Игрушка - Ольга Резниченко

Ничего подходящего. Везде я на виду.

Мне хотя бы пересидеть до следующей станции. А дальше можно и деру дать. Другие поезда, автобусы, маршрутки.

И зачем я им рассказала про Сиэтл?

Ну, вот. Остается последний вариант.

Как для меня, так вполне адекватный.

Я закрылась в туалете.

Грязь, слякоть, вонь.

Но уж лучше так, чем назад. В лапы вампиров.

* * *

Время тикало. Осознание всего того, что произошло, стало пробиваться в мой разум с каждым разом все резче и резче. Четче и четче.

Я наконец-то смогла расслабиться. Расслабиться, но и тем самым дать возможность истерики начать заполонять каждую мою клеточку. Каждый уголок моей души.

Я прокручивала все увиденное, услышанное, десятки раз. Анализировала, сравнивала, рассуждала. Но единственное, к чему приходила — что все равно мне никуда не скрыться. Не те, так эти. А не эти, так новые…

Теперь каждый, кто захочет заступиться за меня, быть со мной рядом, всегда будет в большой опасности.

Игрушка — предмет зависти.

И о чем я думала раньше? И чем…

* * *

Эмиль. Эмиль заступился за меня. Но может ли это означать, что он передумал? Передумал и простил?

Или же это сражение за куклу. Моя вещь — и ломать ее буду я сам?

Так?

— Габи, открывай, — неожиданно послышался голос за дверью.

Я узнала своего Готье.

Но едва ступила шаг ближе, как застыла в сомнениях.

Теперь я принадлежу Гудвину.

Знает ли это Эмиль?

Если мое предательство он может как-то и пережить, но противостояние друга? Давнего истинного друга?

Друга, разменявшего его на девушку. На Игрушку.

— Габи, я жду.

Я не могу открыть. Не могу.

Я боюсь.

Сначала у него отобрали подружку. Затем присвоили брошенную им куклу. Отобрали Игрушку, да и еще попытались спрятать.

Гордость.

Ревность.

Жесткость.

Расчетливость.

Это все — мой Эмиль.

Когда-то мне это нравилось, а теперь все стало против меня.

— Габи, я сказал: "Открывай"! — в его словах среди ноток ласки и шутки стало прорываться раздражение.

Без капли сожаления, может разорвать меня в клочья.

Не смотря ни на что. Не смотря на Законы и правила.

Или же, вообще, Гудвин ему разрешил. А что, если он сдался? Одумался. Покаялся. И теперь я, моя жизнь — цена за прощение?

Я боюсь.

Не открою.

— Габи, милая, выходи, тут уже очередь собралась. Не мучай людей, — шутливо причитал Эмиль. — Габи.

— ТУАЛЕТ НЕ РАБОТАЕТ, — неожиданно заорал Готье, так что я даже подпрыгнула на месте. — ТЫ ЧТО, НЕ ВИДИШЬ? СЛЕПОЙ? А НУ ВАЛИ ОТСЮДА.

И снова резкая перемена в голосе. Снова нежный и ласковый бархатный звон:

— Габи, выходи.

Не выйду.

Шаг назад. Зажалась в углу.

Мне страшно.

Весь этот тон, вся эта сладость — вранье, скрытое вранье под маской доброты и ласки.

— Ну, все, — обрекающее произнес вампир. — Я просил.

И в следующее мгновение резкий удар — дверь распахнулась, словно никогда и не была запертой.

В стороны разлетелись кусочки дерева. Зазвенели на железном полу вырванные живьем гвозди.

Замок раскурочен. В стене огромная дыра.

— Габи, Габи, сама вынудила, — осуждающе покачал головой Эмиль и затем язвительно улыбнулся.

Еще секунда выжидающего взгляда…

Резко хватил за руку и, больше ни разу не обернувшись на меня, потащил куда-то за собой. Вагон за вагоном,

Вагон за вагоном…

Общие места сменились на плацкартные…

Еще вагон — и закупоренные купе встретили нас.

Отыскав проводника, он что-то невнятно ему прошептал, пристально всматриваясь в глаза. Еще мгновение — и Готье приговорено моргнул.

Как по команде, мужчина закрутился на месте, перепугано перебирая какие-то бумажки.

Еще минута выжидания — и наконец-то проводник оторвался от своего поиска. Тяжело дыша, едва не трясясь от страха, он невнятно прошептал, так что я едва смогла что-нибудь понять:

— Седьмое.

Эмиль коротко лживо улыбнулся.

Резкий разворот.

Несколько шагов по коридору назад.

Отворив дверь купе, он в миг меня туда запихнул, словно надоедливый чемодан.

Закрыл за собой дверь.

Защелкнул замок.

Когда-то я бы только мечтала о таком.

Но сейчас все казалось уж не совсем радужным.

Эмиль смотрел на меня, не моргая. И, казалось, не дыша.

Я ждала приговора. Было страшно.

Я боялась.

— Ты раненная, — наконец-то выдавил из себя зажатые в горле слова.

Ступил шаг ближе и робко коснулся моей шеи.

Отдернулась и невольно айкнула.

От постоянного напряжения и сдерживания истерики, я и забыла уже о своем горле. Об укусе.

— Я должен его залечить.

— Не надо, нормально, — протарахтела я, схватившись рукой за шею.

— Габи, не говоря уже про микробы и все те гадости, что грозят раненому человеку, в тебе есть немного яда вампира. А это не очень хорошо. Скоро начнется зуд, опухание, а иногда и онемение.

— И я превращусь?

Едкий смешок.

— Разве что в опухшую стерву.

Неловкость. Обида. Страх. Волнение.

Я не шевелилась.

Эмиль ступил ближе.

Обнял за плечи.

Нагнулся к моей ране.

Жгучие губы коснулись моей шеи.

Мурашки побежали по коже.

Машинально отдернулась в сторону.

Повернулась к нему лицом.

— А так обязательно? — слова вырвались сами по себе.

Его губы был так близко ко мне. Впервые. Впервые он был так близко ко мне.

Его запах, его сладость…

Меня тянуло к нему необъяснимой силой.

Всего лишь чуточку смелости. Чуточку храбрости.

— А я по-другому не умею, — наконец-то произнес Эмиль, оторвавшись взглядом от моих губ.

Выровнялся.

Пристально посмотрел в глаза.