобы не затягивать паузу, я пришла ему на выручку:

— Я имела ввиду, Дилон, вы ведь можете составить мне компанию за завтраком?

— Для меня это честь, мэйзи!

Клянусь всеми богами, в глазах морунца отразилось самое настоящее облегчение. А у меня тут же разыгралось любопытство. И я стала прикидывать, как бы вытянуть из инопланетника, что он скрывает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Устраиваясь за столом, я словно, между прочим, поинтересовалась:

— Дилон, а где Миарон?

— Им… Мэйз Миарон был вынужден отлучиться по делам. Очень просил, чтобы вы его дождались.

Я сделала вид, что слишком заинтересована фруктами, поэтому не заметила оговорки, топорно замаскированной резким приступом чахоточного кашля. Потом придвинула к себе поближе тарелочку с творожной массой. Придирчиво выбрала круассан. И резко вскинула глаза на сидящего напротив мужчину.