Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ночью выползают все страхи. Они выползают из-за всех щелей, а потом собираются вокруг тебя и шепчут что-то такое жуткое, что хочется с головой накрыться одеялом.
Я накрываться не стал. Мне было жарко, и этого того не стоило. Я решил не думать о плохом (о себе, о том, что может случиться с мамой, о Пальме) и стал снова считать овец. А потом вспомнил стишок. Про овец и одного пацана…
"Полночь. Мальчишка, стараясь заснуть,Считает стадо овец.Девять сотен овец уже не вернуть,А на тысячной стаду конец".
Я не помню, откуда это. Кажется, Глеб рассказал. Дальше, по-моему, еще было, но я не помню. Только это маленькое четверостишие запомнил, и все.
У меня овец набралось, наверное, больше тысячи. Но спать не хотелось. Тот мальчишка, из стишка, по-моему, тоже не стал спать — он, кажется, пошел на балкон дышать свежим воздухом. И на звезды смотреть. Про звезды там точно было, я помню.
Я вспомнил, как отводил к Шмелеву черную овчарку и как увидел тогда небо, все в звездах. Это было ну просто необыкновенно красиво. Но я не смогу описать, я просто не найду таких слов. А может и нет их, таких слов, нет вовсе.
Я как наяву почувствовал прохладу той недавней субботней ночи. Мне тогда было неуютно и страшно. Пока я не посмотрел наверх.
Но почему? Разве раньше меня так волновали звезды? Никогда. Они были мне безразличны. То есть, они, конечно, были красивые, но мне не нужна была эта красота. Я не понимал ее, как не понимал и их величия. Потому что они действительно гордые и независимые. Им никто не нужен, и это здорово. Может, это и есть счастье? Тебе никто не нужен, и ты тоже не нужен никому. Я бы не говорил так, если бы не случилось того, что случилось.
Я не знаю, что чувствует сейчас мама. Если то же самое, что и я — это ужасно. Это ужасно, потому что я ей нужен. И она мне. И Глеб. И даже отчим, наверное, как без него. А теперь еще Пальма с Юлькой. Если с Пальмой что-то случится, как со мной, это тоже будет ужасно.
Я не знаю, я не знаю, я не знаю, черт возьми, правильно ли то, что я сейчас я думаю. Так ли это хорошо, когда ты никому не нужен. Холодное одиночество — это хорошо?
Может, это все-таки хорошо?
Я вскочил и кинулся к окну. Звезд было совсем мало, две или три, не то что тогда. Но все равно они были такие же. И точно так же меня потянуло к ним снова. Я чувствовал их. Для меня они были живые, они дышали, они смотрели на меня так же, как я смотрел на них.
Они чего-то ждали от меня.
Как бы я хотел быть одним из них! Чтобы никому не причинять боль. И чтобы самому не терпеть это.
А двойник говорил, что я могу не спать… Надо только думать, что мне не хочется спать, и тогда и правда не захочется. Кажется, так… Можно попробовать. Похоже, даже думать не надо. И так спать не хочется совершенно.
Я попробовал представить себе завтрашний день. Как бы я провел его, если бы был жив. С утра я пошел бы в школу, просидел бы там шесть часов… Целых шесть часов тратить на такую… ладно, промолчу… Даже семь. По средам ведь классный час. А то и полтора. Смешно звучит: "классные полтора часа".
Ну ладно, школу не жалко. Жалко весь остальной день. Наверняка он будет солнечный и теплый. Май все-таки берет свое, и каждый день становится все более похожим на лето. Лето — это здорово…
А вечером бы мама пришла с работы. И мы бы все вместе смотрели телик. Я, Глеб, мама и отчим.
И вдруг меня в бок тепло толкнула надежда. А ведь это все может быть. Все может быть по правде. У меня ведь есть шанс. А ошибки… они поправимы.
Часть вторая
Треугольник
Я долго не спал. Слишком много всего думалось, само собой как-то. Но потом я устал думать и провалился в сон. Все-таки двойник что-то напутал…
…Я шел из школы за мамой. Ее снова вызвали к завучу. Мне было не привыкать. Маме тоже. Но все равно был какой-то неприятный осадок. Потому что все снова случилось из-за Герасимова. Я взгрел его за одного третьеклассника. Не знаю, чего уж они там не поделили, но Герасимов взял его за подбородок и сильно толкнул, а потом еще и крикнул ему парочку не самых ласковых слов. Третьеклассник показался мне похожим на Пальму: такой же светлый, растрепанный, с напускной серьезностью. Только совсем не большой. Может, Пальма и был как раз таким в его возрасте? Маленьким, взъерошенным, смотрящим на все вокруг из-под нахмуренных бровей?
Короче, я снова врезал Лешке. Даже не врезал, а только пригрозил. Это он ударил меня первый. Только этого, увы, никто не видел. Все прибежали, только когда я решил дать ему сдачи. Это я рассказываю так просто, а на самом деле вовсе не так было, у меня даже коленки тряслись, но под брюками этого не видно… Ну и все. Теперь вот я шел за мамой и думал, что когда-нибудь я точно Лешку убью. Ну почему он всю жизнь должен портить мне эту самую жизнь?
Я пнул камешек, лежащий на асфальте. Камень был совершенно "пляжного" вида: гладкий, серый, без единого пятнышка, он совершенно не вязался с городским ландшафтом. Он быстро выкатился к дороге. Я поднял глаза.
И тогда я увидел "девятку". Бежевую "девятку", до смерти знакомую. Ту самую…
Мне не было страшно. Или самую чуточку. Но совсем не так, как говорил двойник: наоборот, где-то внутри толкнулась вместе с ударом сердца радость. И тут же оно заходило ходуном, даже дышать стало трудно.
Вторая попытка. Шанс. Тот самый, которого я так хотел. Каждый имеет право на второй шанс. И я тоже.
Я поднял камешек и крепко сжал в кулаке: будто он мог принести мне удачу. Удача была мне нужна. Я так сжал пальцы, что стало больно. Я рывком толкнулся вперед — прямо под колеса…
Я распахнул глаза и вытер со лба выступивший пот. Я точно знал, что больше не усну. Этот сон не был страшным. Но почему-то было тревожно. Слишком легко все случилось. Мне почти не было страшно. Было даже как-то… легко.
И тут меня пронзила холодная мысль, что я испугаюсь прыгать под колеса. Испугаюсь и не смогу. Я просто побоюсь использовать свой второй шанс.
Но ведь я смогу! Разве это так уж трудно? Я даже видел, что совсем не трудно.
Но, черт возьми, почему так предательски колотится сердце?
Я тихонько встал с матраца и снова подошел к окну. Двор был хорошо виден — похоже, здесь не был разбит ни один фонарь. И включали их добросовестно. Я осмотрел этот небольшой дворик. Ничего в нем не привлекало внимания, особенно сейчас, когда людей совсем не было. Я снова представил, что я один на свете, как тот мальчишка из учебника риторики.
Но я не один. Со мной Пальма и Юлька. Брат и сестра, которым я должен помочь. Потому они и видят меня. Я им нужен. Они надеются на меня. Они ждут.
А я ничего не могу сделать. Я же не врач.
"Так и моя тоже, дурак", — вспомнил я. Это Юлька сказала Пальме. Когда он буркнул, что это — его проблема. Это и правда его горе. Но и Юлькино тоже. Одно на двоих…
Или на троих?
Где-то в коридоре вспыхнул свет. Вспыхнул и тут же погас. Но я испуганно замер, а потом рванулся туда, в глубь квартиры.
В ванной комнате стоял Пальма. Он испуганно посмотрел на меня — наверное, не ожидал меня увидеть в такое время. Признаться, я тоже не думал встретить тут Пальму.
— Ты что? — спросил я.
— А что? — насторожился Пальма.
— Да я так… Не спится, да?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Не хочется что-то.
— Ага… И мне тоже. Ты что делаешь?
— Стираю, — хмыкнул Пальма.
— Стираешь?!
Я опешил. Нет, вот это он отмочил, а?
— А что? Кому как нравится. Вот ты, например, что делаешь? Не просто же так не спишь?
Я подумал и решил не говорить, по какой причине я не сплю. Я не хотел говорить Пальме про то, что мне приснилось. Никому вообще.
— Просто так, — уверенно заявил я.
— Просто так ничего не делается, — мотнул растрепанной головой Пальма. Но дальше спрашивать не стал.
В тазу в ванне отмокала моя рубашка.
— Пальм…
— Чего тебе? — хмуро протянул он.
— Зачем ты ее стираешь? Ее выбросить пора, правильно Юлька сказала…
— Да ладно… Что мне, трудно, что ли?
Я даже не просил его стирать мне рубашку. Я вообще о ней забыл. "Калифорния" уже сидела на мне, как родная. Я почти забыл о существовании некогда белой рубашки.
— Давай я сам ее постираю, а? — попросил я. Мне почему-то было стыдно.
— Да не… Не надо. Я уже почти все…
— Ну а почему ночью-то?
— Не спится. А делать что? Какая мне разница, все равно скучно. Так хоть делом займусь.
Я сел на краешек ванны.
— А ты почему не спишь? — спросил я. Пальма пожал плечами. Он ничего не сказал. Наверное, тоже не хотел отвечать. Ну и ладно.
— Пальма… — вырвалось вдруг у меня. Шепотом. И я сам испугался того, что именно хотел спросить. Пальма, кажется, понял меня. Во всяком случае, он не сказал: "Чего тебе?". Но и не посмотрел на меня. Похоже, он был здорово расстроен или даже обиделся. Наверное, потому что я проболтался. Я уткнулся взглядом в плитку на полу.
- Загадать желание, или Тайна старого парка - Сергей Волков - Детская фантастика
- Большая книга ужасов 32 - Мария Некрасова - Детская фантастика
- Молли Мун и волшебная книга гипноза - Джорджия Бинг - Детская фантастика
- Большая книга ужасов. Особняк ночных кошмаров (сборник) - Елена Артамонова - Детская фантастика
- Лес потерянных - Анн Плишота - Детская фантастика
- По ту сторону реки. Ярилина рукопись - Марина Козинаки - Детская фантастика
- Хранители живой воды - Сергей Охотников - Детская фантастика
- Кровь Ведьмака (ЛП) - Джозеф Дилейни - Детская фантастика
- Волшебники - Эмили Дрейк - Детская фантастика
- Балтимур и Сырок. Ретранслятор мозговых радиочастот - Александр Анатольевич Купцов - Детская фантастика